проводить удаленную проверку всех остальных кораблей.
Пат Рин обдумал услышанное. Это не походило на проблему… но его собеседник продолжил, не дожидаясь его ответа:
— Дело в том, что у нас здесь восемь кораблей в отличном состоянии. У них масса энергии, отличная защита — ведь они рассчитывались на длительную работу в поясе астероидов! Шагг говорит, что можно модифицировать кое-какие отбойщики породы и взрывные устройства — превратить их в оружие.
Пат Рин подумал, что это опять-таки хорошая новость, а вовсе не проблема. Восемь кораблей на восемь пилотов — это идеально.
— Так что, по-моему, нам всем следует привезти их домой, а вам доставить тот, на котором мы прилетели, — заключил Чивер Мак-Фарланд.
Пат Рин замер. Слова «Я не могу!» застряли у него в горле — и почему-то связались с молниями на Шерцере-2. В памяти у него зазвучал мягкий, мелодичный голос кузена Эр Тома, который объяснял, зачем Корвал покупает подержанные корабли, устаревшие корабли, корабли, конфискованные за долги, и почему они вкладывают средства в ремонтные доки, дают стипендии пилотам и выплачивают немалую долю счетов Разведки.
— Твоя мать… она живет ради Кодекса достойного поведения. Его изучение стало смыслом ее жизни, и она в этом преуспела. Но Корвал… Корвал — это не Кодекс. Корвал — это корабли. Всегда помни: Корвал — это корабли.
Он пришел в себя, снова услышав голос Чивера Мак-Фарланда:
— Босс? Другой вариант — оставить этот корабль здесь и вернуться за ним позже.
Пат Рин моргнул. Оставить его корабль?
— Нет! — отрезал он и наполнил грудь воздухом. — Я приведу «Награду фортуны» домой, мистер Мак-Фарланд, — проговорил он демонстративно спокойно.
Наступило короткое молчание, а потом он услышал ответ:
— Отлично. Тогда все решено.
«Добро пожаловать, пилот. — Слова на темном экране светились теплым янтарем. — Пожалуйста, зарегистрируйтесь».
Глубоко вздохнув, Пат Рин подался вперед, неуверенно положил руки на пульт первого пилота и ввел слова: «Пат Рин йос-Фелиум, Клан Корвал».
«Введите лицензию, пожалуйста».
Пат Рин посмотрел на паз в пульте, куда настоящий пилот вставил бы карточку лицензии, чтобы корабль ее считал, а потом — снова на экран. На его глазах янтарные буквы поблекли и составили новый вопрос:
«Лицензия имеется»?
Прикусив губу, он напечатал ответ: «Нет».
Как это ни странно, корабль не смутился.
«Отпечаток ладони, пожалуйста», — дала указание следующая надпись.
Он приложил ладонь к пластине, почувствовал покалывание сканера…
«Подтверждение есть. Полный доступ предоставлен».
Под его пальцами раздался какой-то щелчок, очень громкий в тишине мостика. Пат Рин отдернул руку, и часть пульта управления слева от него аккуратно раздвинулась, пропустив дополнительный пульт, который со стуком встал на место.
Несколько долгих секунд Пат Рин смотрел на него. Это действительно был полный доступ: теперь ему предоставлялось и управление вооружением.
«Автозащита? — осведомился корабль. — Автооборона?»
Что он знает об этих вещах? Пат Рин нажал кнопку, принимая оба предложения.
Пульт стремительно ожил: замигали индикаторы, настройка стала переключаться. Раскладка экранов перешла с выбранной Чивером по своему вкусу на нейтральную, а потом перестроилась на знакомую с детства модель: такой раскладкой пользовались дядя Даав и кузен Эр Том. Сам он обучался на макете пульта именно с таким расположением…
Внизу экрана располагался сектор переднего обзора, который давали радар и сенсоры, ниже по центру — прыжковый статус и то, что, по словам кузена Эр Тома, его дядя Даав называл «циферблатом хода»: график, на который выводились выверенные возможности прыжка относительно трех ближайших и самых сильных полей гравитации.
Над этим находилось самое крупное изображение — визуальное «переднее» изображение. Задний обзор был выведен левее и более мелко. Справа находились данные по состоянию корабельных систем, все — жизнерадостно зеленые: запас воздуха, энергозапасы сенсоров, вооружение (зеленый для ионного луча, зеленый для ракет — восемь с пометкой «ближний», восемь с пометкой «средний» и четыре с пометкой «дальний», и еще один зеленый для чего-то, носящего название «дипольная бомба»). А еще многоканальный приемник и дублирующее устройство.
— Босс! — негромкий голос Чивера Мак-Фарланда окликнул его по узкому каналу. — Проблемы?
Пат Рин тихо вздохнул.
— Я приспосабливаюсь, пилот. Обозрение на главном пульте несколько шире, чем на втором.
Ответ пришел не сразу.
— Это все регулируется… — начал было пилот, но тут же оборвал себя. — Угу, да, — продолжил он спустя секунду чуть виновато. — Наверное, я понял, о чем вы. Но на самом деле никаких проблем не будет, босс. Вам нужно только сказать кораблю, куда вы летите — проверьте по книге, времени у вас много. Вообще, когда введете координаты, установите автоотсчет, расслабьтесь и подремите, пока не настанет время нажать кнопку «новые данные» после выхода из прыжка.
— Почему, если я правильно помню, большинство пилотов любит, чтобы за вторым пультом во время их первой дюжины прыжков сидел кто-то опытный?
Пат Рин сам услышал, что начинает раздражаться на своего отсутствующего помощника, и включил полную проверку систем, чтобы отвлечься.
Спустя несколько мгновений из динамика снова зазвучал голос Чивера Мак-Фарланда, причем было подозрительно похоже, что пилот пытается справиться с чихом — или, возможно, смехом.
— Точно. С другой стороны, вы хорошо справились с полетом туда и крутым заходом, и мы оба знаем, что расчеты у вас идут без проблем. Но послушайте, пока вы тут сидели и разговаривали сами с собой, мы здесь шли на сближение. Мы все находимся в пределах видимости друг у друга и составляем план прыжков. Я рассчитываю, что мы сможем сняться отсюда часа через три. И так получилось, что Натезе сейчас делать нечего — еще час-другой. Хотите, я скажу ей, чтобы она пару раз повторила с вами все процедуры выхода?
Пат Рин опустил глаза, увидел на своем пальце кольцо с новым и нахальным драконом — и чуть поклонился своему невидимому собеседнику.
— Действительно, пилот, это похоже на очень хорошую мысль. Я буду с нетерпением ждать ее вызова.
День 47-й
1393 год по Стандартному календарю
Система Пустоши
Прыжок длился стандартных семнадцать часов сорок четыре минуты двадцать семь целых и множество сотых долей секунды, и в течение всего этого времени Пат Рин занимался тем, что он всегда делал во время прыжков: читал и занимался.
На этот раз, однако, он не стал читать причудливую философию Харшоу, терпеливые рифмы йос- Сандоу или даже разделы Кодекса — который он до недавнего времени штудировал по несколько часов в неделю.
