сейчас он спит.
– Бренди нужно мне, чтобы успокоить нервы.
– Вам? Говорят, что в жилах у вас течет ледяная вода.
Ардет вздрогнул, несмотря на то что от жаровни с углем шло ощутимое тепло.
– Нет. Я испытываю те же страхи, что и все люди.
На мгновение он пожелал быть лишенным эмоций, присущих смертным людям. Он боялся, что не сможет спасти мальчика.
Барон удалился к себе в спальню за графином и стаканом. Когда он вернулся, Ардет сидел на низенькой табуретке возле постели Питера и смотрел на него с таким выражением, словно пытался прочитать его будущее.
– Ну как он?
Ардет выпил бренди, потом положил ладонь на лоб Питера. Потом прижался головой к маленькой костлявой груди ребенка, прислушиваясь к сердцебиению и движению легких.
– Ваша жена должна уже вернуться домой. Пойдите и успокойте ее и помолитесь, если можете. Я буду здесь.
– Я останусь с вами.
– Нет, сейчас именно она нуждается в вашей поддержке. К тому же мальчику совсем не нужны ее причитания. Он спит, но я думаю, что он может услышать.
– Он… я хочу спросить, он проснется?
– Его жизнь сейчас в других руках.
– Но без пуха и перьев?
Кормак отчаянно искал хоть какую-то поддержку для себя, хоть что-то, чем он мог бы утешить жену.
– Возможно.
Ардет не питал особых надежд после того, как услышал хрипы и хлюпанье в легких ребенка.
– Нужно ли… должен ли я послать за викарием?
Ардет не был сторонником пустых усилий.
– Только в том случае, если он умеет лечить от закупорки сосудов.
– Что собираетесь делать вы?
– Я буду ждать. Убедившись, что он спокойно спит, я подожду еще некоторое время. Идите к вашей жене. И к моей. Дайте и ворону немножко бренди.
Барон удалился. Ардет взял чайник, смочил теплой водой кусок фланели и положил мальчику на грудь. Особой пользы он от этого компресса не ожидал, но успокаивал себя тем, что хоть что-нибудь делает. Он откинул со лба ребенка влажные кудряшки и начал думать о том, каким бы мог вырасти этот мальчик. Заносчивым и высокомерным, как первенец и наследник титула? Избалованным, если бы остался единственным чадом? Или воспитанным, благодаря стараниям нянек и учителей, в том же духе, что и большинство отпрысков знатных родителей?
Вошла сиделка и, взглянув на Ардета, решила, что он молится. Она явно собиралась присоединиться к нему и опустилась было на колени, но он махнул рукой, отсылая ее. Заметив, что грудь ребенка равномерно приподнимается и опускается, она согласно кивнула. Молитвы графа, наверное, доходчивее, чем причитания простой служанки.
Вскоре вошел слуга с подносом, на котором были хлеб, сыр и вино.
Ардет оставил поднос у себя и продолжал ждать.
Попозже появился дворецкий.
– Не прикажете ли принести еще свечей, милорд?
– Нет. Мне нужна темнота.
Ардет закрыл за дворецким дверь и продолжал ждать. И ждал долго. И наконец он появился, свет, которого он дожидался. Кто бы ни был его носителем, Ардет безмерно радовался тому, что может видеть световой сигнал на песочных часах. За светом следовала тень, и она нависла над ребенком.
– Не делай этого, – произнес Ардет.
Тень взметнула руку, как бы призывая к молчанию. Никто из живых не смел восставать против Алфавита Вечности. Ардет откашлялся и повторил:
– Не делай этого.
Тем самым он показывал, что бодрствует и что знает о присутствии смерти.
– Кто…
– Это я.
– Ты?
– Вот именно. Я Ар.
Гость в капюшоне тряхнул головой.
– Ты заявляешь о своем существовании?
– Да, я и есть Ар, твой бывший коллега.
– Тот, кто держал пари с дьяволом и выиграл?
– Я выиграл всего лишь возможность, не более.
– О тебе много судачили, Ар, все и каждый. Некоторые были недовольны тем, как ты поступил. Не слишком хорошо с точки зрения морали, comprenez-vous?[5]
– Приношу извинения, месье?..
– Эфф.
Ардет поклонился. Эфф поклонился тоже – с любезностью, достойной салона герцогини. После чего Эфф произнес:
– Очень приятно, разумеется, но что ты здесь делаешь, позволь спросить? Мальчик у меня в списке. – Он посмотрел на песочные часы. – Как раз вовремя.
– Я хочу, чтобы ты вычеркнул его из твоего списка.
Ардет услышал звуки, напоминающие смех.
– Ты же знаешь, что я этого не могу.
– Я знаю, что можешь, если захочешь.
– Я могу дать тебе минуту или две в порядке одолжения. Не больше.
Ардет взглянул на маленькие мерцающие песочные часы, зеркальное отражение тех, какими он сам пользовался в прошлом. Совсем немного песчинок оставалось в их верхней половинке. Одну секунду Ардет гадал, не одолеть ли ему Эффа силой, отобрать у него часы, спасти мальчика и, присвоив часы, спасти заодно и себя самого.
Нет, за такое ему пришлось бы жестоко расплачиваться, это уж точно. И одному дьяволу известно, что произошло бы с Эффом.
– Я мог бы заключить с тобой сделку, – сказал он.
– Хозяин такого не простит.
– Его мракобесие не должен об этом узнать.
– Ха, это ты так думаешь!
Ардет поднял бровь.
– Старина Ник ничего не узнал о том, чем я занимался в последние годы. Неужели ты думаешь, что он следит за каждой смертью?
– Я об этом никогда не задумывался. Я просто выполняю свою работу.
– И я уверен, что ты в этом здорово поднаторел.
– Это правда, – согласился Эфф, и его призрачный плащ взметнулся и затрепетал. – Никаких лишних мучений, никакой боли. Никакой истерик, если я могу с этим справиться. Не люблю, когда они сопротивляются.
Ардет кивнул.
– Ты хороший… работник, – произнес он с запинкой на последнем слове, выбирая наиболее подходящее в данном случае: не «человек», не «друг», нет, именно «работник». – Поэтому я и нуждаюсь в твоей помощи.
– Но чего ради? Мои махинации с песочными часами не прибавят тебе ни месяца, чтобы выиграть пари.
– Я знаю это, но тем не менее мне необходимо, чтобы он остался в живых. Сохранение жизни этого ребенка не имеет отношения к моему случаю, но тебе этого не понять. Я, как и ты, тоже выполнял свою работу до тех пор, пока не возненавидел ее. Теперь у меня иные потребности. Скажи мне, есть ли на земле хоть одно существо, которое ты попросил бы меня спасти? Есть ли несправедливости, которые можно исправить, семья, о которой можно позаботиться? После поражения французов твои потомки могут нуждаться в помощи. Я мог бы их сделать богатыми у них на родине или переселить сюда. При помощи золота я мог бы сделать их членами нового правительства.
Эфф помотал головой и произнес – снова по-французски:
– Non, – то есть «нет», и продолжал далее уже по-английски: – Это было так давно, что я не помню ни семью, ни друзей и не знаю, с чего бы им захотелось служить при дворе. Я не следил за их историей в течение веков. Все «алфавитные агенты» считают, что так оно лучше. Кажется, все, за исключением тебя.
– Ну, в таком случае есть ли что-нибудь, чего ты хочешь для себя? Какая-нибудь безделушка, которую ты жаждешь получить?
– Безделушка, говоришь? – Эфф на минуту задумался. – Пожалуй, я попросил бы счастливые кости дьявола. Говорят, он бесновался из-за их утраты гораздо сильнее, чем от того, что потерял тебя. Ведь они все еще у тебя, верно?
Ардет сунул руку в карман и достал реликвию.
– Не думаю, что она могла бы пригодиться мне теперь, хоть я и не стал бы, пожалуй, испытывать судьбу. Вот она, верни ее хозяину в обмен на какую-нибудь поблажку для тебя самого. Ты мог бы, как это сделал я, заключить с ним еще одно пари.
Фигура в капюшоне вздрогнула и попятилась.
– Я по возможности стараюсь избегать его общества. Кроме того, он больше никогда не совершит подобную сделку, я в этом уверен. После случая с тобой Сатана стал еще злее. Нет, я не стану пытать удачу.
Ардет понял, что этот путь для него закрыт. Некоторые из Вестников Смерти были более гордыми, нежели все остальные.
– Но ведь он еще ребенок, – произнес он фразу, которую сам слышал миллион раз.
– Все люди были некогда детьми, – ответил Эфф так же, как отвечал и сам Ардет.
Он прислонился спиной к стене, почти побежденный.
– Неужели нет никого на земле, о ком бы ты пожалел? Неужели в своих странствиях ты никогда не встретил того, кто тронул бы твое сердце?
Эфф выглядел сейчас настолько печальным, насколько может так выглядеть тот, кто лишен всякого подобия реального обличья, в том числе и лица. Капюшон его обвис.
– Неужели ты не помнишь, Ар? У нас нет сердец. Никто, обладающий чувствами, не мог бы выполнять нашу работу. Возможно, то была твоя беда. Кто-то ошибся, назначая тебя Вестником Смерти.
– Нет, я был таким же холодным и безжалостным, как любой черный ангел.
– Здесь, на земле, гораздо приятнее, чем там, у нас.
– Так помоги же мне. Помоги ребенку.
– Ты в самом деле заботишься о нем?
– Да.
– Но ведь он не твой, верно? Ты не так уж давно покинул нас.
– Да, он не мой сын, но он занимает место вот здесь. – Ардет коснулся своей груди в том месте, где билось его сердце. – И я должен его уберечь.
Эфф с минуту подумал.
– Так, я помню, сегодня был один солдат, здесь, в Лондоне. Бедняга вернулся с войны и поселился вместе со своей овдовевшей сестрой и ее пятью ребятишками. У него нет ни денег, ни работы, ни видов на будущее. Я должен был забрать душу его сестры.
– Я сделаю этому человеку щедрый дар, чтобы он мог нанять нянек и учителей.
– Этого не следует делать. Он мужчина. У него есть своя гордость.
– В таком
