К участку Серова подъехали, не прячась, оставив «Шкоду» гордо красоваться прямо у забора его дачи. Неспешно вылезли из машины, выпутали каблук моей туфли из мотка лески, невесть где подцепленного, и подошли к знакомой калитке.
– Блин! «Граница» на замке! – констатировала Наташка.
– А ты как хотела? Только вчера отсюда с нарядом милиции сундук вывезли. Общество посторонних людей, если его навязывают силой, действует на нервы!
Я нажала кнопку электрического звонка и долго не отпускала.
Первым прикатился лохматый белый шарик с черными ассиметричными пятнами и, виляя маленьким хвостиком в режиме миксера, принялся старательно нас обтяфкивать. Мы недолго наслаждались через штакетины его «потусторонним» обществом. Пока, присев на корточки и сюсюкая с ним общались, позади шарика неслышно выросли босые ноги.
– Зрассьте, Илья Иванович, – поздоровалась я с ногами.
Наталья, чтобы не повторяться, сказала: «Привет!»
Самураец удостоил нас вежливым наклоном головы.
– Владимир Аркадьевич в больнице. – Я удостоилась еще одного наклона. – Светлана Константиновна поехала к нему. По согласованию с лечащим врачом она подготовила нам список вещей, которые вам необходимо нам выдать. Самому или с помощью Тимофея, без разницы.
«Проходите» Самурайца обошлось без поклона, зато, обманувшись в своих ожиданиях, поклонилась я. Наташка, воспользовавшись моим секундным замешательством, решительно вломилась в открывшуюся калитку и тут же подхватила на руки пушистый комочек. Оба повизгивали от радости. Подруга буквально сошла с ума, тиская и поглаживая щенка. С ответными ласками не заржавело. Он самозабвенно облизывал ей уши, нос, подбородок и время от времени норовил переметнуться в мои добрые руки, которые так и чесались, потрепать маленький живой комочек.
– У ти, моя кукунечка, какие у нас лапотушечки маленькие, лохматенькие… – продолжала радоваться щенку Наташка. – Какие у нас… Ай! зубищи остренькие, тяпнул за ухо!
– Его зовут Кноп.
Самураец хранил невозмутимость. И это вернуло меня к действительности. Я перестала улыбаться и достала список, составленный Светланой. Развернув свернутый в трубочку, как царскую грамоту, лист, принялась было оглашать содержание, но Самураец проявил заботу и предложил нам пройти в дом.
– Да мы и здесь постоим, – отмахнулась от предложения Наташка. – А где Тимка?
– Он сейчас подъедет, – вежливо сообщил Илья Иванович и откланялся.
Вернулся он один с двумя пакетами и опять сослался на то, что Тимофей скоро появится – неважно себя чувствует. Наташка все еще возилась со щенком, мастерски его облаивая. Он в долгу не оставался. Самураец бесстрастно за этим перебрехом наблюдал.
– Здесь не все, – заявила я. Проверив вещи, уложила их в пакеты так, что спортивный костюм Серова почему-то не влез обратно. Самураец вопросительно изогнул брови. – Не хватает моих белых или серых, оттенок не имеет значения, брюк и желтой кофточки. Правда, это не указано в списке, но вам все же лучше их вернуть. Надеюсь, мою кофточку не растянули!
На меня таращились все трое, включая щенка. Больше всех удивилась Наташка. Ну не могла я предупредить ее об этом маневре заранее. Она и сама бы не поехала и меня бы не пустила. Но ведь следовало довести это дело до конца. Чтобы, как говорится, не осталось ни сучка ни задоринки.
– Илья Иванович, я к вам обращаюсь. Если считаете, что позавчера ночью мы вас не вычислили в квартире Светланы Константиновны, то ошибаетесь. Зря рядились в мои одежды. Во-первых, они все в грязи, во-вторых, только такой тренированный человек, как вы, легким, я бы даже сказала, изящным движением плеча мог устроить нам с Натальей Николаевной парный полет через весь коридор на кухню. Согласна – без желания покалечить.
– Пара… план… Блин! – спуская щенка, с рук проронила Наташка. – Планирование вдвоем на пятиметровой кухне… Однако! Хорошо там был ограничитель – бетонная стена.
– А в-третьих, – монотонно продолжала я, – вы искали то, что вместо вас нашли мы. Следовательно, в своих подозрениях шли прямо по нашим следам, чуть не наступая на пятки. Короче, без своих вещей я отсюда не уйду. Мне не нужны лишние вопросы следствия, мне нравится жить честно. Даже если я по необходимости и много врала.
– Давайте все-таки пройдем в дом, – заговорил вдруг Самураец. – Предупреждаю вас, Тимофею ничего не известно.
– В дом?! Да ни за что! – воскликнула подруга. – Оттуда до калитки лететь дальше. Кто знает, какой частью тела вы нам теперь этот полет обеспечите? О, – подхватила она меня под руку, – нашел идиоток! Вот здесь, на мой взгляд, довольно удачно поставили садовые качели. Мы на них пока и поболтаемся.
В лице Самурайца наконец-то появилась жизнь. Оно стало… болезненно-грустным, что ли.
– Хорошо, я сейчас принесу ваши вещи.
– Не стоит беспокоиться, Илья Иванович, это сделает Тимофей. Пора ему в конце концов встать на ноги. Восемнадцатый годок пошел. Не Илья Муромец, но все-таки…
– Подождите здесь, я схожу за ним…
На сей раз Самураец отсутствовал намного дольше, вернулся он вместе с Тимкой. Юноша с нами не поздоровался. Наташка успела это отметить как факт плохого его воспитания в детстве. У юноши побелели костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла, на скулах выступили яркие пятна. Он закусил нижнюю губу так, что я испугалась – вот-вот прокусит.
– Тебе следует следить за обувью, Тима, – тихо сказала я. Он упорно прятал глаза. – На белых кроссовках грязь особенно заметна. Кроме того, они позеленели от травы. Твоя обувь выглядела старенькой еще в аэропорту Ижевска. Да и в последний наш визит сюда ты необдуманно сменил шерстяные носки на эти же кроссовки… А знаешь, это прекрасно, что ты можешь забросить инвалидное кресло куда подальше. Пожалуй, нам и вправду надо пройти в дом и выпить чайку с медом по этому поводу. Только, если можно, в вашей тихой обители, Илья Иванович.
Нет! Этот Самураец определенно изменит мою манеру поведения! На сей раз мы с ним оба раскланялись. Хороша буду на работе при раздаче начальственных указаний!
– Ирина… – попробовала остеречь меня Наталья, но я ей широко улыбнулась, дав понять, что опасения излишни.
Только заехав за угол дома, Тимка решился встать. Вполне понятно: с трех сторон глухой забор, кустарники и яблони, усыпанные яблоками – побочный результат работы пчел по сбору нектара. Никто посторонний не увидит. Тимка плелся впереди, толкая перед собой свое транспортное средство, на котором ехал щенок. Самураец шел рядом с ним по траве, сбоку от плиточной дорожки. И опять босиком. Интересно, зимой он тоже по снегу без обуви шастает? Впрочем, в Светкиной квартире он красовался в спортивных тапочках. Пожалуй, надо купить себе такие же. Мы с Наташкой держались вместе – плечом к плечу. Дорожка была достаточно узкой, и идти, наступая одной ногой на плитку, другой на траву, было неудобно – это вызывало искусственную хромоту. Но подруга не верила в истинность гостеприимства Самурайца и на глазах преодолевшего паралич ног Тимки. Предпочитала наш сплоченный тандем.
– Существует природный баланс, – нашептывала она мне, тревожно поглядывая на Самурайца. – Если где-то убудет, в другом месте обязательно прибудет. Наглядный пример – воровство твоих шмоток.
– Это ты к чему? – не сообразив, о чем Наталья хочет предупредить, я приостановилась, делая вид, что любуюсь яблоками.
– О том, что один инвалид восстал. Как бы нам не занять его бывшее положение.
– Мы в одном кресле не поместимся.
– Надеюсь, ты хорошо подумала над своими действиями.
– Наталья! Сундук с тремя неизвестными уже поделился своими тайнами. Все иксы обрели реальное значение.
– Твоими бы устами да водку пить!
– Мед! Ты перепутала окончание поговорки.
– Я знаю, что говорю. Хватанула бы сейчас глоток, с таким довольным видом не стояла бы. Блин! Ангела-хранителя забыла с собой пригласить… Идем-идем… – пропела она терпеливо поджидающему нас Самурайцу. – Хорошо-то как у вас тут! Куда только яблоки девать будете…
Тимка уже сидел в знакомой нам по прошлому визиту комнате и ощутимо нервничал. Не особо церемонясь с хозяйским сыном, Илья Иванович коротко приказал ему выпустить щенка на улицу, разуться, а затем приготовить чай. Отрок послушно вышел. Наташка выразительно посмотрела на меня и заявила, что по такой жаре чай пить не будет и мне не даст. Самураец вежливо кивнул головой, я тоже. Исчезнув на кухне, он вернулся с запотевшим кувшином воды, настоенной на каких-то травах. Правильно поняв колебания Натальи, вида не подал. Налил воды из кувшина в чашки и первым выпил. Отведав следом за ним удивительно приятный на вкус напиток – пить хотелось ужасно, мы с Наташкой быстро «уговорили» весь кувшин. Несмотря на ее громогласные опасения, что долгоиграющий яд наверняка растворился в остатках, «которые сладки». Самураец сходил за добавкой.
– Ты молодец, что не забываешь мать, – похвалила я вернувшегося Тимку. – Тогда, на кладбище, тебе не следовало так поспешно от нас удирать. Сам себе удлинил срок мучения.
Тимка забился в кресло и, наклонив голову, молчал.
– Илья Иванович, вы действительно «чудотворец». Как вам удалось поставить Тимофея на ноги?
– У меня своя методика.
Самураец не выпускал из вида Тимку. Мне показалось, что он серьезно озабочен состоянием парня.
– Тимофей, возьми себя в руки. Мы знаем, что ты не виноват. И у нас хорошие новости: твоему отцу сделана удачная операция, я думаю, твой визит в больницу ускорит процесс его выздоровления и возвращения домой.
– Я никого не убивал! – донеслось с кресла. – И Илья Иванович никого не убивал.
– А комаров? – засомневалась Наташка. – Лично на моей совести их тыщи!
Тимка оторвал глаза от своих босых ног и с явным непониманием взглянул на нее, пытаясь осмыслить услышанное. Стало ясно, эти двое – Самураец и Тимка сами ничего не скажут.
– Ну что ж… Давайте я вам объясню, почему мы не думаем о вас плохо… Илья Иванович взялся лечить Тимофея по собственной, как он сам сказал, методике. Не будем углубляться в детали, но лечение грозило прерваться в результате Тимкиной ссылки в славный город Ижевск. Кстати, как здоровье бабушки?
– Нормально. Ей Илья Иванович передал состав лекарственного сбора, она его пьет. Вчера уже к тете Нине уехала.
– Еще одна хорошая новость! Ну, продолжим… В соответствии с наставлениями Ильи Ивановича наш Тимка не прерывал комплекс лечения и в Ижевске. Результат замечательный – вскоре Тимофей самостоятельно встал на ноги. Забыв на радостях все обиды, как полученные, так и причиненные родным людям, решил устроить им сюрприз.
– Я знаю, все были бы рады. Очень хотелось вернуться к прежним отношениям. В последнее время со всеми нами творилось что-то непонятное. Моя дурацкая выходка… Я ехал еще и затем, чтобы попросить прощения.
– Можешь не объяснять. Мы в курсе. Георгиновна наплела тебе небылиц про непорядочность Светланы. Ты хотел уберечь отца от козней мачехи. А в ссылке пришли умные и хорошие мысли. Но тут бабушка, слишком обрадовавшаяся твоему исцелению, чуть сама не слегла и посоветовала тебе вернуться домой. Тем более, что через неделю-две все равно следовало уезжать. Когда ты прилетел?
– Вечером, в ту самую пятницу… Илье Ивановичу позвонил уже из Домодедово. Он за мной приехал. Был очень недоволен. Ведь я не согласовал свой поступок с отцом.
Самураец напоминал гранитный камень. Даже не моргнул. Интересно, какое у него бывает лицо в случае сильного недовольства или довольства?
– Он привез меня прямо сюда, в этот домик. Зашли с обратной стороны участка. Не хотел, чтобы меня видели повариха или Евгения Георгиевна. Обещал сам в субботу переговорить с отцом.
– Зря ты проявил непослушание и на этот раз, – попеняла я Тимке. – Взрослый, а такой легкомысленный. Узнав, что отец уехал на квартиру к Светлане, сделал вывод, что тот поехал к ней искать путь к примирению. Решил, что в этом случае ему без тебя не обойтись. Рано утром, тайком от Ильи Ивановича, пока он делал свои ежедневные упражнения, удрал с дачи и покатил к Светлане. Попал как раз к тому моменту, когда из подъезда не по годам резво выскочила встрепанная Георгиновна. По дороге помощница по хозяйству закинула какую-то палку в
