«Мири Робертсон, девушка-философ», — с иронией подумала она.
«Иланиа фррогудон…» Негромкий голос Крепкого Парня эхом прозвучал в ее голове, и она застыла, прикусив нижнюю губу.
Лиадийский язык был древен, неизмеримо древнее, чем пестрое собрание диалектов, претендовавших на звание земного языка, и имел две формы: высокую и низкую. Высокий лиадийский использовался для того, чтобы общаться в основном с посторонними — например, с коллегами по работе, незнакомцами, дальними знакомыми и продавцами в магазинах. На низком лиадийском обращались к родственникам, к старым друзьям, к детям… И никогда — к людям, которых считали расходным материалом.
Но Крепкий Парень два раза начинал движение, которое убило бы ее — автоматически, умело. Возможно, рядом с ним она уже с десяток раз была на волосок от смерти: ей понадобилось время, чтобы понять, что должна была скрывать маска безобидной вежливости, которую он порой надевал.
Его другое лицо — с подвижными бровями и светлыми улыбками — было лицом человека, который любит смеяться и легко умеет извлекать трогающие сердце мелодии из сложной клавиатуры омнихоры. Это было лицо человека, которого приятно знать. Лицо друга.
Напарника.
Она подошла к кровати и медленно улеглась, заставив натренированные мышцы расслабиться.
— Разведчик — это не шпион, — сообщила она потолку. — А люди — не инструменты.
Она закрыла глаза. Разведчики, подумала она. Разведчики ближе всего к героям… А он сказал — разведчик-первопроходец. Лучший из лучших: пилот, исследователь, лингвист, культуролог, ксенолог. Талантливый, гибкий, бесконечно находчивый. Будущее планеты зависело только от его слова. Будет ли она заселена? Открыта для торговли? Подвергнута карантину?
Мири открыла глаза.
— Разведчики нужны для того, чтобы все скреплять, — пояснила она потолку. — А шпионы нужны, чтобы все растаскивать.
А что он ей нес насчет инструментов!
Она перевернулась, спрятав голову в сцепленные руки, и заново пережила недавние минуты, когда она поняла, что он собирается броситься на нее, перепрыгнув через омнихору.
«Боги, вот это скорость!» — подивилась она.
Судзуки и Джейс отдали бы все боевые выплаты, полученные за годы, чтобы залучить такую скорость в свой отряд, не говоря уже о мозгах, которые этой скоростью управляли.
Но хватит о его мозгах. Она не понимала, почему он удержал себя в те моменты, когда она видела в его глазах свою смерть. Она не понимала, почему он доверил ей этот смертоносный клинок, почему говорил с ней… И на секунду она усомнилась в том, что он в своем уме.
Возможно, он просто псих.
«А от психов надо стараться держаться как можно дальше», — сказала она себе.
Она перекатилась на колени в центр огромной кровати, собралась, чтобы спрыгнуть на пол. «Пора делать ноги, Робертсон. У тебя ума не хватит, чтобы разобраться в этой мешанине».
— Иди! — крикнула она себе еще через секунду, но не сдвинулась с места.
К черту Мерфа и деньги. К черту Хунтавас и их идиотскую вендетту. И тем более к черту фразу, сказанную на языке, который, может, и был родным для ее бабки, но не был родным для нее самой.
Да, и что потом? К черту человека, который уже два — нет, четыре — раза спас ей жизнь?
«Ты дура, Робертсон, — яростно сказала она себе. — Ты еще психованнее, чем он».
— Угу, ну, это же работа, — произнесла она вслух, чуть ссутулившись. — Я хоть чем-то занята.
Она сделала кувырок и приземлилась на ноги. По дороге в ванную она остановилась у стола и взяла небольшую деревянную палочку. Ее так легко спрятать… Она вспомнила Пустошь и один из многих случаев, когда такое приспособление было бы желанной защитой. Перед ее мысленным взором промелькнуло лицо, которое она не видела уже много лет, — и ее рука автоматически дернулась. Клинок вырвался на свободу, бесшумный и готовый к бою.
— А, какого дьявола, — пробормотала она, сложила нож и унесла его с собой в ванную.
Чуть позже, вымытая и облаченная в халат, с еще непросохшими волосами, она снова включила каталог автокамердинера. При виде первой картинки она нахмурилась, пытаясь понять, что изменилось — и чуть было не расхохоталась во весь голос, развеселившись и возмутившись одновременно.
Каталог не показывал цен.
«Ладно, — решила она, начиная его просматривать. — Если ему так хочется. Надеюсь, я его разорю».
Чуть позже она поймала себя на том, что пытается угадать, какие наряды могут ему понравиться, какие наряды могли бы склонить его принять предложение разделить с ней этой ночью огромную постель.
— Красавчик, правда? — сочувствующе спросила она у своего отражения и вздохнула.
Красивый, и опасный, и умный, и совершенно психованный. Она мысленно обругала себя, пытаясь понять, почему только сейчас опознала это чувство. Страсть. И не простая похоть, которая быстро проходит, а классический вариант, как в «Потерянной неделе на Моравии».
Оглянувшись — и снова вернувшись к нарядам на дисплее камердинера, — она подумала, не удастся ли когда-нибудь заинтересовать его потерянной неделей. А потом снова себя обругала. С каких это пор у нее появилась неделя, которую можно было бы потерять?
Послужной список Коннора Филлипса, который неохотно предоставили с «Салина», включал в себя голограмму. Изображение скопировали и разослали полисменам, пожарным и спасателям, которые работали на пожаре в Микеле.
Сержант Мак-Каллох отреагировала немедленно.
— Ага, — сказала она Питу, — я его видела. Он, рыжая девчонка и четыре черепахи — они все ушли вместе. — Она наморщила лоб от усилия вспомнить поточнее. — Сказал, что его зовут как-то там и еще как-то йос еще кто-то. Имя, как у вырожденца. А ее имени не знаю. Тоже вырожденка. Говорили с черепахами на торговом — что-то насчет того, чтобы всем вместе путешествовать пару дней… — Она пожала мощными плечами. — Мне очень жаль, мистер Смит. Если бы я знала, я могла бы их всех прямо там и задержать.
— Ничего страшного, сержант, — сказал начальник полиции, опередив досадливое ворчание Пита. — А вы не слышали чего-нибудь такого, что сказало бы, куда они направляются?
Сержант покачала своей огромной головой.
— Никак нет. Только что им следует держаться вместе.
— Ну, — сказал начальник полиции, — на самом деле, вы нам сильно помогли. Четыре черепахи и двое людей, путешествующие вместе? Их будет легко найти. — Он улыбнулся своей подчиненной. — Это все, сержант. Спасибо, что явились доложить. Вы проявили себя наилучшим образом.
— Слушаю, сэр. Спасибо, сэр. И вам спасибо, мистер Смит.
Сержант четко развернулась и строевым шагом вышла из комнаты, довольно резко закрыв за собой дверь.
— Ни фига себе! — выругался Пит. — И, надо думать, теперь нам надо только разослать бюллетень на четырех черепах и двух вырожденцев и дожидаться сообщений.
— На самом деле, — ответил начальник полиции, откидываясь на спинку кресла, — вы близки к истине. Мы рассылаем голограмму и просьбу сообщать обо всех компаниях из черепах и людей. С инструкциями установить наблюдение и доложить в штаб-квартиру в Микеле. Ни при каких обстоятельствах их не следует арестовывать.
— Что?!
Пит остановился на полушаге и возмущенно воззрился на своего собеседника.
Начальник полиции покачал головой.
— Подумай сам. Парень изобретателен: он устроил здесь славный отвлекающий маневр — ограниченный материальный ущерб, никакого риска для жизни. А если ты прав и он замешан в деле О'Грейди, то, наверное, он немного опасен.
Он устроил ногу на крышке стола.
— И еще: черепахи — это очень щекотливый дипломатический вопрос. Злить их мы не можем себе позволить. А они очень разозлятся, если считают парня своим другом, а его придет арестовывать какой-то
