31
Итак, она соблазнила его. Стоя у кромки воды, Джессика честно призналась в этом себе. В следующее мгновение она сделала еще одно открытие, потрясшее ее: она не жалеет о происшедшем. На всю жизнь она сохранит память о его прикосновениях, о ласковых словах. Этого будет достаточно.
Коул подошел сзади и обнял девушку за талию, поцеловал в плечо. В ту же минуту, как прикоснулся к ней, он почувствовал: что-то не так. Джессика напряглась.
— Скажи, в чем дело.
— Утро. Вот в чем дело.
— Ты должна была сказать доброе утро, а не просто утро, — поправил ее Коул, поворачивая к себе лицом.
Она уклонилась от поцелуя.
— Джесси, в чем дело?
— Ночью…
Она умолкла, а он поднял ее лицо поближе к себе, чтобы уловить ее настроение. Она была не такой, как всегда, и ему казалось: он понимает почему.
— Ты жалеешь, да?
Она яростно замотала головой:
— Нет, я никогда ни о чем не жалею.
Он рывком притянул ее к себе и хотел поцеловать, но она отвернулась, и его губы коснулись ее уха.
— Пожалуйста, не усложняй. И так все слишком сложно, — взмолилась она. — Это была наша последняя ночь.
— Но ведь мы с тобой теперь навсегда?..
Она с трудом отвела взгляд, мысленно приказав себе не отступать от принятого решения.
— Сейчас нам надо ехать, а то опоздаем на поезд.
Коул не двинулся с места. Он стоял, держа ее, терпеливо ожидая, когда наконец она посмотрит на него.
— Мы не тронемся с места, пока не скажешь, что происходит в твоей голове.
— Все кончено, Коул. Сейчас нам надо… мы должны… ехать дальше.
До него наконец дошло.
— Ты не веришь ни одному моему слову, ничему, что я сказал тебе ночью, да? В этом все дело? Ты думала, я говорил про любовь просто так, чтобы ты разрешила мне с тобой переспать?
— Я хотела тебя. А ты хотел меня.
— Так и было.
— Я ни о чем не жалею. Нисколько. Но мне не нужны обязательства от тебя, и не жди их от меня, Коул Клейборн.
Он не поверил своим ушам и строго воззрился на нее.
— Ты не хочешь от меня никаких обязательств?
— Да.
— Черт…
Она отвернулась и побежала к лошадям, Коул пошел за ней и подсадил в седло. Заметив ее гримасу, он спросил:
— Сможешь ехать верхом?
— Да, конечно.
— Джесси, я знаю, тебе было больно из-за меня…
— Сейчас все в порядке.
Она немного покраснела, и он слегка смягчился. До чего она милая, любимая и… сердитая. Рука Коула задержалась на ее бедре.
— Пожалуйста, посмотри на меня. Джессика медленно перевела на него взгляд. Она понимала: своей нежностью он пытался растопить ее решимость. Джессике захотелось броситься к нему в объятия и никогда больше не отпускать Коула от себя.
— Да? — спокойно спросила она.
— Ты меня любишь?
Он стискивал ее бедро, пока она наконец не ответила:
— Я не буду тебе врать, Коул. Я люблю тебя, но…
Он перебил ее:
— Скольким мужчинам ты уже говорила, что любишь их?
— Ни одному я не говорила ничего подобного…
Коул ухмыльнулся:
— Хорошо. Вот это я и хотел узнать. Неторопливой походкой он отошел от нее, ловко вскочил в седло, взял поводья и подъехал к ней, а потом, прежде чем она успела его предостеречь, обнял за шею и привлек к себе. На этот раз он поцеловал ее властно и крепко.
Когда Коул наконец поднял голову и увидел мечтательное выражение ее глаз, он удовлетворенно кивнул.
— Послушай меня, женщина! Я хочу, чтобы вот так меня целовали каждое утро. По правде сказать, хочу-то я гораздо большего, но начнем с поцелуев.
— Надолго ли, Коул?
Она даже сама не поняла, что высказала мысль, мучившую ее.
— До конца нашей жизни. Предупреждаю: твоя изнь может оказаться очень короткой, если у тебя в голове бродят такие сумасшедшие мысли.
— Откуда тебе знать, о чем я думаю?
— Мне все ясно. Глядя на тебя, я будто смотрюсь в зеркало, — самодовольно заметил Коул и покачал головой. — Мой брат Адам говорит: все сделанное тобой к тебе же и возвращается.
— Как это?
— Все очень просто: я ведь из тех, кто никогда не хотел быть к кому-то привязанным. А теперь ты хочешь того же. Знаешь, как это меня раздражает?
— Но я же стараюсь быть с тобой честной! — воскликнула Джессика.
— Нет, ты предпочитаешь наносить удар первой.
— То есть?
— Ты уверена, что я тебя оставлю. Поэтому хочешь бросить меня первой. Разве нет? — Не давая времени на ответ, он продолжил: — У меня есть для тебя новость, детка. Ничего такого, о чем ты думаешь, не произойдет. Я никуда не собираюсь от тебя уходить, и ты не собираешься. Ясно? У нас с тобой это навсегда, Джессика. Ты дала мне обещание.
Какая же она несчастная! Что делать? Жизнь доказывала: порой даже самые горячие обещания бывают пустыми. Сейчас Коул Клейборн ее любит, но со временем все может измениться.
— Я не хочу, чтобы ты оставался со мной только из-за того, что произошло ночью. Я просила всего одну ночь, и ты мне ее дал.
— Может, еще скажешь мне спасибо?
Он произнес это таким тоном, что ей не захотелось уступать.
— Все, пора ехать.
— Ты испытываешь мое терпение, Джессика, — прошептал он.
Она замолчала на целый час. Он иногда оборачивался, желая убедиться, что с ней все в порядке. Джессика заметила, что его лицо становится все более враждебным.
Она понимала, как сильно обидела его, но лучше покончить со всем сразу. Она уверяла себя, будто защищается, ведь если открыть свое сердце мужчине, он возьмет власть над женщиной. Джессика не хотела оказаться в подобном положении. Да, ее жизнь без Коула станет жалким существованием, и как унять боль, возникающую при этой мысли, она не знала. Она никогда ничего не боялась, но любовь Коула приводила ее в ужас. Ответить на его любовь означало полностью довериться ему.
Почему, ну почему она не подумала о последствиях, когда соблазняла его? Видимо, ей очень хотелось знать, каково это — чувствовать себя любимой. Боже, что же она наделала!
— Джесси, мы все сделали неправильно.
Она смотрела ему в спину, сердце ее дрожало от ожидания. Он сейчас скажет, что все обдумал и ужаснулся…
Не оборачиваясь, Коул продолжал объяснять. А ехал он вниз по склону, который вел в город, где они должны были сесть на поезд.
— Наша брачная ночь состоялась до свадьбы. Мы изменили порядок. Вот и все. Если у нас будет время в городе, мы все уладим. Обещаю тебе.
— Как же ты собираешься это сделать?
— Найдем священника.
Джессика открыла рот:
— Но я не выхожу за тебя замуж.
— А я и не прошу тебя об этом.
— Хорошо. Поскольку я…
— И все-таки мы с тобой поженимся. Понимаешь, я еще раз повторяю: мы с тобой поженимся. Ты уже приняла решение, отдавшись мне прошлой ночью.
Коул не скрывал свой гнев, но постарался не показать беспокойства. Аюбовь к Джессике потрясла его до глубины души и даже испугала. Но как ее убедить в его искренности? Как доказать, что это чувство не мимолетное увлечение, а глубокое, постоянное, что оно навсегда?
— Калеб…
— Я буду хорошим отцом.
— Я не могу подвергать мальчика душевной боли. Он привыкнет к тебе, а потом… — Она не стала продолжать, поймав его взгляд, брошенный через плечо.
— Я думаю, тебе кое-что следует знать обо мне.
— Что именно? — спросила Джессика.
— Победа всегда остается за мной.
Глава 32
Из ста двадцати трех пассажиров поезда, направлявшегося на юг, только один человек выглянул в окно, когда маршал Купер летел в воду. Но и этого оказалось вполне достаточно. Милдред Спэрроу, энергичная, хотя и немолодая женщина, сидела на жесткой деревянной скамейке в последнем вагоне рядом с мужем Джорджем. Тот спал, положив голову ей на плечо, как на подушку. Милдред любовалась замечательным пейзажем за окном и вдруг закричала как сумасшедшая. Она так испугалась, что не смогла толком объяснить мужу, что именно увидела.
Джордж ей не поверил, уверял, что ей померещилось или приснилось: нельзя же, право, взять и сбросить человека в воду. Но все же он открыл окно и высунулся. Конечно, он ничего не увидел, но Милдред не успокоилась. Она устроила настоящую сцену. Ее можно было усмирить лишь одним способом: остановить поезд. Проводник пообещал поступить именно так и выяснить, в чем дело, хотя, равно как и муж Милдред, считал все это плодом разгоряченного дамского воображения.
Заскрежетав тормозами, поезд остановился примерно в четверти мили от ближайшего города. Проводник пошел по сухой неровной земле к холму, с которого открывался вид на озеро. Человек двадцать мужчин и женщин направились следом, тоже, впрочем, не веря словам Милдред. К ним примкнуло бы еще больше народу, но многие опасались гремучих змей.
Проводник с трудом взобрался на вершину холма. Переведя дыхание, он посмотрел вниз и испуганно прошептал:
— Боже праведный, так и есть…
Пассажиры стояли, склонив голову, и молча молились, наблюдая, как рыбак вытаскивает тело из озера.
Блэк-Крик был сонным маленьким городком в центре безлюдной полоски земли. Нигде ни куста, ни дерева, ни цветка. Город мог похвастаться лишь великолепными закатами. Каждый день, когда солнце спускалось за горизонт, оранжевые лучи ударяли в красную глинистую почву, а небо на западе расцвечивалось красками, создавая полную иллюзию пожара. Стоя в центре города, люди клялись» что видели языки пламени, которые плясали на земле. Живописное зрелище
