Кем.
Она поставила на низкий столик у огня большую кружку.
— Сейчас же выпей все до капли! — строго велела она Мири. — Не годится, чтобы ты заболела.
Повернувшись, Кем вышла из гостиной, плотно закрыв за собой обе створки двери.
Вал Кон развернулся на табурете и теперь сидел спиной к роялю.
— Привет, Мири.
— Привет.
Она подошла и остановилась перед ним, с ужасом отметив бесстрастность его лица. Теперь она застыла уже не только от холода.
— Я тебя сильно не задержу, — решительно проговорила она. — Я просто хотела услышать, как ты это скажешь, ладно? Чтобы я знала.
Он опасливо посмотрел на нее:
— Скажу это?
— Ага, — резко подтвердила она. — Скажи это. Думаю, все и так достаточно понятно: ты отправил меня со старухами, а потом — молчание. Немного удивилась — думала, это не в твоем стиле. Думала, ты скажешь мне прямо. Что-нибудь типа: «Мири, уходи». — Она перевела дыхание, не отрывая взгляда от его лица. — И я пришла, чтобы это услышать.
Смятение было отмечено и подавлено. Вспыхнул Контур, показав, что с удалением женщины из уравнения ВВЗ достигает приблизительно 0,96. Его губы приоткрылись. Они оказались сухими, и он их облизнул.
Мири приблизилась еще на шаг. Ее руки были демонстративно на виду, поза подчеркнуто неагрессивна.
— Это ведь очень просто, — тихо сказала она. — Вот так: «Мири, уходи». — Наступило короткое молчание, а потом она чуть подалась вперед, не отпуская его взгляда. — Не то чтобы я прежде этого не слышала.
Напряжение росло. Вал Кон на мгновение сосредоточился на нем, не нашел ему причины и решил не принимать во внимание. Он снова облизнул губы.
— Мири…
Он с трудом выдавил это слово. Напряжение усилилось настолько, что игнорировать его было невозможно. В нем боролись противоречивые чувства: ему не удавалось отделить личное желание от требований миссии.
Стоявшая перед ним женщина подалась чуть ближе:
— Уже начало. Осталось еще слово.
— Почему?
Это слово было порождено смятением, наполнено напряжением и прозвучало почти как крик.
— Ты же хочешь, чтобы я ушла, — сказала она. А потом едва слышно спросила: — Разве нет?
Хочет ли он этого? Чего он хочет? Конечно же, ничего похожего на то, что предположила она. Конечно же, то, чего он хочет, это не что-то столь смертоносное, что от одного только желания он испытывает боль и тошноту. Он попытался вспомнить прошлое, борясь с отчаянной напряженностью. Когда-то он определенно чего-то хотел…
— Я хочу… — Собственный голос донесся до него из заполненной гулом дали. — Я хочу поговорить с братом. Три года… четыре… и я не посылал ему известий, не возвращался домой. Не смел вернуться домой — он увидел бы! Он начал бы спрашивать, он стал бы проверять. Он поставил бы себя под угрозу… Зеркамка… братоубийца…
Руки у него похолодели. Его била дрожь.
— Вал Кон!
Она держала его за плечи. Ему не следует позволять ей держать его за плечи. Она опасна, она — Мири…
— Босс. — Ее пальцы откинули прядь волос у него со лба, прикоснулись к его щеке. — Твой брат в безопасности, Вал Кон. Ты не возвращался домой.
— Но мне хотелось! — воскликнул он. — Шан… — Он поднял руки, обхватил ее лицо холодными дрожащими ладонями. — Ты делаешь то же самое… задаешь вопросы, ставишь себя под угрозу. Мири… — Он отнял руки, поняв, что с ней следует делать — что он когда-то сделал с Шаном. — Мири, беги.
— Нет смысла, — ответила она потрясающе спокойно. — Ты же очень быстрый, босс. Поймаешь меня в секунду. — Она снова прикоснулась к его щеке, а потом положила обе руки ему на плечи и начала их разминать. — Напряжен, как доска. Ты хоть спал после боя?
— Немного…
— Так я и подумала. Вы с Хаканом похожи на пару зомби.
— Хакан сказал мне, что никогда раньше не убивал людей, — сказал он, сам толком не понимая, какое это имеет отношение к чему бы то ни было.
— Проклятье… — Тонкие пальчики продолжали массаж, даря успокоение, которое не было только физическим. — Вот что я тебе скажу, босс, — гражданским нельзя давать оружие.
— А солдатам нельзя иметь агентов, — проговорил он почти сонным голосом. — Мири…
— Я сегодня больше не желаю слышать от тебя «беги», аккази? Не знаю, в курсе ли ты — но на улице сейчас метель. Я уже прошла через нее пять миль и определенно не намерена никуда через нее бежать.
Одна рука поднялась с его плеча, легла ему под подбородок и подняла голову так, что он смотрел ей в глаза.
— Босс, что происходит?
— Я… — Контур вспыхнул, предвещая катастрофу, выброс адреналина заставил его вскочить на ноги, но какая-то непонятная сила удержала его на месте, так что он продолжал смотреть ей в глаза, пытаясь найти на земном или торговом такие слова, которые помогли бы ей понять, что случилось и какая ей угрожает опасность.
— Я… не могу… найти… выключатель.
— Выключатель?
Она недоуменно нахмурилась.
— Выключатель.
Он замолчал, пытаясь отыскать более точные слова. Выключатель? Не точно. Ключ? Нет. Модель мышления? Ближе, но земной исказит это до полной бессмыслицы.
«Боги, что за язык! — яростно подумал он. — На нем совершенно невозможно что бы то ни было объяснить!»
Вал Кон не заметил, что сказал это вслух, пока не услышал ее негромкий ответ:
— Да, но, по-моему, они сделали это не специально, правда ведь? Наверное, это было самое удачное, что удалось придумать на месте, и они хотели потом вернуться и все уточнить… — Она пристально посмотрела ему в глаза и снова передвинула руку, чтобы погладить его по щеке. — Ты не мог бы очертить мне все хотя бы приблизительно? Когда мы выберемся из этой заварушки, я выучу низкий лиадийский, договорились?
Как это ни невероятно, но Вал Кон улыбнулся — улыбнулся по-настоящему! Мири увидела, как в его глазах зажглась радость, губы раздвинулись — и на секунду ей показалось, что они справились. Но эта секунда миновала, и потом она все еще видела его, но сквозь того, другого — агента, словно он сидел за решеткой.
Он закрыл глаза, и она ощутила, какое усилие он делает, словно оно потребовалось от нее самой. Она закусила губу и не решалась шевельнуться, едва смела дышать, пока он снова не открыл глаза.
— Когда мы были на корабле Точильщика, я на какое-то время оставил тебя, чтобы танцевать Л- апелеку и восстановить… должный… образ мышления.
Мири кивнула, завороженно наблюдая за тем, как его рука поднялась — мучительно трудно, преодолевая сопротивление собственных мышц — и обхватила ее пальцы, все еще лежавшие у него на плече. Она стиснула его пальцы — и ей показалось, что она ощутила едва заметное ответное пожатие.
— То, что я тогда сделал… — медленно проговорил он. — Пойми, что я… собрал все, что было… что мне
