После чего трое мужчин в монашеских одеяниях двинулись в сторону провинции.
Вскоре после их отъезда в аббатстве Лейбовица появились еще двое путешественников. Одним из них был старый еврей, направлявшийся к горе Последнее Пристанище. С собой он вел двух синеголовых козочек; у каждой было полное вымя и раздавшиеся бока. Сопровождала его молодая женщина со светлыми волосами, беременность которой была чуть менее заметна, чем у козочек. Из всего набора гостеприимства старому еврею понадобились лишь глоток воды, несколько сухарей и кусок холодной баранины. Девушка, избежав гнева своей семьи, хотела найти отца своего будущего ребенка.
– Они уехали два дня назад, – сообщил Олшуэн. – Он сказал кардиналу, что вас нет в живых.
– Он думает, что я скончалась, но кардиналу-то лучше известно…
Аббат лишь скрипнул зубами но, пересилив себя, предложил воспользоваться гостеприимством аббатства, хотя постоялый двор был наполовину забит иностранными воинами, вместе с которыми жил и контрабандист оружия; отдельного помещения для женщин не имелось, а монах, которого она искала, уехал.
– Вы можете остановиться в келье, которая будет закрываться на ключ, – сказал он ей, – и пользоваться ночным горшком. Так вы будете в безопасности.
– У кого ключ?
Олшуэн задумался. А что, если она будет выбираться по ночам и соблазнять мужчин и вообще бродить по монастырю?
– Он будет при мне, – наконец сказал он.
– И вы будете меня закрывать? – задрав голову, женщина посмотрела на трех монахов, которые с любопытством глазели на нее из-за парапета стены. Лукаво улыбнувшись, она подняла до пояса подол кожаной юбочки. Под ней ничего не было. Выставленным животом, под которым курчавились светлые волосы, она толкнула ужаснувшегося аббата, опустила юбку, развернулась на пятках и, зазывно покачивая бедрами, пошла в сторону Санли Боуиттс. Кто-то захихикал. Аббат посмотрел в сторону парапета, но троица монахов уже исчезла. Вскоре ее нагнал мужчина на повозке с овечьим навозом и предложил подвезти. Через несколько минут он подсадил и старого еврея, который привязал своих козочек к задку повозки.
«Чернозуб, Чернозуб», – с отвращением бормотал Олшуэн. Вернувшись в часовню, он опустился на колени, но, прежде чем приступить к молитвам, проверил у себя пульс. Монах, который начинает молиться, не успокоив сердце и ум, плохо выполняет свои обязанности. С колотящимся сердцем он быстро пробормотал «Отче наш» и вернулся к себе.
Путешествие от аббатства Лейбовица до восточных границ территории Кузнечиков заняло почти два месяца. Онму Кун снабдил кардинала списком церквей, настоятели которых и паства состояли главным образом из потомков Кочевников; им Кун и продавал оружие. Некоторые из них входили в число корреспондентов Секретариата. Пока путешественники посещали только такие приходы, они чувствовали себя в безопасности. Но кардинал выразил желание заглянуть в поселения, тянувшиеся вдоль телеграфной линии, чтобы он мог узнать новости из Валаны и Ханнеган-сити. Они забрались далеко на север, чтобы миновать заставы империи и перебраться через Залив привидений, не заставляя лошадей пускаться вплавь. Дальше они шли по карте, от церкви к церкви, от поселения к поселению. Они двигались на север, уходя от плодородных холмистых мест, и их окружали мрачные сухие земли.
В одном из таких поселений, в старом Желтом городе, Коричневый Пони узнал, какие последствия повлекла за собой война, которую против Ксесача дри Вордара развязал Халтор Брам, и какая его постигла ритуальная смерть. Он никогда не встречался с Элтуром Брамом (Дьявольским Светом), близнецом Халтора, моложе его на два часа. Священник Зайцев по имени Наступи-на-Змею, который знал эту семью, рассказал кардиналу, что Эл-тур не такой заводной, не такой импульсивный, как его брат-близнец, которого он обожал, но куда хитрее его. То, что старухи избрали его, удивило Наступи-на-Змею, который сказал, что Эл-тур обязательно отомстит за брата.
Филлипео Харг потребовал от Кузнечиков выдать всех вооруженных преступников, участвовавших в набеге; кроме того, он решил забрать не меньше пятидесяти детишек, которые будут при нем заложниками, оберегающими от будущих набегов, еще половину имущества орды в виде коров и лошадей. В противном случае, сообщил он, Кузнечики будут сметены войной. Но пока имперским силам не хватало снаряжения, чтобы пехота могла окапываться на равнинах, хотя Тексарк занимался этим вопросом. Пока Филлипео мог только посылать кавалерийские отряды, чтобы грабить поселения и уничтожать их жителей. Когда у него появятся силы для захвата и удержания территорий, он будет окончательно готов к войне. Если падут оккупированные земли Кузнечиков, то ничто не удержит его от дальнейшего продвижения империи на запад. Если бы тексаркские солдаты потеряли шестьдесят шесть бойцов из девяноста девяти участников боя, у них не было бы повода для торжества. «Так могут вести себя только грязные язычники», – кисло сказал священник. В обозримом будущем война против Кузнечиков должна будет носить странный и непостоянный характер. Но она будет жестокой.
Провинцией к югу от Нэди-Энн управлял проконсул, в распоряжении которого были полицейские силы. Их давней и главной обязанностью была защита имущества богатых поселенцев от алчности бедняков- Зайцев. Чернозуб вспомнил об оружии, которое Онму Кун ввозил на эти земли. Пусть даже часть его попадала в руки Тексарка, в арсенале Нового Иерусалима хранилось далеко не самое современное оружие, и он сомневался, что Зайцы способны на революцию, хотя в Желтом городе он слышал разговоры о бандитах из этой орды, безродных изгнанниках, обитавших в гористой местности далеко к югу. «Бандит» был термином тексаркской политики.
Единственным фактом, устраивавшем Филлипео Харга, было то, что владыка трех орд Святой Сумасшедший, Медвежонок, властно удерживал нового вождя Кузнечиков от вооруженных стычек. Единственным допускавшимся видом боевых действий были контратаки. Вопрос, был ли Дьявольский Свет предан своему владыке, вождю вождей, больше, чем его брат, оставался открытым. Сообщение о набеге Брама вызвало в провинции и радостное возбуждение, и ярость со стороны старух Кузнечиков из-за его ритуальной гибели.
Все это Коричневый Пони узнал от священника Зайцев в Желтом городе, рядом с которым располагался любопытный кратер, почти такой же большой, как Мелдаун, но в нем обитала живность. Наступи-на-Змею порой общался с Кочевником из Кузнечиков, который со своей семьей обитал неподалеку; жена у него была из Зайцев. Новости доставил ее муж, почерпнувший их у своей родни в орде, а точнее, у человека, живушего у Нэди-Энн, который видел сигнальщиков Кузнечиков и Диких Собак на холмах за рекой. Сигналы носили ритмичный характер, и в их передаче участвовало все тело, а порой их изображали взнузданные кони; они были настолько выразительны, что их можно было увидеть и все понять даже на большом расстоянии. Новостям с земель Кузнечиков потребовалось всего лишь несколько дней, чтобы добраться до Желтого города.
Хозяин, принимавший Коричневого Пони, отец Наступи-на-Змею, поддерживал отношения не только с
