омнихоры прозвучал неожиданно громко.
Отточенные реакции не дали ему вздрогнуть от неожиданности, но его глаза быстро метнулись сначала к ее лицу, потом — к диску и снова к ее лицу.
— Привет, Мири.
— Что это? — вопросила она резким тоном, ткнув пальцем в диск.
— Это — Знак Дома. — Он снова перевел взгляд на нее, стараясь, чтобы его голос звучал мягко и ровно. — В данном случае — Клана Эроб, который является Домом, выбравшим в качестве своей резиденции иную планету, нежели Лиад. Они — уважаемые торговцы. — Он повел плечами. — Вот все, что я знаю.
— На обратной стороне надпись, — сказала ему Мири.
Ее голос немного смягчился, но по-прежнему сохранял тревожащую его напряженность.
Он взял диск, перевернул его своими изящными пальцами и вздохнул.
— Это родословная. Последняя запись не закончена. Она гласит: «Мири Тайазан, родившаяся в год, названный Амрасам». — Он осторожно уронил знак обратно на крышку омнихоры и посмотрел на Мири. — Это будет примерно шестьдесят пять стандартных лет тому назад.
— Тайзан, — пробормотала она, придав имени земное произношение. — Каталина Тайзан — моя мать. Мири Тайзан… бабушка, наверное. Мама могла назвать меня в честь бабушки. Она ничего мне не говорила. Только что ее мать умерла в 1358-м, во время лихорадок, когда толстокошки…
Она замолчала, встряхнув головой.
— Похоже, она много чего мне не говорила. Когда я сказала ей, что вступила в отряд наемников Лиз, она дала мне эту штуку. Сказала, что она принадлежала ее матери и что ее радует, что эта штука вырвалась с Пустоши… И я тоже.
Ее взгляд внезапно стал острее.
— Ты знал, — сказала она, и это было констатацией факта, а не обвинением.
Он кивнул.
— Я был настолько уверен, насколько это было возможно, хоть это ничего и не меняло. Я был удивлен тем, что ты не знаешь, что считаешь себя такой землянкой. — Он адресовал ей улыбку. — Ты посмотри на себя. Все знают, что лиадийцы низкие и мелкие по сравнению с остальными людьми, что сердцебиение немного другое и состав крови чуть отличается…
Она пожала плечами, и ее ответная улыбка была совершенно искренней.
— Мутация в приемлемых рамках. Так сказано в моих документах.
— А я именно это и говорю, — пробормотал он, — потому что реальной разницы нет. Заметной разницы. Я слышал, что все мы происходим от одного семени — земляне, лиадийцы, икстранцы.
— И икстранцы тоже? — Едва он успел кивнуть, как она уже ухватилась за другой факт: — Ты это официально утверждаешь?
Он провел пальцем по гладкой эмали знака Эроб.
— Мой отец утверждал. У него был доступ к наиболее полным генетическим данным и… кое-какой другой информации. По правде говоря, он передал эти сведения Партии Земли.
— Что?! — Она непонимающе уставилась на него. — Партии Земли? И что они сделали — посмеялись над ним?
Он снова повел плечами, стряхивая неожиданное напряжение.
— Они попытались подослать к нему убийцу.
Она выдохнула воздух сквозь зубы, почти что присвистнув.
— Это на них похоже, знаешь ли. Особенно если они решили, что он прав. Но ты сказал — они попытались.
Он опустил глаза, взял диск и стал его поворачивать.
— Они попытались… Он шел с моей матерью — она была его спутница жизни, понимаешь, а не жена по контракту. Она увидела, как тот человек вынул пистолет, — и шагнула вперед, оттолкнув отца в сторону. — Он продолжал крутить диск в пальцах. Свет переливался по многоцветной поверхности. — Выстрел попал в нее. Они стреляли разрывной пулей. У нее не было шансов.
— И поэтому, — проговорила она после долгого молчания, — ты объявил вендетту всем землянам.
Его брови тесно сомкнулись.
— Нет, не объявлял. — Он небрежно бросил диск на мягкую крышку. — Какой смысл объявлять вендетту землянам? Из-за того, что один человек с пистолетом сделал то, что ему приказали? Возможно — вероятно, — он считал, что защищает свою семью, свой Клан, свою планету — всех — от какой-то ужасной судьбы. Я бы счел, что смерть одного человека — это очень дешевая цена, которую можно заплатить за то, чтобы в один момент покончить с подобной угрозой.
Он согнул руки и откинулся назад.
— Вендетта? Энн Дэвис, которая приняла меня как своего и вырастила как своего, — она была землянка, хотя мой дядя, ее спутник жизни, был лиадийцем. — Он с полуулыбкой посмотрел на нее. — Мы с тобой могли бы стать партнерами, даже если бы ты была чистокровной землянкой. Между нашими расами нет ничего такого, что делало бы нас естественными врагами. Нет. Никакой вендетты.
Он взял Знак Клана Эроб и подал его Мири.
— Думаю, — медленно проговорил он, когда она приняла у него свой Знак, — что ни к чему мыслить такими категориями, как «лиадийцы», «Стая», «люди» или даже «икстранцы». Думаю, лучше думать — и говорить — конкретно: «Вал Кон», «Мири», «Точильщик». Если нужна категория крупнее — потому что для некоторых вещей нужно больше народа, — разумно думать: «Эроб», «Корвал», «Средняя Река». Тогда группа остается достаточно маленькой, чтобы все еще можно было перечислить тех, кто в нее входит. Если группа достаточно маленькая, то со временем можно узнать ее членов, части Клана. Разве есть угроза в словах «Хранитель», «Точильщик», «Терренс»?
Она продолжала держать на ладони Знак Клана. В ее глазах отразилось недоумение.
— Ты этому научился не в шпионской школе, — прямо заявила она.
Он опустил глаза и начал легко прикасаться к клавишам омнихоры.
— Да, — очень тихо сказал он. — Наверное, не там.
Она расстегнула кошель и сунула туда доказательство своей связи с Кланом Эроб, не отводя глаз от затылка Вал Кона, склонившегося над омнихорой.
— Тогда почему ты шпион, а не разведчик?
Контур ярко вспыхнул, и Вал Кон вскочил, прижав ладони к клавиатуре, готовясь положить конец той смертельной угрозе, которую она для него представляла. Он увидел, как в ее глазах вспыхнула изумление, однако она мгновенно пригнулась в боевой стойке, чтобы отразить его нападение. Тренированный противник, который с каждым мгновением становился все опаснее…
— Мири… — Его голос сорвался, и он судорожно вздохнул. Подняв руку, он смахнул со лба прядь непослушных волос и сознательным усилием воли заставил Контур уйти из его сознания. — Мири, пожалуйста… Я… я хотел бы… сказать тебе правду. Я намерен сказать тебе правду.
Он увидел, как она делает над собой ответное усилие, как напряжение боя уходит из ее плеч и ног. Выпрямившись, она неуверенно улыбнулась.
— Но мне не следует искушать судьбу?
— Что-то вроде того, — согласился он, снова убирая волосы со лба.
Упрямая прядь тут же снова упала.
— Тебе надо бы постричься.
После прилива адреналина навалилась усталость. Его немного трясло, но в то же время ему было удивительно спокойно. Он мимолетно улыбнулся.
— Мне трудно серьезно отнестись к такому предложению, поскольку оно исходит от человека, чьи волосы отросли ниже талии.
— Мне нравится носить длинные волосы.
— И ты еще считаешь себя солдатом?
— Угу. Но, видишь ли, мне было велено никогда не стричься. Я просто выполняю приказ командира.
Он засмеялся и неожиданно почувствовал, что ему хочется говорить. Объясниться. Оправдаться.
— Приказы бывают непростыми, правда? — сказал он, снова усаживаясь за омнихору. — Я прилетел на
