не вспоминая о жалком существовании, которое влачил последний год. Но тогда от него ничто не зависело.
– В таком случае тебе давно пора получить урок. Он снова сел прямее.
– Хочешь сказать, что можешь не дать мне делать все, что вздумается?
– Полагаю, это зависит от того, что тебе вздумается сделать, – подмигнула она.
– Черт возьми, – смягчился он, – я серьезно.
– А я – нет. Пойдем поговорим о вещах более приятных.
Он взглянул на часы.
– Или не будем разговаривать совсем. До ужина осталось не меньше…
– Дафф, вспомни, что было вчера. У тебя опять откроются раны.
– Но с тех пор… – он широко раскинул руки, – как видишь, ни пятнышка. И Стюарт сказал, что такое бывает. Ты сама видела, он ничуть не встревожился. Почему бы мне не запереть дверь, – пробормотал он, вставая.
– Не могу. Дафф, не здесь.
Она подчеркнула, что не может «здесь». Весьма ободряющий знак. Как и легкая дрожь в ее голосе.
– Тогда в моей комнате.
Он достаточно ясно дал понять, что к нему никто не входит без разрешения, и мысли Аннабел приняли совершенно непозволительный оборот. И это в тот момент, когда ей следовало опасаться повредить Даффу или услышать стук в дверь в самую неподходящую минуту. А если за дверью окажется кто-то из родных и Дафф прикажет им убираться? В конце концов, вовсе не обязательно ложиться в постель с мужчиной до ужина!
– У нас полно времени, – прошептал Дафф, словно читая ее мысли.
Она сделала ошибку, взглянув на часы.
Дафф привык к тонкостям женского поведения: недаром мужья всегда подозрительно посматривали на него в присутствии своих жен. Он легко мог истолковать малейший жест.
– А если я обещаю совсем не двигаться? Я покажу, как это делается, – добавил он, перекрывая небольшое расстояние, разделявшее их, и беря ее руку.
– Я не знаю, Дафф.
– Зато я уверен за нас обоих. Ну как?
Он поднял ее руку к губам, легко поцеловал кончики пальцев и улыбнулся своей манящей улыбкой, той, что обещала безумные наслаждения и незабываемые воспоминания.
Она честно хотела воспротивиться. И в этом случае была бы первой, кто сумел противостоять ленивой улыбке Даффа.
– Мне не следовало бы… – прошептала она.
Что вовсе не означало сопротивления, как прекрасно знал Дафф.
– Похоже, ты нуждаешься в убеждении, – дипломатично пробормотал он, увлекая ее к смежной двери в спальню.
– Если хочешь знать, – процедила она, принимаясь вырываться и дергая его за руку, – мне вовсе не нравится ощущать, что я в твоей власти.
Он резко остановился и повернулся к ней.
– Мы могли бы поспорить о том, кто из нас раб, а кто – господин, – мрачно объявил он. – Будь по-моему, я держал бы тебя под замком и не выпускал бы из своей кровати, а обычно я так не поступаю.
– Вот как, – тихо пробормотала она.
– Знаешь, это еще большой вопрос, кто кому подвластен.
– Понятно, – вздохнула она.
– Именно, – подчеркнул он.
– Просто мы оба не привыкли к такому разгулу чувств, – мягко заметила Аннабел.
Дафф, казалось, с большим трудом взял себя в руки, и на губах заиграла привычная улыбка.
– С другой стороны, почему бы не наслаждаться ими? – предложил он.
– Пока светит солнце, – кивнула она, прекрасно поняв, о чем идет речь. – Сколько у нас времени?
– Вовсе недостаточно, – сообщил он, увлекая ее к спальне.
Вскоре раскрасневшаяся и тяжело дышавшая после второго оргазма Аннабел прошептала, обнимая его за плечи:
– Как у тебя это получается?
Они устроились в постели Даффа. Он неподвижно лежал под Аннабел. Оседлав его бедра, закрыв глаза, она изнемогала от наслаждения. И успела кончить дважды, а он – всего один раз, хотя при этом не шевельнул и пальцем.
Он не объяснил, что научился этому способу у марокканца, посвященного в тайные духовные обряды. И разумеется, не упомянул, что для этого потребовались месяц в горах, некоторое количество высокосортного гашиша и с десяток услужливых молодых женщин. Но он овладел искусством управлять своим возбуждением и мог, не изливаясь, очень долго оставаться в женском лоне.
– Все дело в дыхании, – предпочел ответить он, вместо того чтобы пускаться в длинные и сложные объяснения. Но тут кое-какая часть его тела дрогнула и запульсировала, так что Аннабел стало не до вопросов. Уж очень она была занята.
В пылу страсти и взаимных наслаждений они едва не забыли об ужине.
И когда оба спустились в столовую, правда, немного опоздав, никто не сделал замечания по поводу ее немного растрепанных волос и их раскрасневшихся лиц. Их приветствовали откровенными улыбками и веселыми взглядами.
Глава 34
Наутро за завтраком царила настоящая суматоха. За столом вместе с детьми сидело двенадцать человек, и поэтому стоял ужасный шум. Разговор перескакивал с предмета на предмет, отпрыски Лидии и Джорджины засыпали окружающих вопросами, то и дело возникали стычки и споры. Герцогиня читала вслух наиболее интересные выдержки из светской хроники, герцог время от времени поднимал глаза от газеты, чтобы внести в беседу свою лепту.
Дафф и Аннабел сидели рядом и больше молчали, обмениваясь взглядами и улыбками при мысли о ночи, проведенной в объятиях друг друга.
Все находились в прекрасном расположении духа.
Но тут в комнате появился Бамфорд и, подойдя к герцогу, что-то прошептал. Герцог немедленно отложил газету и поднялся.
– Прошу, продолжайте без меня. Возникли кое-какие дела.
Но Дафф по голосу отца понял, что грядут неприятности, и, отставив стул, тоже встал.
– Я иду с тобой. Нужно до полудня просмотреть программу аукциона «Таттсрсоллз», Аннабел, я сейчас вернусь.
Герцогиня взглянула на мужа, но ничего не сказала.
Заметив, как переглянулись муж с женой, Аннабел ощутила, что по спине прошел колкий озноб.
Но тут Крикет опрокинула стакан с молоком, и все бросились спасать положение.
– Насколько я понял, возникла какая-то проблема, – пробормотал Дафф, догнав отца. Мужчины направились к кабинету.
– Приехал поверенный. Наверняка это Гаррисоны его наняли, чтобы вытянуть из нас деньги.
– Но от них действительно можно откупиться, и тогда они не станут предъявлять права на Крикет.
– Я не против. Только вот терпеть не могу, когда мне угрожают. И не люблю иметь дело с людьми подобного рода. Планкетт может уладить все дело, и я так и скажу их поверенному.
Но, войдя в кабинет, они увидели одного из наиболее известных в Лондоне адвокатов. Оба сразу поняли, что Гаррисоны не могут позволить себе нанять Макуильямса, и потому немного успокоились.
Мистер Макуильямс из конторы «Макуильямс, Стипл-тон и Лоу» сразу перешел к делу. Отвернувшись от окна, из которого внимательно разглядывал улицу, Макуильямс подошел к Даффу.
– Документы для мисс Аннабел Фостер по поводу права на опекунство. Будьте так добры передать их ей. Насколько я понял, она в настоящее время живет в вашем доме. Граф Уоллингейм обратился к услугам нашей фирмы по поводу ведения этого дела, – спокойно объявил он, взорвав бомбу с бесстрастным выражением прокурора, требующего смертного приговора обвиняемому.
– Граф покинул Англию, – заметил Джулиус.
– Но перед этим успел поговорить с нами. Он желает получить исключительные права на ребенка, находящегося в данный момент под покровительством мисс Фостер.
Дафф едва сдерживался и, судорожно сжав кулаки, подступил к адвокату.
– Какие доказательства имеются у вас, что это его ребенок? – неприязненно выпалил он.
– Эти факты будут обнародованы в суде, – спокойно ответил адвокат. – Ваши же поверенные, надеюсь, сообщат мисс Фостер о том, что ей придется предстать перед судом в качестве ответчицы. Доброго вам дня. – Поклонившись, с изяществом, выдававшим большую практику, мистер Макуильямс покинул кабинет.
Едва за ним закрылась дверь, Дафф выругался громко и очень затейливо.
– Это ребенок Уоллингейма? – бесстрастно осведомился Джулиус.
– Будь я проклят, если знаю, – прорычал Дафф. Джулиус уведомил Даффа об отплытии Уоллингейма, а также о своем визите к нему, уже когда судно графа было на середине Ла- Манша.
– Тогда у нас может возникнуть проблема.
– Аннабел уверяет, что Крикет – дочь ее сестры. Я могу расспросить ее, конечно, – вздохнул Дафф, – но не уверен, что услышу правду.
Слишком часто аристократки уезжали в деревню или за границу, чтобы возвратиться с «племянниками» и «племянницами», так что это считалось почти обычным делом. Правда, и среди людей нетитулованных подобные вещи тоже не были исключением.
– Наверняка имеются слуги, которые точно знают, – заметил герцог. В подобных делах слуги часто свидетельствовали в суде в защиту или против хозяев.
– Молли ничего не скажет, ее наняли после рождения Крикет. А лондонские слуги Аннабел преданы ей, все до единого.
– Может, не все?
– Они служат у нее много лет. Черт бы все это побрал! Следовало прикончить Уоллингейма, и сейчас все проблемы решились бы сами собой.
– Прикончить его никогда не поздно. Хотя предпочитаю, чтобы он был жив, в противном случае придется иметь дело с его кузеном. Пока Уоллингейма нет в Англии, нам ничто не грозит. А вот его кузен нам неизвестен.
– Пошли за Планкеттом, – отчеканил Дафф, – он знает, что нужно делать.
Однако, прежде чем герцог успел отдать приказ, в комнате появилась герцогиня.
– Я только сейчас видела Макуильямса в холле, – начала она. – И, судя по вашим лицам,