Божью.
Были наняты еще один экипаж, повозка для вещей и люди, которые должны были погрузить багаж, а потом перенести его в Ардет-Хаус. Граф попросил двух старших девушек присоединиться к Джини и помочь их следующему и последнему из выигравших приз – солдату, на которого оставила пятерых сирот его умершая сестра.
У мужчины был такой вид, словно он предпочел бы снова встретиться лицом к лицу с французами, а не с теми, кто теперь к нему явился. Крохотная квартирка выглядела так, словно военный отряд французов уже промаршировал по ней. Дети, грязные и голодные, смотрели на пришедших бессмысленными глазами все те десять минут, в течение которых Ардет объяснял мужчине, что его сестра выиграла по лотерейному билету, что теперь он может нанять для детей нянек (кстати, он мог бы сделать предложение одной из дочерей викария, подумал во время этого разговора граф) и получить работу в Ардсли-Кип. Дети станут ходить в бесплатную школу.
Каждый из них нес на руках по ребенку к ожидающей у дома наемной карете, даже сам Ардет. Ему в качестве нагрузки, естественно, досталось то единственное чадо, которое не плакало в голос. Джини считала, что Ардет выглядит чудесно с малышом на руках, однако умилительную картину портил ворон, который, в этом она готова была поклясться, мерзко хихикал, сидя у хозяина на плече.
Наконец все собрались в Ардет- Хаусе, включая и Дейзи, убийцу, которой сторонились все остальные женщины. Мужчины этого не делали. Все они, исключая детей, которых накормили, искупали и уложили спать миссис Рэндольф и служанки, выслушали то, что предложил им на выбор граф. Он сказал, что вернется, как только покончит с еще двумя поручениями, и выслушает их решения.
На сей раз Джини за ним не последовала. Все эти люди были ее гостями, это одно, а другое заключалось в том, что ей не хотелось ехать в морг и общаться с владельцами похоронных бюро. Ардет уехал, взяв с собой Джеймса Винросса в качестве помощника.
Когда Ардет через несколько часов вернулся, все уже были наверху и либо спали, либо пересчитывали свои монеты. Жена его бодрствовала. Он рассказал ей о своих успехах, она ему о своих.
Дейзи хотела уехать в Канаду.
Молодой солдат хотел Дейзи.
Вдова сапожника желала детей и внуков, которых у нее никогда не было, чтобы все они вместе могли уехать в колонии и открыть обувной магазин.
Отставной школьный учитель подумал, что тоже хочет Дейзи, однако вскоре понял, что сердце его к ней не лежит, и потому выбрал коттедж, место учителя в новой школе и кошек. Мисс Калвертон опасаясь плыть по морю на корабле, еще больше боялась краснокожих индейцев и одиночества, а потому предпочла ухаживать за кошками и поддерживать общение с джентльменом.
Вдова викария и ее дочери решили, что будут учительствовать в деревне весь год траура. Поскольку у них теперь имеется приданое, они с течением времени найдут себе мужей.
Каждого надо было устраивать утром после похорон. Ардет и Джини просидели еще два часа, составляя списки и планы, отправляя извещения и приглашения. Приложив немало усилий и потратив целое состояние на взятки, Ардет сумел организовать всем усопшим достойные проводы: викарию, сапожному мастеру, сестре солдата, расточительной жене школьного учителя и цветочнице, о родственниках которой никто ничего не знал. Только двое из тех, чьи души забрал Эфф, не были приняты во внимание: леди Уикершем, чьи родственники были чересчур надменны, и сутенер Предлоу, чья гибель была вполне заслуженной.
– Я не мог бы уладить все это без вас, дорогая, – сказал Джини муж, целуя жену на сон грядущий у двери в ее спальню. Мари все еще возилась в комнате у Джини – нарезала черные ленточки, подрубала края черной шали, прикрепляла густую черную вуаль на один из капоров Джини, который должна была надеть Дейзи: под вуалью ее никто не узнает. Она помогла Джини переодеться в ночную рубашку, потом ушла, захватив свою рабочую корзинку и получив обещание повысить ей жалованье.
Джини расчесала волосы, думая, как обычно, о муже. Целуя, он коснулся губами ее губ. Джини потрогала губы пальцем. Ардет впервые поступил так, а не просто чмокнул ее в щеку. Она хотела большего.
Этот день показал ей, какой удивительный человек ее Ардет. Ее? Она хотела, чтобы это стало правдой… Джини не имела представления, каким образом он выбрал людей, которым требуется помощь. Быть может, он нашел их имена в газете, пока сидел возле Питера, как знать? Но все его поступки показывали его доброту и силу, благородство его души. Одарять немедленно и видеть результаты – это удовлетворяет гораздо больше, чем размещение фондов и выбор подходящих зданий, хотя школы и больницы приносят пользу куда более значительному числу людей.
Джини хотела помочь ему сделать больше. Он убедился, какой она способный помощник. Она сохранила полное спокойствие, когда белокурая проститутка Дейзи обосновалась у нее в гостиной. И это была ее идея – нанять оркестр, который сопровождал бы похоронную процессию… Тут Джини спохватилась, что не напомнила Ардету о музыке. Это привело к другой блестящей идее: она может провести несколько минут в его обществе.
Ни минуты не задумываясь, она постучалась в дверь, соединяющую их спальни, и вошла прежде, чем он успел бы ответить отказом.
– Я вот подумала о… – начала она.
Полуодетый Ардет стоял к ней спиной, расстегивая брюки. При свете огня в камине Джини отлично разглядела широкие обнаженные плечи Ардета и тонкую талию.
Не поворачиваясь к ней лицом, он быстро протянул руку за своим халатом, сунул руки в рукава и запахнул халат на груди.
Джини вздохнула.
– О чем? – спросил он.
– О гимне.
– О чем? – повторил Ардет. – Или о ком? Обмен репликами выглядел так, словно в разговоре принимал участие Олив, который устроился спать возле Шона Рэндольфа и его собачки Хелен, – до того времени, как увезут кошек.
Джини заставила себя отвести взгляд от треугольника курчавых темных волос, который начинался на уровне ключиц Ардета.
– Я говорю не о человеке, а о церковном гимне, который надо исполнить в церкви. Какой вы предпочитаете?
Ардет смотрел на нее, одетую в полупрозрачную ночную рубашку. Вот оно – все его эмоции разбушевались. Он видел сквозь тонкую ткань темно-розовые кончики грудей и темный треугольник между бедрами, внизу живота. Это не могло не волновать. И рассыпавшиеся по плечам волосы цвета солнечного заката. Помогите ему, небеса!
– Гимн? – только и мог он произнести.
– Может, вы хотите, чтобы я сама сделала выбор?
Она уже сделала выбор, явившись к нему в спальню. Оба понимали, что этот выбор не имеет ничего общего с похоронной музыкой.
– Джини, вам лучше уйти.
– Но ведь еще так много надо сделать! К тому же я успела вздремнуть до приезда моей сестры сегодня во второй половине дня. – Неужели это было сегодня? Господи, кажется, что прошло уже несколько дней, ведь так много удалось уладить.
Десятилетия, века, эры прошли с тех пор, как он испытывал подобные ощущения. Ардет потер шею, чтобы не потереть там, где у него болело.
– Вам пора уходить, – повторил он, притворно зевнув.
– О, вы наверняка неимоверно устали. Позвольте мне помассировать вам шею.
Прежде чем он успел возразить, она слегка подтолкнула его к постели, а сама забралась на нее и ждала, когда он к ней присоединится. Джини в его постели. Джини пренебрегла всеми запретами. Джини.
Сам Юпитер не мог бы спасти его сейчас! Ардет вздохнул и подошел к кровати. Чтобы защитить ее чувства и самому сохранить благопристойность, он лег на постель лицом вниз. Джини опустилась рядом с ним на колени, сдвинула вниз ворот его халата и начала растирать ему шею и плечи. О боги!
Потом она наклонилась и стала целовать те места, которые гладили ее руки. Дыхание Джини участилось, правда, не так сильно, как его собственное, однако оно обжигало ему кожу. Прикосновения кончиков ее волос к его шее казались ударами молний. Движения ее рук участились, вздохи были полны желания. И невозможно угадать, кто издает стоны наслаждения, боли и страсти, он или она.
Ардет вцепился в подушку, как утопающий в спасительное бревно. Его надежда на добрые намерения унесена была вздымающейся волной желания. И тут он сделал то, чего и в мыслях не держал и никогда не считал возможным, – ради того, чтобы спасти их обоих.
Джини услышала его вздох, поняла, что он подчинился жару вспыхнувшей между ними страсти, поняла, что он сейчас перевернется и заключит ее в объятия, унесет ее к звездам, овладеет ею. Слегка куснув мочку его уха, Джини ждала. Ардет снова вздохнул. Джини подула ему в ухо. Новый вздох.
И вдруг она сообразила, что он вовсе не вздыхает. Ее герой умудрился уснуть и к тому же захрапел. Каков негодяй!
Глава 19
– Кого это собираются венчать, особу королевской крови?
– Это не свадьба, ты, тупая башка! – прикрикнул кучер с облучка тележки, на которой громоздилась бочка с пивом, на ломового извозчика, застрявшего позади него в длинной очереди повозок и телег. – Ты что, гробов не видишь?
Теперь уже и ломовик разглядел деревянные ящики под грудами цветов на крышках.
– А кто умер? Какой-нибудь набоб и весь его гарем?
– Не знаю. Может, и правда кто-нибудь из королевской семьи.
Сказать по правде, похоронный кортеж был самым торжественным из всех, какие когда-либо видели лондонцы, и самым нарядным. Единственным, кто имел по-настоящему похоронный вид на фоне мужчин с черными повязками на рукаве и женщин, в большинстве своем надевших черные платья, был возглавлявший процессию высокий черноволосый
