отчетливый запах мужчины. Комната в последнее время была обитаема. Инстинктивно задержав дыхание, Гидеон прошел через спальню в гардеробную. Повернул ручку двери, но дверь не открылась.
Гидеон постучал и тихо позвал Беллу.
Ответа не последовало.
Он сделал шаг назад и врезался в дверь плечом. Дерево затрещало, но устояло. Он отошел еще на шаг и изо всех сил ударил ногой ниже ручки.
Дверь распахнулась от натиска. Среди звука расщепляющегося дерева послышался лязг металла. В комнате было темно, занавески плотно задернуты.
— Белла, это Гидеон. Не бойся. — Он зажег свечу у нее на туалетном столике и увидел фигурку, съежившуюся на огромной кровати. Он бросился к ней, поставил колено на матрас и отвел спутанные белокурые волосы с лица. — Белла-Белла, — прошептал он с болью в голосе.
Фиалковые глаза распахнулись.
— Гидеон? — Белла глазам своим не верила.
— Да, Белла. Я здесь.
Он хотел обнять ее, но она отшатнулась.
— Ш-ш, — попытался он ее успокоить.
— Больно, — прошептала она.
— Где больно?
— Везде.
— Ты можешь встать?
— Я не хочу.
— Пожалуйста, Белла. Позволь мне помочь тебе. Я должен взглянуть на тебя.
Белла кивнула и позволила ему помочь ей подняться с кровати. Он осторожно и медленно расстегнул ее платье. Оно соскользнуло с рук, стекло фиолетовой волной на пол, открывая взору знакомую белую шемизетку. Окаймленный кружевом край достигал икр.
Когда он потянулся к крошечным пуговкам лифа рубашки, она снова вздрогнула. Он шептал что-то ласковое, умоляя ее довериться ему. Пальцы коснулись гладкой теплой кожи груди, когда он расстегивал пуговицы. Она молча подняла руки, он стащил рубашку через голову и бросил на пол.
Белла стояла перед ним обнаженная, дрожа как осиновый лист на ветру. Единственная свеча не давала много света, но и того, что достигало кровати, было вполне достаточно. Синяки на верхней части туловища и внешней стороне бедер резко выделялись на фоне бледной кожи. Он была намного худее, чем он помнил. Твердые груди потеряли часть своей полноты. Ключицы выступали сильнее, а бедра утратили свою нежную округлость.
— Ты мало ела, — сказал Гидеон.
Белла кивнула.
— Он заставляет меня нервничать.
Тёмные круги под встревоженными фиалковыми глазами, наверное, походили на его собственные. Но на прекрасном лице он не увидел ни единой отметины, зато предплечья были сплошь покрыты синяками.
Он протянул руку, чтобы повернуть ее, но ладони его застыли в дюйме от тонких плеч. Он не дотрагивался до Беллы, опасаясь причинить ей боль.
— Повернись, — мягко попросил он.
Она повернулась.
Он отвел на плечо тяжелую массу белокурых волос и, увидев ее спину, резко втянул воздух.
— Чем он тебя бил?
— Подсвечником.
— Почему? Почему он сделал это с тобой?
— Я рассказала ему о тебе. Мне не следовало этого делать, но я не сдержалась.
Она подтвердила его худшие опасения. Это его вина. Он силился перевести дух.
— Когда он сделал это с тобой? — спросил Гидеон, радуясь, что она не видит его лица.
— Вчера днем. Вскоре после этого они уехали.
— Они?
— Стирлинг и его дружки.
— Он вернется?
Белла покачала головой:
— Возможно, но не раньше чем через несколько месяцев. Не знаю, почему в этот раз он пробыл так долго. Обычно он бывает тут день-два, самое большее — неделю.
Гидеон нежно обнял ее, Белла приникла к нему, дрожь сотрясала ее тело.
— Где твои ночные рубашки?
— В комоде.
Он неохотно отпустил ее и зашагал через комнату, но блеск металла остановил его. Наклонившись, он поднял с пола возле туалетного столика серебряный нож для открывания писем. Мгновение он взирал на него, затем взгляд его переместился на косяк двери гардеробной. Выпрямившись, он наклонился ближе.
В дереве косяка в области ручки имелась небольшая выемка. Он снова взглянул на нож. Кончик затуплен. Он положил нож на туалетный столик и закрыл дверь гардеробной как смог. Но перекос петель от удара оставил дверь приоткрытой.
Гидеон прошел к комоду, выбрал самую мягкую сорочку из аккуратной стопки в среднем ящике, помог ей надеть ее и лечь в кровать. Но не лег с ней.
— Куда ты? — крикнула она ему вслед.
— Сейчас вернусь. Мне надо поговорить с твоей экономкой.
— Зачем?
Он остановился у двери в ее гостиную и оглянулся через плечо.
— Все домочадцы беспокоятся о тебе. Я скоро вернусь, обещаю.
Теперь, когда увидел Беллу, он понял, что заставило ее запереть и заблокировать все двери, ведущие к ней в комнату. Но эта выемка на косяке… она не является свежей. Нож для разрезания писем использовался много раз. Это легкий способ, который он сам использовал подростком, когда ему не хотелось, чтобы кто-то нарушил его уединение. Втыкал конец предмета, в его случае ножа, в косяк закрытой двери. Длина ножа не давала двери открыться. Усилий не много, а результат налицо.
Вытащив стул с прямой ножкой из-под ручки двери гостиной и вернув его к столу, Гидеон заметил еще один предмет не на своем месте. Подсвечник лежал на полу в нескольких шагах от стола. Он был изящный и длинный, настоящее произведение искусства. Гидеон поднял его. Подсвечник оказался довольно тяжелым.
Крепко сжимая подсвечник в руке, он открыл дверь. Миссис Кули ждала в коридоре.
— Она?..
Гидеон кивнул.
— Приведите доктора. Чем быстрее, тем лучше. Миссис Кули вздохнула.
— Как леди Стирлинг?
— Черно-синяя. Приведите доктора. Быстро.
— Что-нибудь сломано?
Удивленный множеством вопросов, Гидеон покачал головой:
— Кажется, нет, но это не значит, что у нее нет повреждений. Приведите чертова доктора!
Теперь она покачала головой.
— Почему нет?
— Местный доктор и его сиятельство приятели.
— Если вас беспокоит мое присутствие, я скроюсь.
— Дело не в этом. Если бы его сиятельство хотел, чтобы доктор пришел, он сам приказал бы его пригласить.
— Неужели вы думаете, что мужчина, избив жену, пригласил бы врача? — спросил Гидеон, не веря своим ушам.
— Это не Лондон. Доктор хорошо известен в деревне. Ее светлость будет унижена, если пойдут слухи. А доктор может рассказать о своем визите его сиятельству, и это еще больше распалит его ярость.
Гидеон усилием воли подавил поднимающуюся в нем злость. Он бессилен в этом доме, его место неопределенно, но уж точно ниже, чем у этой хваленой домоправительницы. Если Белла сама не попросит пригласить доктора, в чем Гидеон сильно сомневается, он здесь не появится.
— В доме есть какие-нибудь лекарства? Опий или что-то еще, чтобы облегчить боль?
— Только спиртное. Ее светлость не позволяет держать в доме опий. Его сиятельство имеет к нему пристрастие.
Великолепно. Муж Беллы не только избивает женщин, но еще и наркоман.
— Согрейте бренди и распорядитесь принести его в комнату леди Стирлинг немедленно. И заберите это. — Он сунул ей подсвечник.
— Зачем?
— Заберите. Мне все равно, что вы с ним сделаете. Леди Стирлинг не должна его видеть. Никогда.
Кивнув, миссис Кули взяла подсвечник и удалилась.
Гидеон довольно долго стоял в коридоре, борясь с желанием увезти Беллу подальше отсюда, защитить от всех напастей. Но у него нет средств содержать ее. И он проститут, пусть и отошедший от дел.
Чувство полного бессилия грозило поглотить его. Он с трудом сдерживал слезы. Наконец взяв себя в руки, вернулся к Белле.
Впервые за много недель Белла проснулась с чувством покоя и безмятежности. Каждый дюйм тела болел, но она чувствовала себя в безопасности.
Просыпаться рядом с мужчиной было непривычно и очень приятно. Жар, исходивший от его тела, согревал простыни.
Она не помнила, чтобы просила его остаться. В сущности, она мало что помнила после того, как допила стакан с бренди, который он заставил ее выпить. Неужели он собирался остаться на ночь? Должно быть, нет, ибо он лежал в одежде. Единственная уступка удобству, которую он позволил себе, это снять галстук и сюртук. Белла медленно вытянула ногу и наткнулась на его икру. Голый палец ноги пробежал по мягкой шерсти. Он также снял сапоги.
Сон расслабил его лицо, придавая классическим чертам юношескую, уязвимую гладкость. Она легко провела кончиками пальцев вдоль скулы, ощутив под пальцами колкость отросшей за несколько дней щетины. Она видела его только чисто выбритым, и сейчас он выглядел не лощеным джентльменом, а скорее суровым, грубоватым мужчиной. Но его красоты это ничуть не умаляло. Наоборот, только добавляло.
Кончики пальцев легким перышком коснулись шелковистого изгиба ресниц, тонкой кожи под глазами, потемневшей от усталости. Вчера он выглядел ужасно, когда ворвался сюда через дверь гардеробной. Свет лампы освещал мужчину, который как будто только что примчался с другого конца земли.
Темные ресницы дрогнули и поднялись, открывая мягкие, сонные глаза.
— Доброе утро, — сказал Гидеон. Голос его был хриплым после сна.
— Доброе утро, — ответила Белла с улыбкой.
— Как ты себя чувствуешь?
— Гораздо лучше теперь, когда ты здесь.
Белла вздохнула.
— Откуда ты узнал, что надо приехать?
— Я не знал. Мне нужно было увидеть тебя, — ответил он, не открывая глаз и сдвинув брови.
Она, поерзав, придвинулась к нему.
— А я в таком ужасном виде. Гидеон нежно привлек ее к себе.
Она приникла щекой к мягкому шелку его жилета, впитывая
