Потом ему удалось запихнуть в себя остатки пайка двухдневной давности, помня, что еды осталось совсем мало, мало, просто очень мало. Закончив с едой, Джела посмотрел на датчик местонахождения.
Карта на нем казалась более четкой, а его местоположение – более определенным. На орбите по- прежнему работали всего три спутника вместо идеальных семи, но они работали усердно – по счастливому стечению обстоятельств они сейчас все находились на этой стороне планеты и накапливали базу данных того рода, от которой ни один универсал не откажется.
Деревья, за которыми он следовал последние… сколько-то там дней, теперь стали просто тощими, словно стремились к высоте в ущерб толщине, но и высота была всего в шесть – восемь раз больше его собственного не слишком значительного роста, а не в сто или двести раз. Попадались среди деревьев и уродливые коротышки, словно пытались превратиться в кусты. Одно такое он попробовал использовать в качестве моста с правого берега на левый, как уже было несколько раз за время похода, и ствол неожиданно сломался прямо под ним. Это его испугало, потому что впервые такой мост подвел его.
Джела упал на занесенное илом русло, и падение не слишком ему повредило. Оказалось, что он уже дошел до дельты, куда и хотел попасть с той минуты, когда вышел из посадочного модуля…
Он медленно выбрался на более твердую почву берега и, моргая, осмотрелся.
Если бы не необходимость экономить влагу, он мог бы и заплакать. Последний изгиб сухого русла когда- то могучей реки остался позади, и впереди лежала пыльная, песчаная, пятнистая равнина на месте широкого и мелкого соленого моря. Торчали там и сям скальные выходы и отдельные камни, и поднимались за спиной далекие холмы.
И последние деревья легли впереди ровным рядом, словно каждое падало вперед, стараясь оказаться как можно дальше. И именно там вырастало новое, и…
И все.
Ветер.
Скалы.
Пыль.
Значит, с начала счета было три тысячи двести семьдесят пять деревьев – плюс-минус одно-два, потому что иногда он шел дотемна, когда уже ничего не было видно.
– Работу надо закончить, солдат.
Только он и слышал этот приказ, так что ему его и исполнять.
И он сделал остающиеся несколько шагов, чтобы увидеть все до конца. Чтобы отдать честь кампании, отлично спланированной и отлично проведенной, – которая тем не менее закончилась поражением.
Он знал, что потом ему надо будет найти в мертвом русле затененное место. Над ним он сложит пирамидку из камней, включит свои маяки на полную мощность и положит их сверху. А потом сядет рядом со своими последними глотками воды и станет ждать. На холм довольно приятно смотреть – и его будет утешать присутствие павших товарищей. Такая смерть гораздо лучше многих, которые ему приходилось видеть.
Джела благоговейно перешагнул через последнее дерево – как и множество других, оно упало поперек реки, поперек русла. Оно было чуть толще его руки и едва дотянулось до другой стороны того, что в тот момент было узеньким ручьем, – и там его жалкая крона спутанной сетью упала на валун, достаточно большой, чтобы отбрасывать тень.
Джела зацепился сапогом за тонкую ветку – и упал головой вперед, едва успев подставить руки, и его так тряхнуло, что яркий блик солнца на бледном камне заплясал у него перед глазами. И под веками у него задержалась зеленая тень – странный контраст с пятнисто-коричневым и песочным цветами бывшего берега.
Он крепко зажмурился, услышал свист ветра и постукивание веток, которые еще украшали мертвый ствол, ощутил лучи солнца.
«Можно остаться здесь, – подумал он, – вот так, заснуть и не проснуться, быть может… »
Отогнав эту мысль, он открыл глаза – и уловил какое-то движение в такт порывам ветра.
Там, у основания валуна, прямо за хилой кроной упавшего дерева, виднелось зеленое пятно. Лист. И еще один.
Живые.
3
На поверхности планеты,
Звезда 475 А
Время на задании: 14 планетных дней;
выполнение задания продолжается
Было странно думать в такой момент о долге, потому что он опьянел от радости, выходящей за пределы разумного, – и понимал это. Ощущение было как в тот раз, когда он вернулся в кубрик, отбыв семнадцать суток на губе за драку в одиночку с целым взводом Разведки. Он тогда вошел в абсолютную тишину. Никто с ним не заговорил, никто ничего не сказал. Он был твердо уверен, что его отчислили…
А на его койке лежало знамя его подразделения. Вокруг древка были обернуты зеленые и голубые ленты именно тех оттенков, которые предпочитала Разведка. И когда он взял его в руки, поднял над головой и посмотрел на ребят, они разразились шквалом радостных воплей.
Именно так он чувствовал себя и сейчас, глядя на зеленую жизнь, танцевавшую на ветру: словно десятки друзей стояли вокруг, радостно вопя.
И вот в чем, значит, состоит его долг.
Хотя дерево было живым и в основном зеленым, часть листьев начала желтеть – и первой мыслью
