чтобы объяснить вам, почему так нуждаюсь в вашем появлении в моем доме, – продолжала Шарлотта. – Уже трижды вы выступили на стороне защиты в судебных разбирательствах, касающихся несчастных жен.
– Четыре раза. Я принимал участие в четырех таких делах. Об одном из них вы не могли знать. Но продолжайте, пожалуйста, – добавил он со вздохом, как бы давая понять, что делает гостье величайшее одолжение, выслушивая ее.
– Вы видели и слышали из первых уст, как страдают многие женщины. Вы лучше других знаете о неравенстве мужчин и женщин перед законом. Если вы посетите нашу встречу, одно ваше присутствие придаст вес нашему делу
– Вам больше помогут свидетельства адвокатов, которые оспаривают разводы в церковных судах. Мой опыт касается только тех случаев, когда неудачный союз ведет к трагедии, и эти примеры лишь настроят многих против вас
– Думаю, вы ошибаетесь. Многие люди искренне сочувствуют женщинам, нуждающимся в защите. Кроме того, ваша известность очень нам поможет.
Казалось, Найтридж хотел ответить, но потом вдруг передумал. Протянув руку к стоявшему на ковре графинчику с бренди, он в очередной раз наполнил свой бокал. Сделав глоток, поднялся с кресла и направился к часам, тикавшим на дальнем столике.
– Так что же вы скажете, сэр? Вы посетите наше собрание?
Найтридж стоял в противоположном конце комнаты, спиной к гостье. Запрокинув голову, он осушил бокал, потом наконец проговорил:
– Вы хотите, чтобы я присутствовал там, потому что пользуюсь дурной репутацией?
– Нет, потому что вы известны и знамениты
– Это известность циркача.
– Вами восхищаются. Дамы оценят ваше присутствие, и вам это хорошо известно.
– Вы хотите видеть меня у себя, потому что я привлекаю толпу? Тогда это еще хуже, чем быть циркачом. Я стану дрессированной собачкой, танцующей на ярмарке.
– Но вы будете танцевать под очень приятную музыку. Осмелюсь предположить, что вы обретете много новых поклонниц, когда все завершится. Так что вы получите компенсацию.
Она ожидала язвительного ответа, однако Найтридж не произнес ни слова, даже не шевельнулся.
Снова воцарилось молчание, и слышалось лишь мерное тиканье часов, возле которых стоял хозяин.
Шарлотта невольно вздохнула: все складывалось просто ужасно. Обычно их беседы с мистером Найтриджем заканчивались спором, но даже ссора была бы лучше, чем такое молчание.
Время тянулось необычайно медленно, а тиканье часов, казалось, становилось все громче. Наконец Найтридж, взглянув на циферблат, проговорил:
– Извините меня, леди Марденфорд, но я слишком пьян, чтобы вести себя вежливо и деликатно. Сейчас вам следует уйти.
Да, возможно, это был бы самый разумный выход из положения. Но, увы, она не могла уйти. Шарлотта чувствовала смятение Найтриджа, и сердце ее сжималось от боли… Такой высокий, сильный, привлекательный, он казался сейчас ужасно одиноким и… почти уязвимым.
Разумеется, он об этом не догадывался, но она была перед ним в большом долгу, и ей хотелось хоть чем-то ему помочь, разделить с ним сейчас его трагическое ожидание…
Наконец решающий момент настал – Шарлотта поняла это, увидев, что он выплеснул из бокала остатки бренди и замер на несколько мгновений. Она тоже замерла, крепко сжав подлокотник софы.
Тут часы пробили два раза, и бой этот показался Шарлотте оглушительным.
Найтридж вдруг резко развернулся и с силой швырнул бокал в сторону окна. Раздался оглушительный звон, и Шарлотта вздрогнула в испуге. Теперь она видела его лицо, искаженное гневом. Однако гнев этот был всего лишь маской, ибо в глазах его горела невыносимая мука.
Шарлотта не ожидала такой острой реакции, не подозревала, что случившееся так задело его. Возможно, она поступила неразумно, решив прийти к нему. И очень может быть, ей следовало уйти, когда он попросил ее об этом. Но она не ушла и теперь видела то, что не имела права видеть.
Найтридж пристально взглянул на нее, и Шарлотта невольно отвела глаза. Потом поднялась и, шагнув к нему, проговорила:
– Это не ваша вина. Вы сделали все от вас зависящее.
Он судорожно сглотнул, сообразив, что гостья знала, что означал для него этот час.
– Только что повесили невинного человека. Не мужчину, черт побери, мальчишку! Я действительно сделал все, что мог, но это не помогло. Проклятие!..
– Но почему вы так уверены, что Гарри Бинчли и впрямь невиновен? Возможно…
– За свою короткую жизнь он совершил немало преступлений, но не это убийство.
– Неужели вы абсолютно в этом уверены?
– Вы думаете, я занимаюсь этим для развлечения? – Приблизившись к ней, он продолжал: – Поверьте, я всегда точно знаю, виновны или невиновны те, кого я защищаю, иначе не защищал бы их. – Найтридж сделал еще несколько шагов; теперь он подошел к Шарлотте так близко, что ей захотелось отступить. – Да, знаю, потому что смотрю в глаза своих подзащитных и все в них различаю, словно заглядываю к ним в душу.
Именно так Найтридж сейчас и смотрел в глаза Шарлотты; в какой-то момент ей даже почудилось, что он действительно читает ее мысли.
Сделав над собой усилие, она попыталась остановить это вторжение, попыталась защитить те потаенные уголки своей души, в которые даже сама не осмеливалась заглядывать.
Тут взгляд Натаниела немного смягчился, и он едва заметно усмехнулся. Стараясь скрыть свое смущение, Шарлотта заявила:
– Ваше состояние делает вас слишком дерзким, сэр. Осмелюсь напомнить, что я не отношусь к вашим подзащитным.
Сказав это, Шарлотта тут же отругала себя за резкость: конечно же, ей не следовало так говорить.
Найтридж же вдруг нахмурился и проворчал:
– Вы ведь знали, что должно было случиться сегодня, не так ли?
Она кивнула:
– Да, знала.
– И вы пришли, чтобы позлорадствовать?
– Неужели вы действительно думаете, что я рада смерти этого молодого человека?
Ей снова захотелось отступить на шаг, но она и на сей раз сдержалась.
Найтридж окинул ее оценивающим взглядом, потом вдруг спросил:
– Почему вы здесь?
– Но ведь я, кажется, уже…
– Это дело могло бы подождать.
Шарлотта пожала плечами. Возможно, Найтридж был прав, возможно, ей не следовало приходить в такой день… Но если уж она попала в такое затруднительное положение, то надо вести себя достойно и признать свою ошибку.
– Видите ли, я не подозревала… вернее, не думала, что вы сегодня так расстроитесь. Конечно, я знала, что вам будет очень не по себе. И я надеялась, что мой визит именно в это время немного успо… немного отвлечет вас, понимаете?
– Это очень похоже на вас – думать, что разговор о политическом собрании способен заменить мужскую потребность.
Господи, она не ожидала столь грубого ответа, близкого к непристойности.
– Простите меня. Глупо было думать, что вы можете нуждаться в компании, когда совершенно ясно: все, что вам сейчас требуется, – это графинчик бренди.
– Отнюдь не глупо, напротив, очень даже любезно с вашей стороны. Поверьте, я тронут вашим вниманием. – Он улыбнулся и добавил: – Но если вы действительно хотите отвлечь меня, то есть лучшие способы. Увидев на вас этот наряд, я осмелился вообразить, что вы понимаете, какие именно.
Он протянул руку и провел кончиками пальцев по низкому вырезу ее платья.
Шарлотта вздрогнула от неожиданности; она понимала, что должна отступить, отшатнуться, но это прикосновение было необыкновенно приятным, и она помедлила несколько мгновений, наслаждаясь чудесными ощущениями. Затем, попятившись к стене, заявила:
– Вы действительно пьяны, сэр.
Он тотчас же снова к ней приблизился.
– Но я вас предупреждал, не так ли? Я ведь говорил вам, что слишком пьян, и предлагал удалиться.
Возможно, сейчас Шарлотта и ушла бы, но прижатая к стене, она не могла этого сделать, то есть не могла удалиться достойно. А пальцы Найтриджа, легкие как перышко, снова принялись поглаживать ее, ласкать, вызывая восхитительные ощущения.
Тут он опять заглянул ей в глаза, и Шарлотта, смело встретив его взгляд, проговорила:
– Мистер Найтридж, вы забываетесь.
– Да, вы правы. И я вам очень за это признателен. Вам действительно удалось отвлечь меня от мрачных мыслей. Ведь именно это и входило в ваши намерения, не так ли? – Его пальцы осторожно скользнули вверх, поглаживая ее шею.
Шарлотта почувствовала, что его прикосновения становятся все более возбуждающими, и это не на шутку ее испугало. Пытаясь уклониться от его руки, она сделала шаг в сторону, но он тотчас же последовал за ней.
– Какая вы добрая и отзывчивая женщина! – Найтридж снова улыбнулся. – Я всегда считал вас крайне неприятной и самоуверенной особой, но оказалось, что я ошибался.
– Господи, я вовсе не собиралась развлекать вас подобным образом. Возьмите себя в руки, сэр.
– Я бы с удовольствием… взял в руки женщину. Сейчас это очень утешило бы меня. Поверьте, ничто иное не поможет. – Он посмотрел через правое плечо, затем – через левое. – Будь я проклят, но мне кажется, вы здесь единственная женщина.
Ладонь Найтриджа легла ей на шею, и он осторожно привлек ее к себе. Охваченная паникой, Шарлотта воскликнула:
– Сэр, как вы смеете?! Тот факт, что вы пьяны, не может служить вам оправданием. Позвольте мне уйти, я настаиваю. И я…
В следующее мгновение он впился в ее губы поцелуем, «Как возмутительно, как ужасно! – промелькнуло у Шарлотты. – И как… Ах, как чудесно!»
«Когда удается заткнуть ей рот, она становится очень привлекательной
