Глава десятая.
ЧЕРНЫЕ ВРАТА
Через два дня войско Западных государств собралось на полях Пеленнора. Войско орков и восточных племен, служащих Саурону, двинулось из Анориэна на город, но встретило рохирримов, было разбито и бежало в сторону острова Кайр-Андрос. После уничтожения этой угрозы и подхода подкрепления с юга в Минас Тирите оказался большой и сильный гарнизон. Разведчики вернулись и донесли, что на Восточном Тракте до самого Перепутья нет вражеских войск. Все было готово к последнему броску.
Леголас и Гимли снова сидели на одном коне в отряде Арагорна, который был впереди вместе с Гэндальфом, дунаданами и сыновьями Элронда. Хоббита Мерри жег стыд, потому что он не мог идти с ними.
Тебе сейчас такой поход не под силу,— сказал ему на прощание Арагорн.— А стыдиться нечего. Даже если ты больше ничего не совершишь в этой войне, ты уже заслужил величайшую славу. От Хоббитшира с нами пойдет Пипин. Не завидуй ему в этом опасном предприятии, ибо хотя он и проявил мужество, насколько ему позволила судьба, его дела пока не сравнялись с твоим подвигом. Еще знай, что, по сути, мы все рискуем одинаково. Если нам суждено погибнуть под Воротами Мордора, то ты в это время будешь защищать последнюю улицу здесь или еще где-нибудь, куда доберется Враг. Выздоравливай и прощай!
Мерри уныло стоял на стене и смотрел на выстроенные шеренги. С ним был Бергиль, тоже грустный, потому что его отец уходил из города во главе отряда добровольцев: в Королевскую Гвардию он не мог вернуться, пока не предстанет перед судом. В этом же отряде был Пипин, он теперь стал солдатом Гондора. Мерри хорошо видел его маленькую фигурку между рослыми гондорцами.
Заиграли трубы, и войско двинулось. Полк за полком, отряд за отрядом шли и ехали на восток. Они давно скрылись из глаз на дороге, ведущей к Дамбе, а Мерри все стоял и смотрел. Луч утреннего солнца в последний раз заблестел на шлемах и копьях и расплылся вдали, а хоббит все никак не мог заставить себя уйти со стены.
Опустив голову, опечаленный разлукой с друзьями, он чувствовал себя покинутым. Все, кто был дорог его сердцу, ушли во Тьму сражаться под хмурым восточным небом, и мало было надежды свидеться с ними вновь.
Тоска сразу сказалась на самочувствии: заболела рука, Мерри охватила слабость, солнце показалось бледным, растаяло… он очнулся, когда Бергиль дернул его за руку.
— Идем отсюда, господин фериан,— сказал мальчик.— Видно, ты еще слаб, я тебя сейчас отведу в Дома Целения. Ты не бойся! Они вернутся. Воинов из Минас Тирита никто не победит, а теперь с ними Камень Эльфов и гвардеец Берегонд!
К полудню войско дошло до Осгилиата. Там трудились все ремесленники, которых удалось собрать. Одни чинили паромы и плавучие мосты из лодок, которые враги навели, а потом при отступлении пытались уничтожить; другие наводили порядок в складах, разбирали запасы и добычу; третьи спешно насыпали оборонный вал уже на восточном берегу Реки.
Головной отряд прошел руины Древнего Осгилиата и, переправившись через Андуин, направился дальше по прямому тракту, который в лучшие времена соединял красивую Башню Солнца со стрельчатой Лунной Башней, прозванной сейчас Минас Моргул и торчащей над проклятой Долиной Смерти. Через пять миль после Осгилиата войско стало лагерем на отдых. Первый день Похода кончился. Только конники поскакали вперед, чтобы до темноты добраться до Перепутья. Внутри большого кольца деревьев стояла полная тишина. Нигде поблизости не было врагов, не слышно ни криков, ни разговоров, ни одна стрела не засвистела, вылетая из-за камней или из густых зарослей, но, несмотря на это, чем дальше, тем сильнее чувствовалось, что за ними настороженно следят. Деревья, камни и листья будто затаились. Опускалась ночь, солнце заходило над долиной Андуина, вершины Белых Гор розовели в его лучах, но над Эфел Дуат нависла Тьма.
Арагорн расставил трубачей на каждой из четырех дорог, расходящихся от Перепутья, и они громко затрубили в фанфары, после чего герольды закричали:
— Идут Властители Гондора! Они вступают во владение своими исконными землями!
Воины сбили с плеч статуи нелепую орчью голову, разбили ее на мелкие куски и поставили на место голову короля, не трогая, однако, венца из белых и золотых цветов, которые оплели ее, как корона; смыли и затерли оскорбительные надписи, которыми орки осквернили каменный постамент.
На совете раздавались голоса, предлагавшие начать с нападения на Минас Моргул, чтобы, если удастся, уничтожить эту крепость окончательно.
— Кто знает,— говорил Имрахил,— может быть, дорога из крепости на перевал окажется удобнее для вторжения в Мордор и подхода к главной твердыне Врага, чем северные Черные Врата?
Однако Гэндальф упорно сопротивлялся, напоминая о зловещей славе этой долины, где люди от ужаса сходят с ума, и о том, что рассказал Фарамир. Ибо если Главный Хранитель действительно избрал эту дорогу, то нельзя было привлекать к ней внимание бдящего Глаза. Так что когда все войско утром пришло к Перепутью, здесь был поставлен сильный караул на случай, если Враг вышлет армию с перевала или подойдут южане. В караул пошли лучшие лучники, знающие местность в Итилиэне. Они затаились в лесу и на склонах, держа Перепутье под наблюдением.
Гэндальф и Арагорн с головным отрядом все же подъехали к началу долины Моргул и посмотрели на проклятую крепость издали.
Крепость показалась им темной и необитаемой, ибо орки и другие рабы Черного Властелина, обычно составлявшие ее гарнизон, были перебиты в последнем сражении. Назгулы разлетелись. Но воздух в долине был тяжел и зловеще напряжен. В нем таилась угроза.
Гондорцы подожгли зловонную траву на луговине, и когда по ней побежали красные языки огня, ушли, разрушив мост через черный поток.
На следующий день, третий после выхода из Минас Тирита, войско начало марш по тракту на север. От Перепутья до Мораннона по этой дороге было около ста миль, никто не мог предугадать, что на ней ждет. Шли открыто, хотя и осторожно, впереди скакали конные разведчики, вдоль дороги были высланы пешие следопыты. Особенно внимательно разведка наблюдала за правым флангом, где на склонах рос густой кустарник и было много оврагов, за которыми поднимались скалы, первые камни сумрачного хребта Эфел Дуат.
Погода оставалась ясной, и ветер дул, в основном, с запада, но в горах не рассеивался плотный туман, а из-за гор то и дело поднимались высоко в небо столбы густого дыма, собиравшиеся в темные тучи. Время от времени по приказу Гэндальфа герольды трубили и повторяли клич:
— Идут Властители Гондора! Пусть все сдадутся на их милость или покинут эти земли!
— Надо кричать не «Властители Гондора», а «Король Элессар вернулся»,— заметил Имрахил.— Пусть Король еще не занял трон, но он вернулся, и на неприятеля это сильно подействует.
Теперь три раза в день герольды объявляли Поход Короля Элессара. Но на вызов никто не откликался.
Войско продвигалось, не встречая видимых преград, только невидимая тяжесть наваливалась на всех, от военачальников до последнего солдата, и с каждой пройденной милей сердца сжимались больнее от плохих предчувствий.
В конце второго дня после Перепутья войско в первый раз увидело врагов. Сильный отряд орков и людей из далеких восточных стран попытался завлечь передних конников в засаду. Произошло это в том самом месте, где Фарамир когда-то напал на харатское войско. Дорога здесь врезалась глубоко в скалы, пересекая отроги горной цепи.
Но опытные разведчики из Эннет Аннон, которых привел Маблунг, вовремя предупредили военачальников о грозящей опасности, и засада стала западней для самих орков. Всадники широкой дугой
