Группу авиаторов направили в центр переучивания, расположенный под Куйбышевом. Вскоре появилась возможность проверить, насколько четко летный состав полка может выполнять свои новые обязанности.
Вечером 28 января 1943 года четыре экипажа 125-го АП ДД вылетели на бомбардирование железнодорожного узла Вязьма. «Облачность – сплошная, а должна была вылетать молодежь. Я спросил разрешение у комполка Ульяновского вылететь первым, определить воздушную обстановку и тогда только дать команду н amp; вылет остальным. Взлетел. Пошел на Вязьму с запада, высоту набрал побольше. Я знал, что у немцев там звукоуловители стоят, задал двигателям разные обороты, чтобы звук был похож на тот, что дают работающие немецкие моторы. Перед узлом стал снижаться, и бомбы бросали с малой высоты. Сначала немцы молчали, но когда на путях возникла большая вспышка, начали по нам лупить со всех сторон. Зажглись прожектора – в кабине светлее, чем днем, стало. Ушли в облака, а там – обледенение. Даешь газ моторам, а самолет все ' равно идет со снижением, и здорово его колотит. Вдруг штурман Старжинский кричит: «Елки!» Оказывается, ему по стеклу штурманской кабины макушка елки хлестнула». Надо подниматься, но винты не тянули – мешал слой льда, наросший на кромках лопастей. Меняя угол установки лопастей винта и подавая на кромки лопастей спирт из антиобледенительной системы, кое-как, но удалось улучшить положение, и выбраться в межоблачное пространство.
«Ни один привод поймать не можем. Выпускающаяся антенна оборвалась, радиокомпас не работает. Наконец штурман вывел меня в район аэродрома. Построили «коробочку», дали серию ракет – с земли также отвечают ракетами. Долго ходили, потом смотрим – вспыхивает яркое светлое пятно: это зажгли посадочный прожектор, так называемый «штык». Потом еще один такой же прожектор включили, чтобы мы могли определить направление на посадку. И между прожекторами начинает загораться цепочка огней. Потом уже выяснили, что Ульяновский приказал расставить вдоль полосы керосиновые фонари и зажечь их. Когда сели, оказалось, что за время нашего полета нижняя кромка облаков над аэродромом опустилась до 30 метров .Для интереса инженер полка Вартаньян и инженер эскадрильи Захаров взяли лист бумаги и попытались просунуть его в щель между обледенелыми элеронами и крылом. Лист с трудом проходил между ними. Могли бы и разбиться, если бы еще немного полетали. Но благодаря тому, что было четкое взаимодействие между находившимися на аэродроме и экипажем, все закончилось благополучно».
Спустя время пришло сообщение от партизан о больших разрушениях, произведенных бомбами, сброшенными с самолета Гордиловского. На восстановление движения через Вяземский железнодорожный узел у противника ушло 4 дня.
Подобный боевой успех не мог остаться незамеченным, и экипаж был представлен к наградам согласно существовавшей в то время раскладке: командир и штурман – к званию Героя Советского Союза, второй летчик – к Ордену Ленина и т.д. Однако и в военное время успех в службе зависит от взаимоотношений командира и подчиненного, а характер Виталия Гордиловского не всем из руководства дивизии был по нраву – и я не получил даже маленькой медали».
15 декабря 1943 года, уехав из Кратово на аэродром Ново-Дугино, командир 15-го Гвардейского (бывшего 125- го) полка Ульяновский оставляет в Кратово своим заместителем Виталия Гордиловского – вплоть до перебазирования части на новый аэродром Вскоре к одной должности добавляется другая в марте 1944 года В А Гордиловский приступает к формированию 335 бомбардировочного полка и назначается его командиром 4-я Гвардейская (бывшая 222-я) авиадивизия давала жизнь новым подразделениям В 335-й БАП из 13-го и 15-го Гвардейских полков набирались лучшие экипажи В А Гордиловский занимался также и тем. что принимал и распределял по полкам 4-й и только что образованной 5-й Гвардейских дивизий прибывавшие из Америки В-25 »Когда перелетали на новый аэродром, многие не хотели брать перегоночные 650-галлоновые баки Приказал забирать все баки, зимние шелковые чехлы на самолеты (сколько платьев из них потом нашим официанткам пошили!)-»
Хотя обязанности комполка не позволяли Виталию Александровичу летать с прежней интенсивностью, он старался не отрываться от боевой работы, водил свой полк на боевые задания.
Мягкий характер Гордиловского создавал, возможно, у кого-то обманчивое впечатление о нем,как командире. Но с нарушителями он разбирался строго, невзирая на былые заслуги. Наиболее красноречиво свидетельствует об этом следующий эпизод. Раз, заметив, что один из командиров звеньев, участник войны с самого ее первого дня «мухлюет», сбрасывая бомбы задолго до цели, перед очередным боевым вылетом полка приказал вооружением втайне от того летчика заменить на его самолете фугасные бомбы на осветительные…
На следующее утро штабной офицер записывал в боевом донесении полка: «Один самолет произвел сброс САБов в стороне от цели, на удалении 8 км». Командир звена был отстранен от полетов, а вскоре – переведен в полк другой авиадивизии с понижением в должности до командира корабля.
В 1944 году 34-й Гвардейский (бывший 335-й) БАП. вместе с другими полками 4 Гвардейской дивизии, выполнял боевые задания по доставке грузов чешским партизанам Экипаж Гордиловского совершил 4 боевых вылета в район Карпат, доставляя связников и радистов.
В конце июля-начале августа 1944 года Виталий Александрович был включен в состав комиссии, проверявшей эффективность новых световых ориентирных авиабомб красного и зеленого цветов – ЦОСАБ- 100-70; производил их сброс на полигоне. Результаты испытаний оказались хорошими, и когда стали планировать Берлинскую наступательную операцию, у командующего АДД Голованова появилась интересная идея..
16 преля 1945 года готовились к бомбометанию по Зееловским высотам. Вдруг прилетает в Мелец командир 4-го корпуса генерал Счетчиков, отдает приказ: снять с моего самолета фугасные бомбы, подвесить ЦОСАБы. По его часам сверили время у меня и на самолете Дает задание: в такое-то время, на таком- то участке сбросить бомбы. Для чего – не говорит. Сброс бомб необходимо произвести точно в указанное время, с отклонением плюс-минус 15 секунд. Идти к указанному участку надо в режиме полного радиомолчания. Запретили даже переговариваться с землей при выруливании и взлете.
Взлетаем Когда подошли к линии фронта, то не увидели внизу ни единого огонька, ни очереди, ни выстрела. Непривычно: внизу всегда перестрелка идет, а сейчас – полная темнота Подошли к Одеру точно в назначенное время Штурман говорит «Время 1» Я – ему: «Бросай!» САБы вспыхнули – и тут же у меня под левой плоскостью вырос сизый столб света мощного прожектора. И в следующий момент на земле загорелись десятки прожекторов, направленных в сторону обороны немцев. Все их позиции осветили. И началось такое, чего я не ожидал и за всю войну ни разу не видел. Все артиллерийские установки с нашей стороны открыли ураганный огонь. Я не заметил, чтобы немцы хоть как-то реагировали. Мне полагалось после сброса сразу же возвращаться, но я еще минутки две прихватил – посмотреть на все это. А потом развернулся – и испытал такое чувство, которое не испытывал за всю войну. Уже рассветать начало, над горизонтом появилась красная полоска зари, и, заслоняя эту полоску, идут в мою сторону, в сторону линии фронта, сотни самолетов ».
В. А. Гордиловский (седьмой слева), аэродром Мелец. апрель 1945 г
А до этого памятного дня была напряженная работа. 4 Гвардейский Гомельский авиакорпус ударами с воздуха уничтожал группировку фашистов в Бреслау. Нанося удары по зажатым «на пятачке» войскам противника, экипажи полка, ведомые своим командиром, поражали цели с высочайшей эффективностью.
26-29 апреля 1945 года полк бомбил цели в Берлине. А спустя несколько дней пригодились сохраненные по указанию Виталия Александровича американские перегоночные топливные баки. 3 мая 1945 года командир 14-й Гв АД Щелкунов вызвал его к себе. Говорит Танковый корпус Бабаджаняна идет на помощь Праге. Танкисты только что вышли из боя, потому боеприпасов у них нет, горючего мало. Надо помочь им, организовать снабжение вдоль трассы, по которой пойдут танки, сажать самолеты и сгружать
