контролировать всю ситуацию в целом. А почему вы об этом вспомнили?
– Мы контролировали обстановку в аэропорту, – пояснил Кинг, – и обратили внимание, что из терминала поступали звонки в Киев, Будапешт и Лиссабон. Частые звонки.
– Я не сомневаюсь, что звонки поступали и в другие европейские города, – кивнул Бультман, – ну и что?
– Мы ввели данные в наши компьютеры, – сообщил Кинг. – В этот день подобная активность с одних и тех же телефонов наблюдалась четыре раза. И все четыре раза в разных терминалах и на разных рейсах.
– Что вы хотите сказать? – насторожился Бультман. Он начал понимать, почему у его американских визитеров были такие мрачные лица.
– Первый раз всплеск подобной активности зафиксирован в аэропорту Хитроу перед прибытием самолета из Нью-Йорка, – пояснил Кинг доставая какую-то бумагу из кармана. – Самолет прибыл примерно в шесть часов утра, и звонки не сразу прекратились. Они продолжались примерно до восьми утра, то есть до того времени, когда последние пассажиры этого рейса начали покидать терминал.
Бультман нахмурился.
– Вторая серия телефонных разговоров с Киевом, Будапештом и Лиссабоном прошла в Гэтвике, во время приземления парижского самолета, который опоздал. Третья серия была из Дублина в половине третьего, а четвертая серия прошла уже из первого терминала Хитроу, когда прилетел рейс из Варшавы. Мы ввели данные пассажиров всех четырех рейсов в наши компьютеры и выяснили, что во всех четырех самолетах находились российские граждане, которые прилетели в эти города за сутки, а то и за несколько часов до вылета. Это было несложно проверить. Мы задействовали наших представителей в Киеве и Будапеште, чтобы попытаться выяснить, куда поступали звонки с телефонов, находящихся в этих городах. И по нашим распечаткам оказалось, что каждая серия звонков сопровождалась немедленными звонками в Москву. При этом проследить связь с Москвой оказалось невозможно. Очевидно, там была задействована Государственная техническая комиссия, которую возглавляет генерал армии Иван Большаков. Это аналог нашей АНБ. На основании всех данных, полученных со спутников и с наших компьютеров, наши аналитики сделали вывод. Вчера была не ваша операция, господин Бультман, и даже не наша совместная операция. Вчера была проведена операция русских, которые пытались таким образом выявить предателя в собственных рядах. Они очевидно выбрали для этого четверых подозреваемых и сообщили им разные даты и время прибытия агентов. Оставалось выяснить, кого именно вы арестуете. Вы арестовали «ликвидатора», которого выдал наш агент Леонид.
Кинг закончил. Бультман подумал, что такого оглушительного провала у него не было никогда в жизни. Что скажут в разведке? Что подумают в контрразведке?
– Вы считаете, что русские нас просто обманули? – уточнил он.
– Попытались обмануть, – ответил Кинг.
Бультман снова насторожился. Кажется, он начинает терять нить этого разговора. Неужели американцы снова что-то придумали.
– Мы уже давно планировали операцию прикрытия, – пояснил Крейг, – и сейчас решили ее провести. Чтобы защитить нашего агента Леонида, который может нам еще понадобиться. Поэтому русские напрасно провели такую операцию. Мы все равно сыграем на опережение.
– Прекрасно, – обрадовался Бультман, – в таком случае я могу вам сообщить и наши последние новости. Даже если «ликвидатор», которого мы арестовали, окажется пустышкой и нам придется его отпустить, мы уже готовы предъявить русским конкретные претензии в устранении своего бывшего сотрудника на нашей территории. Я полагаю, что в ближайшие несколько дней произойдет еще один неприятный инцидент с одним из русских бывших политиков, после чего мы сможем опубликовать разоблачительные статьи и про организацию, и про новую войну Кремля.
– Этот политик должен быть достаточно известным человеком, – заметил Крейг. – Если вы возьмете депутата какого-нибудь регионального или местного органа, это еще не политик. И даже спикер местного парламента тоже не политик.
– Экс-премьер России вас устроит? – спросил Бультман. – Подходящая фигура?
– Вполне.
– Тогда мы возьмем именно его. Нужно будет объявить, что в Кремле его всегда не любили. И вы можете подставить под это убийство любых людей и любую организацию.
– Если мы разгромим организацию русских, это будет самое важное для нас всех, – пояснил Крейг. – И еще я полагаю, что мы сможем «законсервировать» нашего агента таким образом, чтобы сберечь его для дальнейшей работы.
ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ПОСЛЕ НАЧАЛА СОБЫТИЙ. МОСКВА
За генералом Поповым было установлено наблюдение. Однако он вел себя внешне спокойно. Обычно после работы он отправлялся домой пешком и почти никогда не выходил по вечерам из своей квартиры. Дважды за неделю он посетил врачей. Он принимал таблетки от головной боли и своей так и не затянувшейся язвы, которая иногда его беспокоила. У него были крупная голова и тщедушное тело. Когда генерал сидел, он казался коренастым и крупным, когда вставал непропорциональность головы и тела становилась заметна.
Он даже не мог предположить, что стал объектом пристального внимания не только своей собственной организации, но и одного из американских дипломатов, который почти каждый день случайно оказывался на пути генерала, возвращавшегося домой. Разумеется, об этом не знал сам Попов, но на эту характерную особенность обратили внимание наблюдавшие за ним сотрудники организации. Американец не подходил к генералу, никак не проявлял своей активности, но каждый раз неизменно вежливо здоровался с Поповым, и тот рассеянно отвечал на его приветствия, чем вызывал еще большое раздражение у руководства организации.
В этот вечер Попов закончил дела раньше обычного и вышел из здания Академии в шестом часу вечера. Было достаточно светло. Он отправился по привычному маршруту. Прогулка пешком успокаивала его нервы, позволяла ему продумать расписание на завтра. Он даже не мог предположить, что именно его сегодня ждет. Но именно сегодня ему предстояло самое важное испытание в жизни.
Он перешел улицу, привычно оглядываясь по сторонам на светофоре. И увидел идущих ему навстречу двоих мужчин. Один из них показался ему знакомым. Этот человек уже несколько раз попадался ему по дороге домой, привычно отметил Попов. Интересно, кто это такой? Возможно, кто-то из тех, кто знает его по прежней работе. Или по работе в ФСБ. Он шел навстречу двум американцам даже не подозревая, что именно сейчас произойдет. За ним следили одновременно четверо наблюдателей.
Они сходились все ближе и ближе. Когда между ними осталось расстояние в несколько шагов, первый американец неожиданно вежливо поздоровался по-русски, назвав Попова по имени-отчеству. Попов привычно кивнул. Память подводит, профессионально отметил генерал. Он не может вспомнить, где еще, кроме как на улице, встречался с ним. И в этот момент второй мужчина бросился к нему.
– Здравствуйте дорогой Андрей Валентинович, – сказал он, крепко обнимая Попова. – Как вы поживаете? Почему вы столько молчите? Мы пытаемся с вами связаться, а вы не отвечаете на наши звонки.
– Разве мы знакомы? – спросил генерал пытаясь высвободиться.
– Конечно, знакомы, – сказал первый, – мы познакомились с вами еще четыре года назад, когда вы отдыхали в Финляндии. Неужели вы меня не вспоминаете.
Ему не понравился акцент этого незнакомца и дружеские объятия второго. Он осторожно высвободился и покачал головой.
– Я не могу вас вспомнить. Разве мы знакомились в Финляндии? Я там был вместе со своим другом.
– Неужели вы нас не помните? – продолжал настаивать первый.
– Как вас зовут? Вы ведь не финн?
– Нет. Я из Канады, – радостно заявил первый, – а мой друг из Великобритании. Мы были так рады снова увидеть вас, Андрей Валентинович. Это мистер Сноуден, а я Вурфель. Томас Вурфель.
– Извините, – сказал Попов, – я не могу вас вспомнить. Где именно мы познакомились?
Их встречу фиксировали на камеру, снимая его дружеский разговор с американскими дипломатами.
– Вы жили в отеле со своим другом, – напомнил Вурфель, решив сразу подыграть генералу, – а мы жили рядом.
Теперь Попов точно знал, что эти люди лгут. Он был в Финляндии один и нарочно сказал, что был там с другом. Непонятно, чего добиваются эти двое. Может, хотят убедить его в своей давней дружбе и таким глупым образом познакомиться и сойтись поближе? Они знают его имя и отчество, возможно, узнали, где именно он работает. Неужели они настолько примитивны, что делают такие попытки наладить контакт? Нет, в это он просто не мог поверить.
– Простите, – еще раз произнес Попов, – но вы точно ошиблись. Мы не встречались с вами в Финляндии. Вы, наверное, меня с кем-то перепутали.
Он обошел обоих иностранцев и двинулся дальше. Глупая попытка с ним познакомиться, холодно подумал Попов. Нужно будет изменить свой маршрут, если о нем знают даже иностранцы. Наверное, они проверяли, кем он является на самом деле. Может, они не уверены в том, что генерал ФСБ ходит без машины по улицам города. Возможно, и так. Но в любом случае это не простое совпадение и не обычное знакомство. Нужно завтра утром доложить обо всем руководству. Пусть они примут необходимые меры. С ним могут отправить несколько офицеров, которые проверят, откуда взялись эти двое иностранцев и что им конкретно нужно. Он заставил себя не оборачиваться, двигаясь дальше.
Судя по всему, они сознательно выходили именно на него. И точно знали его данные. Они готовились к встрече, узнав где именно он отдыхал четыре года назад. Но попались на примитивную уловку, когда он вспомнил о своем друге. Тогда получается, что они дураки. А в дураков он не верил. Неужели у них была какая-то другая цель. Но какая?
Он нахмурился. Эта неожиданная встреча выбила его из колеи. Он двигался к дому, еще не зная, что о встрече с американцами уже передали Большакову. Тот сразу перезвонил Караеву.
– Сегодня американцы впервые вышли на контакт с Поповым, – сообщил он полковнику. – Я полагаю, что нам нужно вдвоем поехать к нашему знакомому и поговорить с ним. Откладывать дальше разговор не имеет смысла. Либо он поймет и расскажет нам всю правду, либо мы порвем с ним всякие отношения. Нам такие товарищи не нужны.
Караев понял, что генерал говорит о ликвидации Попова. Он сам все время спрашивал себя – верно ли они все сделали? Не допустили ли ошибки? Встречая Попова в академии он невольно избегал прямого общения, словно испытывая некую неловкость за то, что обвинил этого человека, сумел вычислить его предательство.
И когда Большаков наконец позвонил, ему стало гораздо легче. Вечером они поехали к Попову домой. Во второй машине, которая их сопровождала было еще трое членов организации. Одного из них Караев неожиданно узнал. Это был тот самый человек, который однажды пытался убить и его, ворвавшись в квартиру к жене его друга. Как давно это было! Неудавшийся убийца, очевидно, тоже узнал полковника и отвернулся, ничего не сказав. Караев помрачнел. Неужели ему суждено стать свидетелем отвратительного преступления? Нет, он не допустит, чтобы подобное случилось в его присутствии. Да и Большаков не похож на кровожадного людоеда. Это совестливый и честный человек. Можно только гордиться, что работаешь под руководством такого порядочного руководителя. Он до последнего защищал своих друзей и знакомых, не позволяя себе усомниться в их честности. И даже сейчас, когда все признаки предательства Попова были налицо, он решил рискнуть и лично побеседовать с человеком, которого знал много лет. Он имел право просто отдать приказ, но он был не только руководителем в ранге федерального министра, но и главой организации, в которую лично принимал каждого офицера и за каждого также лично отвечал. Поэтому он принял нелегкое решение самому отправиться к Попову, чтобы переговорить с ним. Караева он взял как опытного аналитика. Ему было важно, чтобы при их разговоре присутствовал кто-то третий. Ему было бы слишком тяжело разговаривать наедине с бывшим коллегой, которого он много лет считал почти своим товарищем.
Они сидели на заднем сиденье. Было заметно, как Большаков волнуется.
– Пятнадцать лет, Тимур Аркадьевич, – неожиданно сказал он, – целых пятнадцать лет мы знакомы с генералом Поповым. Он тогда был майором, а я уже генерал-майором. Но он мне всегда нравился. Такой убежденный патриот и порядочный человек. Я его всегда таким считал. Вы знаете, как мы познакомились? Я вам расскажу. В 91—92-м годах в Санкт-Петербурге было просто опасно появляться в некоторых местах в военной форме. Могли сбить фуражку, порвать погоны. Если вы помните, об этом говорил еще президент в одном из своих выступлений. Отношение к военным было, мягко говоря, не очень хорошим. Попов тогда служил в Санкт-Петербурге. И какой-то подонок сбил фуражку с молодого лейтенанта. Их было восемь человек. А лейтенант был один. Попов был в штатском. Можно было сделать вид, что ничего не произошло. Можно было просто отвернуться. Но лейтенант оказался порядочным человеком. Он бросился на обидчиков. Один против восьмерых. И никто не помог ему в этот момент. А Попов помог. Он пришел на помощь лейтенанту. Можете себе представить, что тщедушный Попов и молодой лейтенант прогнали восьмерых подонков. Вот так Тимур Аркадьевич! Я ведь тогда разбирал этот случай и еще подумал: какой молодец этот Попов.
