— Х-хоро-ший, хорош-ший, Прелес-сть моя! Мы тож-же будем хорош-шие, как рыбки, с-сами для с- себя. Мы х-хоббитам нич-чего плох-хого не с-сделаем, нет, только воз-зьмем…
— Но Сокровище приняло клятву, — сказал Смеагол.
— З-зз-значит, надо его вз-зять, и клятву с-с ним вмес-сте, — ответил другой голос. — Тогда мы будем хозяевами С-сокровищ-ща, голм! Пус-сть перед нами полз-зает на брюх-хе другой, противный хоббит, который все время нас-с-с подоз-зревает, голм!
— А хорошего хоббита наказывать не будем?
— Ес-сли не х-хочеш-шшь, то не будем. Х-хотя вс-се-таки он Торбинс-с-с, ненавис-стный Торбинс-с, Прелес-сть моя! Торбинс-с нас-с обокрал. Наш-шел С-сокровищ-ще и не приз-з-зналс-ся. Ненавидим Торбинс-сс-са.
— Но ведь не этого.
— Да, да, и этого, каж-ждого Торбинс-са. Каж-ж-ждого, у кого С-сокровищ-ще. Надо вернуть с-себе наш-шу Прелес-сть.
— Тот все увидит. Он узнает. Он сразу отберет.
— Тот уж-же видит. Он з-ззнает. Он с-слыш-шал наш-шу глупую клятву. Мы наруш-шили его приказ- зз. Надо вернуть С-сокровищ-ще. Его ищ-щут Призраки. Надо его вз-зять.
— Не для Него!
— Нет, моя Прелес-сть! Подумай х-хорош-шенько, ес-сли оно будет у нас-сс, мож-жно с-скрытьс-ся, даже от Него. У нас-с будет с-сила, мож-жет быть, больш-ше с-силы, чем у Приз-зраков. Влас-стелин С- смеагол! С-с-смеагол С-сильнейш-ший! Голлум С-славный! Каж-ждый день с-свеж-жая рыба, три раза в день прямо из-з-з моря. Наш-ш прелес-стный Голлумч-чик! Ты долж-жен его вз-зять! Нам х-ххочетс-ся им з-завладеть, нам его оч-чень, оч-чень х-хочется!
— Хоббитов двое. Они сейчас проснутся и нас убьют, — пискнул Смеагол, борясь с собой из последних сил. — Не здесь. Не сейчас.
— Нам х-хоч-четс-ся! Но… — голос оборвался и некоторое время молчал, потом зазвучал снова. — Не сейчас-сс, говориш-шь? Мож-жно и так. Потом. Потом Она могла бы помоч-чь. Да, да. Она помож-жж- жет.
— Нет. Нет! Так я не хочу! — заскулил Смеагол.
— Да! Х-хочетс-ся! Нам х-хоч-четс-сс-ся!
Каждый раз, когда звучал этот второй, с присвистом, голос, длинная рука Голлума протягивалась к груди Фродо, но потом, когда раздавался голос Смеагола, рука трусливо отдергивалась назад. Но вот странный разговор закончился, и обе руки с дрожащими пальцами потянулись к горлу хоббита.
Сэм лежал, словно завороженный двумя голосами, но из-под полуприкрытых век внимательно следил за каждым движением Голлума. До сих пор он по простоте душевной думал, что Голлум опасен только потому, что вечно голоден, и боялся, что эта тварь может захотеть съесть хоббитов. Теперь он понял, что опасность гораздо страшнее. Голлум поддавался чарам Кольца. «Тот» — это, очевидно, Черный Властелин, но кого имел в виду Голлум, говоря «Она поможет»? Наверное, завел дружбу с подобной себе гадкой тварью. Ломать голову над этой загадкой было уже некогда: Голлум становился опасен.
Сэм с трудом оторвался от земли, будто его одолело тяжкое бессилие, руки и ноги еле двигались. Кроме того, он инстинктивно чувствовал, что надо действовать осторожно, что нельзя выдавать себя, никто не должен знать, что он, Сэм, подслушал разговор Голлума со Смеаголом. Поэтому он только громко зевнул, вздохнул и спросил заспанным голосом:
— Сколько уже времени? Вставать не пора?
Голлум протяжно зашипел сквозь зубы и вскочил. Какое-то мгновение он стоял напряженно в угрожающей позе, потом обмяк, опустился на четвереньки и отполз на край воронки.
— Хоббиты хорошие! — сказал он. — Сэм добрый. Сони вы, сони, спали крепко, Смеагол вас охранял. Но уже вечер. Темнеет. Идти пора.
«Да-да, пора, — подумал Сэм. — Давно пора нам с тобой расстаться». Но ему тут же пришло в голову, что Голлум на свободе не менее опасен, чем Голлум в роли проводника и попутчика.
— Нелегкая его к нам прибила! Чтоб он своими слюнями захлебнулся! — буркнул Сэм почти неслышно, потом спустился вниз и разбудил хозяина.
Отдохнувший Фродо чувствовал себя гораздо лучше. Он видел сны. Черная Тень отступила, и во сне к нему явилось что-то светлое. Он не запомнил, что это было, но ему стало веселей и легче на душе. Тяжесть роковой ноши тоже уменьшилась. Голлум встретил пробудившегося Фродо, как пес вернувшегося хозяина. Он юлил, хихикал, хрустел пальцами, терся о колени хоббита. Фродо ему улыбнулся.
— Слушай! — сказал он. — Ты был хорошим и верным проводником. Начинается последний этап нашего пути. Веди нас к Воротам, и больше я тебя ни о чем не прошу. Проводишь до Ворот — и иди, куда хочешь, только не к нашим врагам.
— К Воротам? — испуганно заскрипел Голлум. — Господин говорит, к Воротам? Да-да, он так сказал. Хороший Смеагол сделает все, что скажет господин. Да-да, все-все… Но посмотрим, что он скажет, когда подойдем ближе. Там не самый лучший вид, нет!
— А ну, иди! — сказал Сэм. — Пора с этим кончать!
В наступивших сумерках путники выбрались из воронки и двинулись без дороги по засыпанной пеплом пустыне. Через некоторое время их снова охватил тот же страх, который они почувствовали, когда Призрак пролетел над облаками. Они припали к смрадной земле и замерли, но на этот раз угроза быстро миновала. Крылатый посланник Тьмы летел очень высоко и быстро, видно, спешил выполнить поручение Барад-Дура. Голлум через минуту встал и, дрожа всем телом, поплелся дальше.
Примерно через час после полуночи над ними в третий раз пронеслась черная тень, но еще выше, еще дальше, со страшной скоростью направляясь на запад. Больше всех испугался Голлум. Он трясся и причитал, уверенный, что их выследили, и что теперь Враг знает, где они.
— Три раза! — всхлипывал он. — Три раза — это предупреждение. Они нас-с почуяли, они почуяли С-сокровищ-ще. С-сокровищ-ще их-х х-хозяин. Дальше нельз-зя идти, сюда нельз-зя! Вс-се з-зря!..
Ни просьбы, ни ласковые уговоры не помогали. Голлум дрожал и не желал подниматься с земли. Только когда Фродо гневно повторил приказ, положив руку на рукоять меча, Голлум встал и пошел, ворча и ноя, как побитый пес.
Так они шли, спотыкаясь, до конца ночи, до следующего страшного дня. Шли молча, опустив головы, ни о чем не думая, ничего не видя и ничего не слыша вокруг, кроме ветра, со свистом пролетавшего над пеплом.
Глава третья. ЧЕРЕЗ ВОРОТА В МОРДОР НЕ ПРОЙТИ
Прежде чем наступил новый рассвет, поход к Мордору кончился. Позади остались болота и пустыня, впереди встали могучие черные горы, надменно подняв грозные вершины в бледное небо.
С запада Мордор охраняла угрюмая цепь Сумрачных Гор Эфел Дуат, с севера высились неровные зазубрины пиков и лысые хребты Пепельных Гор Эред Литтох, серые, как зола. Эти две горные цепи образовывали неприступные стены вокруг двух угрюмых плато Лифлат и Горгорот и большого горького озера, которое называлось Морем Нурнов. В том месте, где хребты сходились, они словно тянули друг к другу и на север длинные руки-отроги, между которыми оставался узкий проход, Кирит Горгор, или Проклятое Ущелье, вход во владения Врага. Над ним с двух сторон нависали гладкие черные скалы. На двух утесах, справа и слева, торчали высокие башни, прозванные Зубами Мордора. Давным-давно их построили гондорцы, люди гордые и сильные. Было это после поражения и бегства Саурона. В башнях должна была находиться стража, чтобы вовремя заметить и не допустить его возвращения. Но могущество Гондора ослабло, люди измельчали, башни много лет стояли пустыми. Потом Саурон вернулся. Он заново отстроил разрушенные сторожевые посты, обновил башни, набил арсеналы оружием, поставил бдительный гарнизон. Из черных окон в каменных стенах смотрели на север, восток и запад зоркие стражи.
