Поступить на восточный факультет было трудно, а учиться — еще трудней. Лера попала на кафедру, где студентов набирали раз в три года, по пять человек, кафедру истории Таиланда. Да, да. Тайский массаж и сиамские близнецы. Лерина специальность не сулила командировки в столицы миpa. Реально было рассчитывать на место младшего научного сотрудника в Институте Востоковедения, окнами на Неву.
Лера как раз заканчивала дипломную работу — «Экономические отношения в средневековом Сиаме», — когда советская власть, почти родная, ушла не попрощавшись. Ни инструкции не оставила, ни тезисов. «Живите как хотите. Нянек больше нет: рынок».
Институт Востоковедения задышал на ладан, и сектор Юго-Восточной Азии предупредили: научные темы закрываются… Сушите сухари. Лера устроилась в детский центр «Живулька» — вести исторический кружок. Дети были маленькие, кружок платный. Чтобы сохранить контингент, Лера рассказывала детям сказки. Занятия проходили так: Лера садилась на ковер, открывала книгу, принесенную из дому, дети ложились рядом, замирали.
«Аладдина отвели в баню. Там его вымыли и размяли ему суставы, потом ему обрили голову, надушили и напоили розовой водой с сахаром».
Некоторые куски, знакомые с детства, поражали Леру новым смыслом.
«— Знаешь ли ты какое-нибудь ремесло, юноша? — спросил старик.
— Я знаю счет, письмо, читаю по звездам. Я знаю все науки, — ответил принц.
— На твое ремесло нет спроса в наших землях. Жители нашего города не знают ничего, кроме торговли. Возьми топор и веревку, иди в лес и руби дрова. Продавай их и кормись этим. В день ты можешь заработать полдинара».
Дети со здоровой психикой засыпали, не дослушав сюжета. А самые впечатлительные слушали, затаив дыхание: «Я Дахнаш, сын Кашкаша, — вскричал старший джинн…»
Через два месяца «Живульку» закрыли. Некоторые педагоги устроились в школу раннего развития «Взмах», а Лера замешкалась. Потом немного подождала, не позовут ли ее. Никто не позвал. «Ну и черт с вами и вашим ранним развитием, — подумала она. — Посижу дома, займусь своими детьми».
С мужем Лера разъехалась. Почему — никому не рассказывала. Жила с дочкой и мамой. Выйти снова замуж хотелось, хоть за эллина, хоть за иудея. Были бы общие интересы и немного чувств. Много чувств не надо, плохо кончается. Но где Его взять-то? Раньше знакомились на конференциях, симпозиумах. Делаешь доклад. «Есть ли вопросы к докладчику?» Встает мужчина во втором ряду. «Вы разделяете гипотезу Сингл- Дуббеля, что славяне позаимствовали хомут и дугу у китайцев?» Отвечаешь, а потом он, задавший вопрос, подходит в перерыве, хочет продолжить дискуссию. Ты ему о межплеменных распрях домонгольского периода, а он приглашает в ресторан. Оказывается, это была судьба. В общем, теперь оба живут зимой в Принстоне, летом на Гавайях.
Лере попалось на глаза объявление: «Набираем внештатных экскурсоводов в Эрмитаж. Сдавшие экзамены получают право водить обзорные экскурсии». Три миллиона экспонатов, двадцать два километра по наборным паркетам. А на подготовку остается две недели. Теперь по утрам Лера бежала в Эрмитаж, увязывалась за экскурсионной группой, слушала, записывала. Потом проходила по маршруту еще раз, с другой группой. У женщин-экскурсоводов Лера обнаружила единый стиль: гладко зачесанные волосы, клетчатая юбка, шаль. От ежедневного общения с шедеврами в них появилось элегическое достоинство и кастовая мудрость: вы придете и уйдете, а лиможские эмали и камеи Гонзага останутся здесь навеки. После Эрмитажа Лера на чугунных ногах топала в Публичку, обкладывалась справочниками. И чем больше читала, тем больше ей хотелось выдержать экзамен, накинуть шаль и заскользить, опустив голову, по прохладному полу Двадцатиколонного зала.
Наступил день экзамена. Комиссия сидела в помещении дирекции, за двойными дверьми. Желающие получить работу, молодые и пожилые, шелестели путеводителями. Народу было много, но первым идти на расправу никто не хотел.
— «Старушка за чтением» — это Рембрандт или ученики?
— Люди, кто такой Полифем? Скульптор или архитектор?
Лера вздохнула и шагнула через порог. Что знаю, то знаю. Чего бояться? И директора Эрмитажа завалить можно.
— Садитесь, пожалуйста.
Вокруг стола красного дерева сидели четыре женщины-экзаменаторши. В одной из них Лера узнала экскурсоводку, к которой примазывалась на экскурсиях. Та тоже узнала ее и шепнула что-то на ухо соседке.
— Вы окончили восточный факультет? Ну тогда расскажите нам про историю комплектования у нас в музее сасанидского серебра.
Лера посмотрела в окно. На Неве покачивался «метеор», началась посадка на Петергоф. Не получив ответа, экзаменаторы задали второй вопрос: техника бальзамирования у кочевников Алтая. Не жди третьего вопроса, прощайся, сказала себе Лера. Экзаменаторы смотрели на нее с участливым сожалением. Полупустой «метеор» отчалил от пристани.
— Между прочим, существуют двухлетние подготовительные курсы. Платные, сказала ей в спину знакомая экскурсоводка.
Деньги кончились, и Лера перешла на овес и тушеные овощи. Стало ясно: амбиции в сторону, надо что-то решать. Лера стала читать объявления. Все хотели что-нибудь продать. Желающих купить было меньше, и им нужно было то, чего у Леры не было: «Всегда купим крахмал набухающий кукурузный».
Работу тоже предлагали: ночная уборщица в метро, контролер в автобусный парк (обращаться на Глиноземную улицу). От названия «Глиноземная» гасли все желания. В Доме книги Лера полистала перечень профессий: сортировщик немытой шерсти, древопар, варщик шубного лоскута. Представила их себе немолодыми благообразными пролетариями. Учились, овладевали специальностью. Сортировщик немытой шерсти выпивал, конечно. Их фабрики теперь закрыты, люди разбрелись в разные стороны.
Знакомые, окончившие естественные или, как Лера, противоестественные факультеты, советовали: маму и дочку отправь в деревню, а комнату сдай иностранцу.
— А сколько брать за комнату?
— По обстоятельствам. Сто — сто двадцать в месяц. Долларов. Некоторые хотят, чтобы был завтрак и ужин, но связываться с едой не советуем. Не угодишь.
Лере повезло. Первый же иностранец, англичанин, не только хотел снять комнату на три недели, но и желал заниматься русским языком, за отдельную плату. Два часа ежедневно, с учителем. Она же хозяйка квартиры.
Голос по телефону был молодой, говорил почти без акцента.
— Сколько вы хотите за вашу комнату?
— Семьдесят пять за три недели.
— Круто.
— Вы считаете, что это дорого?
— О'кей. Приезжаю через три дня. Диктуйте адрес. Он появился в шесть утра. Долговязый, в лыжных ботинках. Очень прыщавый. За спиной рюкзак. Майкл приехал из Омска, где год работал в банке консультантом.
— Ну как, Майкл, было в Омске?
— Кошмар.
— А где вы учились русскому языку?
— Год в Англии, а потом на курсах при МГУ.
— Ну и как вам понравилось в Москве?
— Кошмарно.
— Куда вы дальше поедете — в Омск или в Англию?
— Много будете знать, скоро состаритесь.
Ну и ну, подумала Лера, где это он такого нахватался. И ведь обо мне скажет потом: кошмар.
— Вот ваша комната, вот ванная. Чувствуйте себя как дома.
