49
— Да, — сказал профессор Шпиглер. — Определенно, это лучше. Этим зажимом гораздо удобнее работать.
— Спасибо, герр профессор, — сказал Брукмюллер, изображая чарующую и не совсем искреннюю улыбку.
Профессор хирургии положил зажим на стол, а потом взял кюретку, предварительно со знанием дела взвесив ее в руке.
— Очень легкая.
— Новый сплав, — ответил Брукмюллер. — Ложечка сделана из того же материала.
Шпиглер взял вместо кюретки ложечку и сравнил ее вес с похожим инструментом того же размера.
— Вы уже много их продали? — спросил Шпиглер.
— Да, — ответил Брукмюллер. — Недавно нам поступил большой заказ из Зальцбурга.
— Профессор Фонденхоф?
— По-моему, да. Также Мы продали несколько больших кюреток профессору Шурани.
— Из Пешта?
— Профессор Шурани — наш постоянный клиент.
— Понятно, — сказал Шпиглер, очень довольный тем, что узнал, какими инструментами пользуются его коллеги из академии.
Брукмюллер обернулся к младшему продавцу.
— Ойзебиус, дружок, принеси расширители.
Молодой продавец прошел через комнату и стал выдвигать тяжелый ящик из большого шкафа.
— Нет-нет, — закричал Брукмюллер. — Там крючкообразные ножницы!
— Извините, герр Брукмюллер, — пролепетал помощник.
— В соседнем шкафу, третий ящик сверху.
— Хорошо, герр Брукмюллер.
Брукмюллер улыбнулся профессору и закатил глаза.
— Новичок, — прошептал он.
Юноша вытащил нужный ящик из шкафа и с трудом дотащил его до стола. Там в несколько рядов лежали серебряные инструменты с деревянными ручками.
Брукмюллер вынул самый большой и передал его профессору, лицо которого расплылось в довольной улыбке.
— Прекрасно! Вы его сделали!
— В полном соответствии с данными вами параметрами. Смотрите, лопасти намного больше. Мы назовем его в нашем каталоге — с вашего разрешения — «Шпиглер».
— Почту за честь, господин Брукмюллер. — Профессор соединил ручки и посмотрел, как открылись плоские металлические лопасти. — Какая красота.
— Чтобы закрыть лопасти, нужно длинную ручку потянуть вверх, а короткую — вниз, — объяснил Брукмюллер.
Профессор сделал, как ему было сказано, и части расширителя сдвинулись и встали на места.
— Вы знаете, для чего этот инструмент, юноша? — обратился Шпиглер к молодому продавцу.
Ойзебиус посмотрел на Брукмюллера.
— Не волнуйтесь, Ойзебиус, отвечайте.
— Нет, я знаю только, что это расширитель.
Профессор рассмеялся.
— Соедините кончики вашего большого и указательного пальцев, чтобы получилось кольцо, вот так. — Профессор показал, а юноша повторил.
— Когда мне нужно рассмотреть опухоль в прямой кишке пациента, я вставляю этот инструмент в его задний проход. — Шпиглер просунул сомкнутые лопасти в небольшое кольцо, которое помощник сделал из своих большого и указательного пальцев. — А потом раскрываю его. — Он сжал ручки, металлические лопасти разошлись, расширяя воображаемое отверстие.
Помощник судорожно сглотнул.
— Это больно, господин доктор?
— Конечно, это больно! — воскликнул профессор, добродушно смеясь.
Брукмюллер присоединился к этому искреннему смеху и крепко хлопнул молодого продавца по спине. Но этот приступ веселья сразу прекратился, как только они заметили полицейского, заглядывавшего в магазин через витрину. Брукмюллер сразу его узнал. Этот молодой человек был в квартире фройляйн Лёвенштайн.
— Прошу прощения, господин профессор, — сказал Брукмюллер. Он прошел через торговый зал и открыл дверь. Стало шумно, на улице царила обычная будничная суматоха. С оглушительным лязгом проехал трамвай.
— Чем могу помочь? — почти прокричал Брукмюллер.
— Герр Брукмюллер, — ответил Хаусман. — Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
— Опять?
50
Граф Заборски проколол иглой тонкую, как пергамент, кожу на своей руке и выдавил содержимое шприца в вену. Закрыв глаза, он ждал действия морфия.
Полиция нашла его обедающим в ресторане «Чарда». Они настояли, чтобы он проследовал за ними в участок на Шоттенринг, где его допрашивали весь оставшийся день. Во время одного из перерывов его отпустили на улицу выкурить сигарету. Он побрел к Дунайскому каналу. На обратном пути граф увидел, как к участку подъехал экипаж, из которого высадили молодого человека в наручниках и провели в здание. Он был похож на Отто Брауна.
Полицейские интересовались, зачем Заборски приходил к герру Уберхорсту накануне вечером.
— У меня есть враги, — сказал он, показывая на свой припухший глаз. — Я хотел проконсультироваться с герром Уберхорстом по поводу обеспечения безопасности.
— Вы хотели приобрести у него замок?
— Да, хороший замок для моей входной двери. — Инспектор посмотрел на него недоверчиво. — Я проиграл немного в карты… одному господину. Насколько я понимаю, он очень хочет, чтобы я вернул ему долг.
— Почему вы не обратились за защитой в полицию?
— Этот господин из моей родной страны. У нас свои методы решения проблем.
Вопросы следовали один за другим, безжалостный допрос продолжался.
Он такой надоедливый, этот толстый инспектор!
Морфий начал действовать, и по телу Заборски разлилось умиротворяющее тепло. Его веки отяжелели, расплывающаяся картинка окружающего мира пропала и, появившись еще несколько раз перед его взором, окончательно уступила место темноте. День постепенно растворился, а из бесконечной тьмы стали выступать волшебной красоты цвета. Он видел большой дом на скале и слышал плеск пенящейся реки, бегущей по глубокой долине.
— Зольтан. — Голос был женский и звучал откуда-то издалека. — Зольтан?
«Его мать? Одна из сестер?»
Он хотел открыть глаза, но оказалось, что это не так просто.
