ему необыкновенно интересна. Увлеченные тем, что происходило в Четырех Уделах, хоббиты не заметили, как к ним подошел рослый человек в темно-зеленом плаще и довольно долго стоял рядом, наблюдая за ними и улыбаясь.
Наконец, Бильбо поднял голову.
— Вот и ты, наконец, Дунадан! — воскликнул он.
— Бродяжник! — удивленно ахнул Фродо. — Оказывается у тебя много имен?
— Бродяжник? — сказал Бильбо. — Этого я еще не слышал. Почему Бродяжник?
— Так меня в Пригорье зовут, — смеясь, ответил Арагорн. — И так меня ему представили.
— А почему ты его зовешь Дунадан? — спросил Фродо.
— Потому что он Дунадан, — ответил Бильбо. — Его здесь так обычно зовут. А я-то думал, ты хорошо знаешь эльфийский! Дун-адан, человек с Запада, или нуменорец. Ладно, сейчас не до уроков. — Бильбо повернулся к Бродяжнику. — Где ты был, друг? Почему не был на пиру? Там была госпожа Арвен.
— Я знаю. — Бродяжник хмуро посмотрел на Бильбо. — Но мне часто приходится отказываться от удовольствия. Элладан с Элрохиром неожиданно вернулись из Глухоманья, принесли вести, которые я хотел бы немедленно услышать.
— Но, дорогой друг, — сказал Бильбо, — теперь ты все услышал, удели мне минутку! Мне срочно нужна твоя помощь. Элронд говорит, что должен закончить песню до конца праздника, а я застрял. Отойдем в уголок и доведем ее до конца!
— Пошли! — улыбнулся Бродяжник. — Послушаем, что ты напридумывал.
Бильбо с Бродяжником ушли, а Фродо оказался предоставленным самому себе, потому что Сэм заснул. Вокруг было много народу, но хоббиту стало неуютно и одиноко. Все молча слушали музыку и голоса менестрелей и ничего вокруг, казалось, не замечали. Фродо тоже прислушался.
Красота мелодий и вплетенных в них слов эльфийского языка заворожили его сразу, как только он к ним прислушался, хотя смысла он почти не улавливал. Просто ему казалось, что музыка и слова обретают очертания живых существ и видений чужедальних земель и невообразимо прекрасных вещей. Освещенный каминным пламенем Зал словно наполнился золотистым туманом, и за этим туманом у края мира вздыхало пенное Море; завороженность переходила в сон, и вот уже Фродо окунулся в бесконечную волшебную реку сновидений, текущую золотом и серебром и такими сокровищами, что их даже вообразить было трудно; река слилась с разлитой в воздухе музыкой, Фродо весь наполнился ею и утонул в этой музыке и в дивных видениях.
Он долго бродил по стране снов под чарующие мелодии, но музыка вдруг превратилась в журчание воды, а потом зазвучала словами. Кажется, это был голос Бильбо. Сначала ухо Фродо не улавливало слов, потом они раздались громче и яснее. Вот что пел Бильбо:
