прощаю. Выше голову. Все-таки самого худшего мы пока избежали.
Он ласково поднял Пина на руки и отнес на папоротник, где хоббит должен был спать. Мерри ни на шаг не отставал и сел рядом с другом.
— Ляг и отдохни, а если сможешь, поспи, Пипин! — сказал Гэндальф. — И верь мне. Если у тебя снова руки зачешутся, расскажи, я найду средство. Да, очень прошу тебя, хоббит милый, больше не подкладывай мне под локти твердых камней. Все. Будьте рядом.
И Гэндальф отошел к остальным, которые так и остались стоять, с удивлением и тревогой глядя на прикрытый плащом шар.
— Опасность подкралась ночью в минуту, когда ее никто не ждал, — произнес маг. — Мы были на волосок от гибели.
— Что с хоббитом, с Пипином? — спросил Арагорн.
— Думаю, что с ним ничего не станется, — ответил Гэндальф. — Он очень недолго был во власти Того, и вообще, у хоббитов удивительная сопротивляемость. Он быстро забудет то, что было. Даже слишком быстро. Арагорн, не согласишься ли ты взять шар из Ортханка на сохранение? Знай, что это очень опасно.
— Конечно, опасно, — произнес Арагорн, — но не для тех, у кого есть на него неоспоримое право. Ибо это, без сомнения, Палантир из сокровищницы Элендила, оставленный на хранение в Ортханке Королями Гондора. Подходит мой час. Да, я его беру.
Гэндальф посмотрел на Арагорна, а потом, к изумлению окружающих, торжественно поднес ему завернутый в плащ шар и передал с низким поклоном.
— Прими его, достойнейший, — сказал маг, — как первое из сокровищ, которые будут тебе возвращены. Но если позволишь, я дал бы тебе совет: не смотри на него до времени! Будь осторожен!
— Разве я был когда-нибудь нетерпелив или неосторожен? Я, который ждал и готовился столько лет? — спросил Арагорн.
— Это правда, — подтвердил Гэндальф. — Но не рискуй, чтобы не споткнуться в конце пути! Во всяком случае, спрячь и храни тайну. Об этом же прошу всех присутствующих. Никто, и особенно Пипин, не должен знать, у кого шар. Искушение может повториться, потому что хоббит брал его в руки и смотрел в него, а этого нельзя было делать. Очень плохо, что он дотронулся до шара тогда в Исенгарде, — я корю себя, что не поспешил за ним сам. Но я был тогда занят мыслями о Сарумане и поздно сообразил, что за камень был сброшен на нас с Башни. Теперь уже знаю точно.
— Да, сомнений не осталось, — добавил Арагорн. — Вот так Исенгард передавал сведения в Мордор. Многое становится понятным.
— Удивительна сила наших врагов и так же удивительна их слабость, — проговорил Феоден. — Поистине верна старая поговорка: «Зло себя злом изводит».
— Да, так бывало, — сказал Гэндальф. — Но в этот раз нам помогла сама судьба. Кто знает, может быть, хоббит и меня спас от страшной беды? Я ведь уже думал, как проверить этот шар, чтобы понять, для чего он нужен. Если бы я это сделал, открылся бы Врагу. Но пока я не готов к этому, и даже не знаю, буду ли готов вообще. У меня хватит сил, чтобы вовремя отступить, но он бы меня увидел, и тогда наша игра проиграна. Он ничего не должен знать обо мне, пока не пробьет час, когда можно будет открыться.
— Мне казалось, что этот час подошел, — сказал Арагорн.
— Еще нет, — ответил Гэндальф. — Сейчас время сомнений, нам надо этим воспользоваться. Враг, конечно, считает, что шар находится в Ортханке. Откуда ему знать, что это не так? Значит, он думает, что хоббит там в плену, и что Саруман, пытая пленника, заставил его смотреть в шар. В его черном сознании отразился образ и голос хоббита, сейчас он ждет и надеется. Пока он поймет свою ошибку, пройдет время. Это время мы не должны упускать. Мы и так уже много потеряли. Надо спешить. Больше нельзя оставаться в близком соседстве с Исенгардом. Что касается меня, я немедленно уезжаю отсюда и беру с собой Пипина Тука. Лучше ему меня сопровождать, чем лежать в темноте и не спать среди спящих.
— Я оставлю себе Эомера и десять всадников, — сказал Король. — На рассвете мы поскачем дальше. Пусть Арагорн возьмет остальных и сам решит, когда и кто с ними поедет.
— Твоя воля, Король, — но постарайся поскорее добраться до гор, иди в Теснину Хельма!
Не успел он договорить последнее слово, как их накрыла странная тень, заслонившая луну. Несколько рохирримов, вскрикнув, пригнулись, закрывая головы руками, будто их сверху ударило. Всех проняла холодная дрожь. Превозмогая страх, они посмотрели вверх. Огромная крылатая тень черным облаком неслась по небу, на котором стали пропадать звезды. Тень развернулась к северу и исчезла быстрее ветра.
Ошеломленные люди стали приходить в себя. Гэндальф стоял прямо, вытянув опущенные руки со сплетенными пальцами, и смотрел в небо.
— Назгул! — воскликнул он. — Посланец Мордора! Гроза приближается. Назгулы перешли границу Великой Реки. В путь! Скорее в путь! Не ждите рассвета! Не ждите друг друга! Скорее!
Он побежал в сторону, на бегу призывая Серосвета. Арагорн бросился за ним. Маг подбежал к хоббитам и поднял Пина на руки.
— Поедешь со мной, — сказал он. — Убедишься, что Серосвет скачет быстрее ветра.
Так же бегом маг вернулся к месту ночлега, подхватил небольшую сумку, в которой было все его имущество, перекинул через плечо, вскочил на подбежавшего Серосвета. Арагорн помог ему усадить перед собой Пина, закутанного в плащ и одеяло.
— До свиданья! Скачите за мной! — крикнул Гэндальф. — Вперед, Серосвет!
Великолепный жеребец встряхнул головой, взмахнул волнистым хвостом, сверкнул серебром в свете луны и помчался, как северный ветер, взбивая копытами землю.
— Чудная ночка. Отдохнули, нечего сказать! — пожаловался Мерри Арагорну. — Но есть же на свете счастливцы! Пипин не хотел спать, а хотел ехать с Гэндальфом. Вот и любуйтесь! Поехал, вместо того, чтобы окаменеть тут и торчать в назидание потомкам.
— Ну, а если бы не Пипин, а ты поднял шар в Ортханке, то совсем неизвестно, что бы произошло, — сказал Арагорн. — Может быть, еще хуже показал бы себя, чем он. Кто знает. Теперь поедешь со мной. И сейчас же. Приготовься и собери вещи Пипина. Только поскорее.
Серосвет летел как стрела, его не надо было ни направлять, ни подгонять. Меньше, чем за час, он донес седоков до Брода через Исену и перемахнул на другой берег мимо острова и кургана рохирримов, ощетинившегося холодной сталью копий.
К Пину постепенно возвращались силы. Он согрелся, только встречный ветер приятно холодил лицо. Гэндальф был рядом. Страх перед шаром и черными тенями, закрывавшими луну, таял. Хоббит глубоко вздохнул.
— Я не знал, что ты ездишь без седла, Гэндальф, — сказал он. — И уздечки у тебя тоже нет.
— Обычно я так по-эльфийски не езжу, — ответил маг. — Но Серосвет не потерпел бы удил. У него нет хозяина, он несет только того, кого хочет нести, и сам следит, чтобы ты удержался у него на хребте.
— Он очень быстро скачет, — сказал Пин. — Это я по ветру чувствую; и очень легко. На нем совсем не трясет.
— Он мчит сейчас так, что самый быстрый конь с трудом догнал бы его, — ответил Гэндальф. — Но для Серосвета это пустяк. Здесь немного поднимается почва, и земля неровная. Смотри, как приближаются Белые Горы. Вон там, под звездами, как черные копья, — вершины Трезубца. Скоро мы будем у развилки дорог и въедем в лощину, где две ночи назад была битва.
Пин замолчал и задумался. Он слышал, как Гэндальф что-то тихо бормочет или напевает, будто стихи на разных языках. Земля убегала под копытами Серосвета. Потом Гэндальф запел громче, и хоббит в свисте ветра услышал и понял отдельные слова, даже разобрал несколько строк подряд:
