Кэндис Герн
Леди, будьте плохой
Пролог
– В Лондоне нет женщины, которую я не мог бы завлечь в свою постель. Заметьте, почти без усилий.
Джон Грейстон, седьмой виконт Рочдейл, выпил немного лишнего, проведя последние полтора часа в карточном салоне Оскотт-Хауса, где услужливые лакеи постоянно наполняли его бокал. Но его заявление не было безосновательным хвастовством, вызванным избытком кларета. Это была правда, чистая правда.
Его компаньон, лорд Шин, заметил, что некоторые женщины никогда не позволят втянуть себя в любовное приключение, и Рочдейл не оставил это замечание без ответа. Женщины, все женщины, жаждали соблазнения – одни открыто, другие невольно. Не такое уж большое достижение – затащить любую из них в постель. Все, что нужно, это быстро оценить добычу и определить, нужен ли ей великий любовник или отъявленный распутник. Благодаря своему значительному опыту Рочдейл обнаружил, что большинство светских дам интригует безнравственность его репутации и связанные с ним отвратительные истории, большинство из которых были правдой. Даже аристократкам самого высокого ранга нравилось флиртовать с опасностью.
Однако было и несколько таких, кто просто желал убедиться в рассказах о его искусности в любви. Их безразличные или бестактные мужья заставляли жен искать чувственного удовлетворения в другом месте, и Рочдейл с удовольствием обслуживал их.
Были еще те, кто полагал, что не хочет иметь с ним ничего общего. Таким были противны его любовные приключения и скандалы, эти дамы прилагали всяческие усилия к тому, чтобы избегать его. Вот такие были настоящим вызовом. Но Рочдейлу, если он решал это сделать, всегда удавалось успешно соблазнить любую из этих предположительно добродетельных женщин.
Нет, это не пустое хвастовство. Он совершенно точно знал, как заставить женщину пуститься в любовное приключение.
Лорд Шин прищурился, глядя на Рочдейла поверх бокала.
– Неужели так? – Ему пришлось повысить голос, чтобы его расслышали сквозь музыку из соседнего бального зала и гул голосов и смеха карточного салона. – Ни одна женщина в Лондоне не может противостоять тебе?
Рочдейл пожал плечами. Это был не тот предмет, который требовалось обсуждать. Конечно, такой мужчина, как Шин, с брюшком и двойным подбородком, скорее назвал бы Рочдейла самонадеянным, чем признался бы в своей зависти.
– Может, проверим это, старина?
Рочдейл выгнул бровь.
– Прошу прощения?
– Ты сказал, что можешь соблазнить любую женщину в Лондоне. – Губы лорда Шина изогнулись в презрительной усмешке. – Ты готов доказать это?
Знакомое покалывание азартного предвкушения игры поселилось в позвоночнике Рочдейла. Он взял себя в руки перед непреодолимым зовом рискованного пари и с видом абсолютного безразличия спросил:
– Что ты предлагаешь?
– Я поставлю Альбиона и назову женщину, которую ты не сможешь соблазнить.
Альбион? Проклятие! Шин, мерзавец, знал, что Рочдейл жаждал заполучить этого жеребца с тех пор, как Альбион в прошлом году выиграл второй класс в Оутлендс. Рочдейл дважды предлагал за гнедого хорошие деньги, но Шин все время отказывался. Альбион был звездой конюшен Шина. И вот лорд сейчас предлагает коня в качестве ставки, которую обязательно проиграет. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Неужели Шин так напился, что не понимает, что делает?
– Альбион страдает от какого-то увечья? – спросил Рочдейл. – Тебе, похоже, не терпится избавиться от него.
Шин запрокинул голову и расхохотался:
– Черт побери, а ты самонадеянный ублюдок! Что ж, я уверен, что ты, без всяких сомнений, предложишь Серенити как ставку в нашем маленьком пари.
– Ты думаешь выиграть у меня Серенити? – усмехнулся Рочдейл. – Напрасно. – Серенити была его лучшей лошадью, его любимой лошадью. Маленькая гнедая кобыла выиграла больше скачек, чем любая другая лошадь в конюшне Рочдейла, среди побед Серенити были и королевский кубок в Ноттингеме, и два кубка в Ньюмаркете. Да Рочдейл скорее отрубит себе руку, чем отдаст Серенити лорду Шину.
Впрочем, конечно, Рочдейлу не придется отдавать свою любимицу, потому что он не может проиграть.
– Если ты так уверен, – сказал Шин, – то поставишь ее на кон без всяких сомнений. Мой Альбион против твоей Серенити, что ты не сможешь соблазнить женщину, которую я выберу. Что скажешь?
Это было слишком просто. Рочдейл внимательно посмотрел на приятеля, гадая, какую карту он может держать в рукаве. Шин уже довольно много проиграл Рочдейлу в этот вечер, но для такого закоренелого игрока это не значило ничего. Шин, без сомнения, отыграет все и даже больше завтра вечером или послезавтра. Такова уж жизнь игрока.
Но игрок никогда не ставит против чего-то верного. Что же задумал Шин?
Рочдейл держал бокал, пока лакей наполнял его, потом сделал глоток кларета.
– Полагаю, ты говоришь о какой-то конкретной женщине.
– Вообще-то даже о двух.
Рочдейл резко хохотнул, и несколько голов повернулись в их сторону. Он понизил голос и сказал:
– Две? Ты считаешь, что существует даже несколько женщин, невосприимчивых к моим чарам?
– Твоя самонадеянность тебя погубит, Рочдейл. Я уверен, что на этом балу найдется несколько женщин, которых даже ты не сможешь соблазнить.
– Тогда давай уточним условия пари. Ты должен назвать женщину из тех, которые присутствуют здесь сегодня. – Не то чтобы у него были сомнения, но по крайней мере эта женщина будет его класса. Рочдейл не знал ни одной женщины из находившихся в бальном зале, кого он не смог бы завлечь в свою постель. Будет неприятно, если выбранная женщина окажется морщинистой, высохшей старухой или какой-нибудь старой девой с кислой физиономией. Или, Боже упаси, женой друга. Но Рочдейл готов и на это. Ради возможности добавить Альбиона к своей конюшне он сделает все, что угодно.
– Хорошо, – произнес Шин. – Одна из гостей на этом балу. Великолепно. Итак, пари таково: я выбираю женщину, а ты должен соблазнить ее. Если ты проиграешь, я получаю Серенити. Если ты преуспеешь, ты получаешь Альбиона.
– Сколько у меня времени? Знаешь ли, такие вещи могут потребовать много месяцев. Все-таки это должно быть соблазнение, а не изнасилование.
– До конца этого сезона.
– М-м… это меньше двух месяцев. Времени может не хватить.
Шин нахмурился:
– Господи, ты удивляешь меня. Я думал, ты мастер укладывать женщин в свою постель. И оказывается, двух месяцев тебе недостаточно?
– Мастер знает, что истинное соблазнение может занять две минуты или два года, в зависимости от женщины. Некоторые деликатные создания требуют больше убеждения, чем другие. Поскольку я еще не знаю, кто эта женщина, как я могу сказать, сколько времени это займет?
Лорд Шин фыркнул.
– Какие-то временные рамки должны быть. Какой интерес в бессрочном пари?
– Действительно. Давай назначим дату.
– Только не годы, Рочдейл. Лошади потеряют свою цену, если мы слишком затянем это дело. Что, если мы используем как предельный срок Гудвудские скачки? Ты ведь собираешься выставить Серенити на кубок? Если потребуется больше трех месяцев, чтобы соблазнить женщину, значит, ты не такой неотразимый, как похваляешься.
– Хорошо. Пусть будет Гудвуд. Я к этому времени соблазню женщину, которую ты выберешь, или потеряю Серенити. Но если я преуспею, то к Гудвуду я получу Альбиона. Договорились?
– Договорились.
Рочдейл протянул руку, и Шин пожал ее с энтузиазмом, предвещавшим недоброе. Рочдейл напрягся. Какую гарпию Шин собирается ему подсунуть?
– Давай-ка осмотрим бальный зал, – предложил Шин. – Идем?
Лорд Шин поставил пустой бокал на боковой столик и пошел сквозь лабиринт карточных столов. Рочдейл допил свой кларет и последовал за Шином. Шагая за ним, Рочдейл видел, как Шин по пути останавливался и разговаривал с несколькими приятелями, те смеялись и поворачивались, чтобы посмотреть на Рочдейла.
Проклятие! Шин рассказывает об их пари. В жизни Рочдейла было достаточно публичных скандалов. И у него не было ни малейшего желания проводить очередное соблазнение под наблюдением лондонских игроков и завсегдатаев клубов. Они все будут делать ставки на его выигрыш или проигрыш. Как же он будет соблазнять женщину, если все знают, что тут замешано пари? Ни одна женщина в здравом уме не поддастся на это ни при, каких обстоятельствах.
Он нагнал Шина, который смеялся с сэром Джайлсом Клидеро.
– На два слова, Шин. – Рочдейл поймал его за рукав и повел прочь из комнаты.
Когда они оказались в главном коридоре, Рочдейл повернулся к другу и сказал:
– Я не хочу, чтобы все на свете знали об этом пари, Шин.
– С каких это пор ты стал таким чувствительным?
– С тех пор как поставил на кон свою лучшую лошадь. Я не позволю тебе подрывать мои шансы на победу, рассказывая о нашем пари всему свету. – Он понизил голос, когда мимо прошла беседующая пара. – Не думаешь ведь ты, что женщина станет принимать мои авансы, если в каждом салоне будут болтать о пари?
– Да, ты сказал любая женщина в Лондоне. Поправка: ты ограничил свое хвастовство только женщинами, присутствующими сегодня здесь. Но ничего не говорил о том, что они должны или не должны знать о пари.
Рочдейл так приблизил свое лицо к лицу Шина, что их носы почти соприкоснулись.
– Скажем так, я считаю нечестным объявлять о нашем пари во
