Видение растаяло, Фродо проснулся. Том уже был здесь, свистел, словно целое дерево, полное птиц; косые лучи солнца падали на холм и в открытое окно. Снаружи все было зеленым и светло-золотистым.
После завтрака, за который они снова сели без хозяев, они приготовились прощаться. На сердце легла тень, хотя трудно было печалиться в такое утро: прохладное, ясное, чистое, под светло-голубым осенним небом. Легкий ветерок нес свежесть с северо-запада. Обычно медлительные хоббичьи пони резво взбрыкивали, фыркали и всем видом выражали нетерпение. Том вышел из дому, взмахнул шляпой и заплясал у порога, желая хоббитам поскорее садиться в седла и побыстрее ехать.
Они отъехали по тропке, начинавшейся за домом и шедшей наискось к северному краю гребня холма. Перед последним крутым участком они спешились и повели пони в поводу, и тут Фродо вдруг остановился.
— Золотинка! — воскликнул он. — Красавица в зеленом и серебряном! Мы с ней не простились, мы ее даже не видели с вечера!
Он так расстроился, что повернул назад, но в это мгновение сверху звонким ручейком скатилась песня.
Там она стояла, на самом гребне, и жестом звала их.
Ее волосы развевались на ветру, блестели под лучами солнца. На росистой траве у нее под ногами играли солнечные блики, и она танцевала, будто плескалась в зеленом ручье.
Хоббиты быстро преодолели последний подъем и, запыхавшись, встали рядом с ней, а когда отдышались, принялись кланяться. Золотинка остановила их и сделала знак рукой, чтобы они подняли глаза и посмотрели вокруг. И вот они стояли на вершине холма и смотрели на широкий мир в блеске утра. Воздух был чист настолько же, насколько он был туманен, когда они так же стояли на лысом холме в Лесу. Сейчас они видели и его между темными деревьями на западе. Земля там вздыбилась множеством поросших лесом холмистых гребней, зеленых, бурых и желтых под осенним солнцем. За ними пряталась долина Брендидуима. На юге, за Ветлянкой, далеко-далеко, словно бледное стекло, поблескивал он, делая большую петлю в болотистой долине и унося свои воды в неведомые хоббитам земли. На севере, где местность постепенно снижалась, за холмами, лежала серо-буро-зеленая равнина, пропадая вдали, словно постепенно растворяясь. На востоке торчали Могильники, конца им не было видно, а совсем далёко на горизонте в небе еле намечались белые зубцы, напоминающие хоббитам о забытых сказках про дальние высокие горы.
Хоббиты глубоко вдохнули свежий воздух, и им показалось, что сейчас они смогут дойти куда захотят, стоит лишь несколько раз шагнуть в нужную сторону. Казалось малодушием долго трястись на пони по краю Могильных Холмов к Тракту, когда можно было прыгнуть прямо через них, как Том.
Золотинка заговорила и вернула их к действительности.
— Теперь спешите, добрые гости! — сказала она. — Не отклоняйтесь от цели! На север, с ветром в левый висок, и пусть легкими будут ваши шаги! Торопитесь, пока светит солнце!
А Фродо она сказала:
— Прощай, Друг Эльфов! Это была веселая встреча!
Фродо не нашелся, что ответить. Он низко поклонился, сел на пони и медленно затрусил по пологому склону. Его друзья последовали за ним. Дом Тома Бомбадила, речная Долина и Старый Лес остались позади за гребнем.
В ложбинах между холмами было тепло и сыро; сильно и сладко пахли травы. Под первым холмом путники оглянулись и увидели Золотинку, маленькую и тонкую на фоне неба, как цветок на стебельке, освещенный солнцем. Стояла она неподвижно, протягивая к ним руки, а потом что-то крикнула, подняла руку, повернулась — и скрылась за гребнем.
Ехали они извилистыми тропами по ложбинам меж холмами, огибая одно зеленое подножие за другим, объезжая длинные отроги больших холмов и поднимаясь на гладкие бока маленьких, чтобы тут же спуститься в новую ложбину. Они не видели ни деревьев, ни ручьев: это было царство трав и короткого пружинистого мха; стояла тишина, только ветер, слабея, негромко шептался с травой и вверху раздавались одинокие крики незнакомых птиц. Солнце постепенно поднималось, становилось жарко. Ветра они уже почти не чувствовали, даже въезжая на холмы.
Когда с одного из них ненадолго открылся вид на запад, им показалось, что дальний лес дымится, будто вчерашний дождь поднимается паром от земли, травы и листьев. Вокруг них теперь плотной тенью стоял темный туман, горизонта видно не было, а небо было тяжелым, как горячая синяя крышка.
Примерно в полдень они въехали на холм с широкой плоской вершиной, напоминавшей мелкое блюдце с зелеными краями. Воздух здесь был недвижим, а небо, казалось, висело совсем низко. Они пересекли «блюдце» и посмотрели на север. Настроение у них поднялось, потому что они поняли, что проехали больше, чем ожидали. В колеблющемся душном воздухе расстояние определить было, конечно, трудно, но в том, что Могильники скоро кончатся, сомнений не было. Перед ними на север тянулась длинная ложбина, кончавшаяся просветом между двумя крутыми холмами. За ними, похоже, начиналась равнина. И прямо на севере была еле заметная темная полоса.
— Это деревья вдоль дороги, — сказал Мерри. — От самого Моста тянутся на много гонов. Говорят, их в Незапамятные Времена посадили.
— Замечательно! — сказал Фродо. — Если мы за вторые полдня пройдем столько же, сколько за утро, то до заката выберемся из Могильников и успеем найти место для ночлега.
Но еще не кончив говорить, он бросил взгляд на восток и увидел, что холмы с той стороны выше и словно смотрят на них сверху вниз; все их верхушки кончались зелеными куполами, а на некоторых торчали камни, словно сломанные зубы из зеленых челюстей.
Зрелище это почему-то вселяло тревогу, так что они отвернулись от него и вернулись в середину «блюдца». Там торчал одинокий камень, он был высок, но тени не отбрасывал, ибо солнце стояло как раз над ним. Был он бесформенным и одновременно казался значительным — не то краеугольный камень, не то указатель, не то предупреждающий знак. Полдневный час беды не обещал, а хоббиты проголодались, так что сели под камнем, прислонившись к нему спинами с восточной стороны. Как ни палило солнце, у него не хватало силы согреть камень, он приятно холодил спины. Они вытащили из мешков еду и питье и устроили полдник под открытым небом. Лучше быть не могло. Еда была «с Холма»: Том снабдил их как следует, чтобы на целый день хватило. Расседланные пони бродили неподалеку по траве.
Езда по неровной местности, сытная еда, теплое солнце, запах трав, более долгий, чем надо, отдых, лежа на спине, вытянув ноги и уткнув носы в небо, — из-за этого, пожалуй, все и случилось. Короче, они проснулись внезапно и с нехорошим чувством, сразу вспомнив, что спать не собирались. Лежать было неудобно, камень остыл и отбрасывал длинную бледную тень через их головы на восток. Водянисто-желтое расплывчатое солнце пробивалось сквозь туман над западным краем «блюдца», в котором они лежали. С севера, с юга, с востока курган был обложен плотным холодным туманом. Воздух застыл, промозглый и тяжелый. Пони стояли, прижавшись друг к другу и опустив головы.
Хоббиты вскочили в испуге, побежали к западному краю верхушки и поняли, что оказались на острове в белом море тумана. Солнце на их глазах опустилось в это море, а на востоке поднялась холодная серая мгла. Туман склубился над холмом, поднялся выше, и они оказались словно в сером зале, мглистый потолок которого лежал на камне-колонне.
Словно вокруг них сомкнулась ловушка.
Но они пока сохраняли присутствие духа. Они еще помнили, в какой стороне видели обнадеживающую полосу далекого Тракта. В любом случае всем им настолько претила мысль о том, чтобы остаться в этом жутком месте, что они решили тотчас же уходить. Они упаковались, как смогли, завязали мешки застывшими пальцами и вскоре уже вели пони друг за другом вниз по пологому северному склону
