— Да, конечно. Дядь Гриня – это Леха, это Саня. Лёха, Саня – это мой дядя Григорий.
— Можно просто Гриня, — прервал Василия дядя, — а что это твой Саня на тебя так похож? Уж не твоего ли отца работа. — хитро прищурился Григорий, заставив Саню напрячься.
— Нет, дядя. Отец тут ни причём. Мы, можно сказать, и познакомились от того, что похожи сильно оказались. Сами удивились этому вот и решили выяснить, не родственники ли. Но оказалось, что не родственники. — огорчённо вздохнул Василий.
— А почему это ты не на работе? — продолжил расспросы любопытный дядя.
— Понимаешь, дядь Гринь, перепили мы вчера крепко. А сегодня нам за это пилюлю крепкую выписали и по домам отправили с работы.
— Что вчера ты перепил, это много ума иметь не надо, чтобы заметить. А вот что тебя прямо так с работы домой отпустили, не верится мне. Темнишь ты, Васька. Ну да дело твоё. Захочешь сам расскажешь, а не захочешь, бог тебе судья. Ладно, не буду мешать вам. Пойду покурю пока, — с этими словами дотошный дядя развернулся и вышел из дому.
— Васька, блин. Что ты несешь? Из-за тебя нас чуть не запалили. И кто? Дядька родной. В общем, не умеешь ты врать убедительно, — возмутился Саня, — придётся нам всё на себя взять. А пока, я считаю, стоит Гриню на время оставить и к нам на квартиру сходить. Там нашему разговору никто не помешает.
— Идём, так идём. Собирайтесь давайте. Только с дядей попрощаться надо будет.
Мы прошли в тамбур, обулись и вышли из дому. Первым что я заметил, был Гриня, сидевший на лавочке напротив крыльца и куривший папиросу, полностью погрузившись в какие-то свои мысли.
— Пойдём мы, дядь, — сказал Вася, — не будем тебе мешать. А я вечером вернусь. Так что, к ужину не жди.
— Иди-иди, — сказал Гриня, как будто и не заметив нас.
Выйдя со двора мы ещё некоторое время шли молча, и лишь отойдя на приличное расстояние от дядькиного дома, Вася сказал:
— Странный как-то Гриня сегодня. Раньше, когда товарищи ко мне в гости заходили, он совсем по- другому вёл.
— А я более чем уверен, что он меня за грехи молодости принял. Либо своей, либо брата своего, — заржал Саня, — вот и думает, чьим потомком я являюсь. Уж очень мы с тобой похожи. Васька, чтобы он в случайное сходство поверил. Так что готовься. Не отстанет от тебя дядя, пока ты ему более-менее вразумительную теорию не предоставишь. Потому что в то, что я твой внук Гриня ну никак не поверит. Да и нельзя ему этого говорить. В общем, думай, что дяде говорить будешь.
— Да чёрт его знает. Не решил пока. Пусть пару дней обходится тем, что ему уже сказали, а там придумаем что-то.
— Как знаешь, Вась. Но дядю в наши дела впутывать точно не стоит. Он человек уже не молодой, да и подписку о неразглашении с нас никто не снимал.
— Слушай Саня. Я что-то не пойму. Простым людям мы не можем ничего говорить о том, откуда мы в действительности, а шпионам всяким можем? — обратился я к Бондарю, — получается, что тайны мы только от простого народа скрываем. Как-то оно не очень хорошо.
— Во-первых не от простого народа, а для простого народа. Ты же не дурак вроде, Лёха. Понимать должен, что в конечном итоге все наши действия предназначены для дезинформации врага и подготовки к войне. А для этого можно и наличие в тылу целого региона из будущего засекретить от всех. Принцип меньшего зла, понимаешь?
— Угу, понимаю, философ, блин. Вот только тот факт, что мы твоим ближайшим родственникам врать должны, от этого лучше не становится.
— Да что с тобой сегодня такое? Вроде раньше я за тобой таких душевных страданий о слезе младенца не замечал. Не похоже на тебя как-то.
— А хрен его знает, Саня. Башка после вчерашнего до сих пор трещит, да и в НКВД меня аспирином не отпаивали. Вот как ты думаешь, чтобы было, если бы мы с тобой сотрудничать с ними отказались? — выдал я мысль, которая мне уже час не давала покоя.
— Знаешь, я думаю, что они такой вариант и не рассматривали даже. Есть у меня одно подозрение, что эти товарищи нас с самого начала на эту роль готовили. Уж очень много совпадений странных вокруг нас. А мы вчера нашей выходкой им все карты попутали. Вот товарищи и решили темп ускорить. Да и злые они были за такое нарушение субординации. Я, по крайней мере, на их месте точно бы злым был.
— Ещё бы, после такого дебоша, что вчера устроили. Даже сейчас приятно вспомнить.
Вот так, разговаривая, мы незаметно дошли до нашего дома. Зашли в квартиру. Я тут же кинулся ставить чай, а Саня с Василием остались в комнате изучать мои бумаги.
— Что я могу сказать, Лёха. Вся эта писанина, это конечно хорошо, но ей не хватает конкретики. Видно, что дезу ещё не до конца проработали.
— А что ты хотел, Саня? От нас точного знания истории и не требуется. Главное, насколько я понимаю, чтобы мы могли её в общих чертах нужному человечку рассказать. А где полную версию искать, думаю они и сами найдут.
— Это ты сейчас так говоришь. Ладно, поживём – увидим. Хорошо, что они хоть не написали, что мы проиграли войну.
— Идём на кухню, чайник закипел уже, — сказал я и направился разливать кипяток по чашкам.
— Слушай, а хороший у вас чай, — сказал Василий, выпив полчашки.
— А ты как думал? Это ещё из харьковских запасов. Жаль только, что здесь подобного я не видел.
— Лёха, а тебе не кажется странным, что ты восторгаешься Союзом, а чай пьёшь харьковский? — ехидно поинтересовался Васька.
— Знаешь, а ведь так просто на этот вопрос и не ответить. Я на самом деле думал об этом. И первое что приходит на ум, это пословица про 'и рыбку есть, и куда-то сесть'. Дело совсем не в чае, конечно… не знаю, даже как объяснить, — совсем запутался я и замолчал.
— Алексей, что-то ты совсем плох сегодня, — покрутил пальцем у виска Бондарь, — хватит чушь нести. Отдохнуть тебе надо.
— Да ладно, отдохну ещё. Тем более, что скоро Лида должна домой прийти. Хотелось бы её повидать, а то если засну, то она злиться будет. И так переживает за нас, наверное.
— Вот и неправда, не переживаю я за вас идиотов совсем.
— Лида? Как ты так тихо вошла?
— Очень просто. Вы так орали, что если бы даже квартиру грабили, то никто и не услышал. Я, понимаешь, переживаю за вас, волнуюсь. Думаю, за что это вас сегодня товарищи в форме загребли. Прихожу домой, а тут вы чаи гоняете, курите и непонятно о чём треплетесь. Совесть иметь надо. Не могли сообщить, что с вами всё в порядке? И что это вы за типа второй день за собой таскаете? А то вы вчера в таком состоянии припёрлись, что расспрашивать было безнадёжно.
— Лид, во-первых, мы действительно не могли позвонить. Нам вначале телефон не дали, а потом неоткуда звонить было, во-вторых, это вовсе не тип, а мой родной дедушка. Так что не надо его оскорблять, пожалуйста, — обиделся Саня.
— Пока что единственное сходство, которое я вижу между тобой и твоим 'дедом' – это то, что у вас обоих морды побитые. Видимо, талант в неприятности попадать тебе генетически передался.
— Да кто ж знал, что знакомство так произойдёт. Мы ж вообще случайно встретились, — и Саня вот уже в который раз за день пересказал Лиде события вчерашнего дня.
— Знаете что, ребят. Пойду я спать, наверное, — перебил я Бондаря на полуслове, — с вами хорошо, но голова болит дико. В общем, до завтра. Вась извини, что я так вот бросаю тебя с этими двумя, но сидеть больше не могу.
Пожелав таким образом спокойной ночи, несмотря на то, что на улице ещё только начало темнеть, я завалился спать. И всю ночь мне снились кошмары в виде гигантских немецких многобашенных танков, против которых воевали не менее гигантские советские человекоподобные роботы, подключённые к розетке, единственным оружием которых были виброножи, способные вскрыть танк как консервную банку.
В общем, утром проснулся я хоть и без головной боли, но и сказать, что выспался тоже было нельзя.
