Чеботарев посмотрел на Большакова. Оба молчали, понимая катастрофичность происшедшего. Генерал ФСБ работал на американцев. Речь шла уже не только о сохранении организации. Речь шла о безопасности страны.
– Мы обязаны информировать руководство страны, – твердо заявил Чеботарев. – Если он работает на американцев, это значит, что на всех выпускников и преподавателей Академии ФСБ у них есть досье. Я даже не могу представить степень ущерба, который он нанес нашей стране. Это будет самое громкое дело после провалов Пеньковского и Полякова.
– И всему виной наша организация, – тяжело пробормотал Большаков. – Я даже не знаю, как и кому я буду об этом говорить.
– Давайте установим наблюдение и спокойно решим, что нам делать, – предложил Чеботарев. – Если он действительно тот самый «крот», мы обязаны принять меры. У нас есть свои «ликвидаторы».
Вышедший офицер вернулся с подносом, на которым были чашечки с кофе. Он поставил поднос на столик.
– Вы понимаете, о чем говорите? – повысил голос Большаков. Он взглянул на обоих офицеров, которые помогали Караеву. – Я прошву вас выйти, – приказал он.
Оба офицера быстро вышли. В комнате остались только Большаков, Чеботарев и Караев.
– Мы организация, которая была создана для защиты интересов нашего государства, – напомнил Иван Сергеевич, – и мы всегда старались действовать в рамках нашего законодательства. Мы лишь исполняли приговоры, которые уже вынесли советские суды, карая мерзавцев, предателей и изменников.
– В таком случае вы должны позвонить директору ФСБ, – твердо сказал Чеботарев. – Прямо сейчас.
– А если мы ошибаемся? Если есть один шанс из тысячи, что мы ошибаемся? Вы понимаете, что я своим звонком сломаю генералу Попову жизнь.
– У вас есть другой вариант? – жестко спросил Чеботарев. – И учтите, что это самый лучший выход. В противном случае мы вынуждены будем принять решение о его ликвидации. Неужели вы считаете, что так будет лучше?
Большаков посмотрел на Караева.
– Вы тоже так считаете? Вы же работаете с Андреем Валентиновичем уже несколько месяцев. Вы предполагали, что может быть именно такой вариант?
– Мы проверяли всех четверых.
– Это не ответ.
– Мы подозревали всех четверых, – поправился Караев.
– И нашли «крота», – кивнул Большаков, – все правильно. Сейчас мы поднимемся наверх, и я позвоню директору Федеральной службы безопасности. И после этого должен буду объяснить, на каком основании мы подозреваем Попова. А когда его арестуют, он начнет рассказывать о нашей организации, про которую должен молчать. И вы прекрасно знаете, что молчать он не будет. Просто не сможет.
– Вы не будете звонить? – понял Чеботарев. – Вы понимаете какую ответственность вы на себя берете?
– Понимаю. Я отвечаю за нашу организацию. Поэтому прямо сегодня мы установим плотное наблюдение за Поповым. И примем решение в течение двух или трех дней. Я думаю, что мы сможем сами нейтрализовать Андрея Валентиновича. Если мы, конечно, не ошиблись.
Оба генерала посмотрели на Караева.
– Вы хотите что-то сказать? – спросил Иван Сергеевич.
– Да, – кивнул Караев, – извините, что я вмешиваюсь. Неужели вы полагаете, что в руководстве ФСБ не знают о нашей организации? Я думаю, вам лучше позвонить. Не нужно принимать на себя всю ответственность за предательство Попова.
– Нет, – резко возразил Большаков, – я считаю, что мы должны прекратить эту дискуссию. Если арестован агент, прибывший из Дублина, значит виноват Попов. Он и есть тот самый «крот», которого мы искали. Спасибо за вашу работу, полковник Караев. Вы свободны. Мы еще немного посидим и поговорим с Александром Дмитриевичем. А вы и ваши люди можете отдыхать.
– Но~
– Все, – поморщился Большаков, – вы можете быть свободны. До свидания. Решение мы примем сами.
– Слушаюсь. – Это был как раз тот случай, когда спорить было бесполезно. Он попрощался и вышел. «Интересно, что они решат?» – подумал Караев. Он даже не мог предположить, что сегодняшний день станет прелюдией к большой трагедии, в которой отчасти будет виноват и он сам.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ НАЧАЛА СОБЫТИЙ. ЛОНДОН
Вчера вечером он развил бурную деятельность. Звонил знакомым и малознакомым людям, вспоминал все свои связи, обретенные в Лондоне, перезванивал прежним друзьям, пытаясь выяснить ситуацию и достать деньги. Все это время полоний находился у него в кармане пиджака. Несколько раз звонил Жуковский, который просил прислать ему полученные документы. Виктор привез документы в офис и оставил в приемной. Он не стал говорить про полученный полоний, надеясь найти другого покупателя. Жуковский позвонил сам.
– У вас все в порядке? – спросил он.
– Я передал документы в ваш офис, – сообщил Витовченко, – мы договорились, что вы выплатите ему пять тысяч фунтов.
– Если документы того стоят, – согласился Жуковский, – и вам двадцать процентов.
«Интересно, почему он стал таким щедрым?» – подумал Витовченко, но ничего не стал уточнять. Его больше занимал полоний, который он получил вчера вместе с документами.
Сегодня днем он позвонил Ланьелу. Но тот не отвечал. Он несколько раз перезванивал на мобильный телефон француза, но аппарат по-прежнему молчал. Витовченко подумал, что Ланьель пропал в самое неподходящее время. Наконец Ланьель ответил.
– Где вы были? – закричал Витовченко. – Я ищу вас со вчерашнего дня.
– Я ездил в аэропорт встречать своего знакомого, – сообщил Ланьель, – так торопился, что забыл аппарат дома. Только сейчас вернулся.
– Мне нужен аппарат для проверки радиоактивности, – пояснил Витовченко, – прямо сейчас. Немедленно. Вы можете его найти?
– Счетчик Гейгера? – переспросил Ланьель. – Я попытаюсь. Но зачем он вам нужен?
– Это мое дело, – разозлился Витовченко, – привезите его прямо сейчас, Ланьель, и возможно вы станете миллионером.
– Я достану его за пару часов, – пообещал Ланьель.
Он действительно привез прибор через два с половиной часа. И вошел в квартиру Витовченко, чтобы проверить радиоактивность препарата, полученного от Щербака. Прибор начал зашкаливать. Ланьель испуганно поднял голову.
– Что это такое? – спросил он. – Что находится в вашем футляре?
– Я как раз хотел проверить, – сообщил Витовченко. – Судя по реакции вашего прибора, там сильная доза радиации. Значит все в порядке.
– Слишком сильная, – пробормотал Ланьель. Он слабо разбирался в подобных вопросах, но показания счетчика ему совсем не нравились. Он быстро начал собираться, чтобы выйти из квартиры своего знакомого.
– Куда вы торопитесь? – поинтересовался Витовченко глухо кашлянув. – Я еще не рассказал вам всех подробностей. Нам предлагают продать такой материал за пять миллионов фунтов.
– Судя по всему, это очень опасный материал, – заявил Ланьель. – Я ухожу. И учтите, что вам нужен специалист. Очень опасно иметь дело с таким материалом. Кто его вам дал?
– Один знакомый, – сообщил Витовченко. – Мы с ним вместе работали в Москве.
– Вам нужен специалист, – повторил Ланьель, – я позвоню вам завтра утром.
Он вышел из квартиры через двадцать минут, даже не подозревая, что уже успел получить солидную дозу облучения. Но быстрое бегство фактически спасло ему жизнь. Витовченко убрал футляр в карман и отправился обедать. К вечеру он чувствовал себя настолько плохо, что, раздевшись, с трудом добрался до постели. Постоянно хотелось кашлять, кружилась голова, его тошнило.
«Наверное, отравился в этом японском ресторане», – недовольно подумал Витовченко. Футляр по-прежнему находился у него в кармане пиджака, который висел на спинке стула рядом с кроватью. Ночью он плохо спал, все время кашлял. В пятом часу утра он поднялся, чтобы выпить воды, и снова начал кашлять. Он чувствовал себя хуже с каждой минутой.
«Нужно позвонить утром этому Щербаку и узнать, как он себя чувствует, – зло подумал Витовченко. – Наверное, тоже отравился. Нельзя есть несвежую рыбу. Мне сейчас только этого не хватало. И Ланьель сбежал подозрительно быстро. Чего он так испугался? Ведь полоний находился в футляре».
Он отправился спать, еше не зная, что вчера вечером Щербак тоже почувствовал себя плохо. Вернее, он чувствовал себя плохо все последние дни. И ночью его отправили в больницу с подозрением на сильное отравление.
Если бы он знал, о чем вчера вечером говорили Жуковский и Бультман, он бы здорово расстроился. Но Витовченко не суждено было об этом узнать никогда. Бультман подробно расспрашивал о самом Витовченко. Затем сообщил своему собеседнику:
– Он встретился с нашим канадским гостем, который прилетел в Лондон два дня назад. И получил от него полоний. И учтите, что канадский гость прилетел через Италию. Мы сделали так специально, чтобы запутать следы. Я полагаю, что вы можете попрощаться со своим бывшим знакомым. Получив такую дозу радиации, он не выживет.
– Очень жаль, – спокойно ответил Жуковский, – я успел к нему немного привыкнуть.
– Мне тоже жаль, – согласился Бультман, – но ваш знакомый так хотел разбогатеть, что готов был продавать даже «красную ртуть», поверив этому пройдохе Альтафини. А его бывший коллега из технического отдела сумел внушить гораздо больше доверия. Идет большая игра, мистер Жуковский. Если мы сумеем доказать, что бывшего сотрудника ФСБ отравили по приказу из Москвы, мы получим очень большой козырь. Но это будет первый козырь в нашей игре. Возможно, это станет началом фактического приговора нынешнему режиму в Москве. Вы же знаете, как они укрепились в последние годы. С ними уже трудно разговаривать. Когда у человека есть деньги и независимость, он чувствует себя сильнее. Когда у России появились огромные деньги, в придачу к ядерному потенциалу, она снова почувствовала себя сверхдержавой. И это начинает беспокоить наших американских и европейских друзей.
– Я указывал на эту опасность еще несколько лет назад, – напомнил Жуковский.
– Всему свое время, – возразил Бультман, – теперь нужно будет раскрутить историю гибели бывшего сотрудника ФСБ. Он погиб точно так, как умер Минкявичус в Италии, аналогия будет почти полной. Но мы не остановимся на этом, мистер Жуковский. Вы знаете, что через два дня в Ирландии будет проведена большая конференция с участием крупных политиков всего мира.
– Я читал об этом в ваших газетах, – ответил Жуковский.
– Там примет участие бывший глава правительства России, человек, которого в Москве и во всем мире называют «отцом экономических реформ». Можете себе представить мировую реакцию, если он будет отравлен и погибнет примерно в одно и то же время с бывшим сотрудником ФСБ?
– Нет, – ошеломленно сказал Жуковский, – не могу. Это будет такая катастрофа для Кремля, что я не могу даже ее представить.
– Тогда представьте, – улыбнулся Бультман, – я думаю, что мы сможем остановить победное шествие Кремля и указать им на их место. Иначе потом нам трудно будет объяснить европейским партнерам, почему нужно покупать газ и нефть у наших поставщиков и не доверять русским.
– Насчет премьера это слишком рискованно, – осторожно заметил Жуковский, – я бы возражал. Одно дело бывший сотрудник контрразведки, которого считают предателем даже свои, а совсем другое экс-премьер министр. Они могут потребовать официального расследования.
– После того как они получат труп своего бывшего премьера, ничего доказать уже будет невозможно, – заметил Бультман. – Я полагал, что вы поддержите меня именно в этом вопросе. Мы не просто проводим акции. Мы покажем всему миру, что в Москве существует организация «Щит и меч», которая занимается политическими убийствами. У нас уже есть достаточно материала для журналистов.
