— А это что? — спросил Сэм, беря в руки шелковистый моток, лежавший на зеленом дерне.
— Веревка, конечно! — ответил эльф из ближайшей лодки. — Отправляясь в путь, никогда не забывай веревку. Лучше всего такая, как эта — длинная и прочная. Она вам не раз пригодится.
— Можешь не объяснять! — сказал Сэм. — Я как пошел в этот раз без веревки, так всю дорогу жалел… Но я хотел узнать, из чего вы их вьете? Мне интересно, потому что в нашей семье это ремесло знают.
— Мы их делаем из хифлена, — ответил эльф. — Но тебе сейчас не время учиться канатному ремеслу. Если бы мы раньше заметили, что ты хочешь перенять наше искусство, мы бы охотно тебе все показали. Сейчас поздно — пользуйся дареным. Пусть наш подарок тебе верно послужит!
— Пора! — сказал Халдир. — Все готово. Садитесь в лодки! Только поначалу будьте осторожны.
— Не пренебрегайте советом! — сказали другие эльфы. — Наши лодки легкие, но верткие, не такие, как у других. Они не утонут, даже если вы их перегрузите, но они своенравны, к ним надо привыкнуть. Научитесь входить в них и сходить на берег вот тут, на мелком месте, а потом уж плывите.
Путники заняли места в лодках: в одной — Арагорн, Фродо и Сэм, в другой — Боромир с Мерри и Пипином, а в третьей — Леголас и Гимли, которые стали друзьями — водой не разольешь. В их лодку уложили больше всего мешков. К лодкам полагались короткие весла с широкими лопастями в форме листьев. Когда все расселись, Арагорн повел свою лодку сначала вверх по Серебрянке, остальные — за ним. Сэм сидел на носу, вцепившись в борта, и с тоской смотрел на берег. Солнечная рябь слепила ему глаза. Лодка медленно плыла вдоль зеленой косы, борясь с течением, затем к берегу подступили деревья, с которых слетали золотые листья. Журчащий поток нес их в Андуин. Ярко светило солнце. Где-то вдали звенели жаворонки, других голосов не было слышно. После одного из крутых поворотов реки они увидели, что навстречу им по течению гордо плывет огромный лебедь, изогнув длинную шею. Две волны расходились в стороны из-под приподнятых белоснежных крыльев, блестящий клюв отливал золотом, сверкали янтарные глаза с гагатовыми зрачками. Птица приблизилась, послышалась музыка, и вдруг они поняли, что это ладья, которую эльфы сделали похожей на лебедя, искусно вырезали и украсили. Два эльфа в белом гребли черными веслами.
В ладье сидел Келеборн, рядом с ним стояла стройная Галадриэль в белом платье и венке из золотых цветов. В руках у нее была арфа, и грустно и сладко звучал ее голос в свежем чистом воздухе:
Арагорн придержал лодку, когда она поравнялась с лебедем. Допев песню, Владычица обратилась к ним.
— Мы здесь, чтобы проститься с вами, — сказала она, — и пожелать удачи, дабы вы уехали с благословением нашего края!
— Вы были нашими гостями, — сказал Келеборн. — Но мы так и не сели за общую трапезу. Посему мы приглашаем вас на прощальный пир меж берегов двух рек, пока одна из них не унесла вас далеко от Лориэна.
Ладья-Лебедь торжественно поплыла к причалу, и Отряд повернул лодки туда же. Так на зеленой траве у границ Игладила друзья сели за прощальную трапезу с галадримами.
Фродо мало ел и почти не пил. Он только любовался красотой Владычицы эльфов и слушал ее дивный голос. Она больше не казалась грозной и втайне наделенной гибельной властью. Но, видя ее совсем рядом, Фродо вместе с тем чувствовал, что она далеко (так представлялись эльфы людям в более поздние времена, если им удавалось встретиться; так они представляются нам и сейчас). Она была живым видением того, что осталось на покинутом берегу неумолимого потока Времени.
Когда все поели и отдыхали на траве, Келеборн заговорил о предстоящем пути и, подняв руку, указал на дальние леса за рекой.
— Вы поплывете вниз по течению, — сказал он, — и скоро увидите, как леса кончаются, сменяясь безжизненной каменистой равниной; потом Андуин прорезает бесплодное взгорье и через много миль разбивается на два потока, омывая остров Тол Брандир, по вашему Рог-Остров, и низвергается со страшным шумом и брызгами с утесов Рэрос в низины Нэндальф, которые вы называете Болонь. Это и есть водопад Рэрос. А Нэндальф — большая топкая низина, река в ней петляет и делится на множество рукавов.
С запада из лесов Фангорна в Андуин течет река Энтов, устье которой тоже очень разветвлено. Она протекает по землям Рохана, в правобережье Великой Реки. А на востоке за Андуином дальше тянется безлесое нагорье Эмин Муйл. Всегда воет в нем восточный ветер, потому что дальше лежат только Гиблые Болота и мертвые степи до самых Черных Врат Мордора в горном проходе Кирит Горгор.
Боромиру и тем из вас, которые присоединятся к нему и пойдут в Минас Тирит, лучше покинуть Великую Реку до водопада Рэрос и переправиться через Реку Энтов выше болот. Но не следует уходить далеко в верховья той реки. Также бойтесь заблудиться и пропасть в лесах Фангорна. Это чуждый край, малоизвестный и сейчас. Но, наверное, такие воины, как Боромир и Арагорн, в моих предостережениях не нуждаются.
— Мы в Минас Тирите много слышали о Фангорне, — сказал Боромир. — Но я считал, что это сказки, которыми старые няньки пугают детей. Все, что находится к северу от Рохана, сейчас так далеко от нас, что есть где разгуляться воображению. Когда-то Фангорн примыкал к нашей границе, но уже много поколений выросло с тех пор, и никто из наших не ходил туда, чтобы проверить, правда ли то, что дошло до нас из давних лет. Мне приходилось бывать в Рохане, но я никогда не добирался до его северных пределов. Когда меня послали в Райвендел, я выбрал дорогу через Роханский Проход между Белыми и Мглистыми горами, перешел через Исену и равнины за ней, пошел на север по реке Серой. Это было дальнее и трудное путешествие, я думаю, не меньше четырехсот гонов; я добирался несколько месяцев. В Тарбаде, у переправы через Серую, я потерял коня. Но после такого путешествия и того, что мы прошли вместе с Отрядом, я не сомневаюсь, что мы найдем путь через Рохан, а если понадобится, то и через Фангорн.
— Тогда мне больше нечего добавить, — сказал Келеборн. — Однако не советую пренебрегать легендами. Даже очень давними, ибо часто оказывается, что память старых нянек хранит сведения, которые пригодились бы даже мудрым.
Галадриэль поднялась с мягкой земли, взяла из рук прислужницы чашу, наполнила ее белым медом и протянула Келеборну.
— Настал час выпить прощальную чашу, — сказала она. — Пей первым, Владыка галадримов! Пусть не печалится твое сердце, хотя ночь всегда наступает после дня и наш закат близок.
Потом она прошла с чашей по кругу, прося отпить и желая каждому счастливого пути. А когда все выпили, попросила их снова сесть на траву. Для нее самой и для Келеборна прислужницы принесли кресла и молча встали за ее спиной. Некоторое время она смотрела на гостей, затем заговорила снова.
— Мы выпили прощальную чашу, — сказала она, — и между нами уже пала тень. Но прежде, чем вы
