не сказал об этом разговоре.
– Я уже объяснял, что это было в тот день, когда я уехал из Лондона. Мне не представилось случая рассказать об этом тебе.
– А о том, что вы разговаривали с ней на балу у леди, Динсмор, ты тоже не рассказал потому, что не представилось удобного случая?
– Удобный случай был, но я просто забыл об этом. – Он с опаской посмотрел на нее. – Я не придал этому значения.
Она приподняла бровь:
– Мне следует ревновать?
– Конечно, нет. Для ревности нет никаких причин.
– Но она является частью твоего прошлого.
– Самое важное в этом то, что все это осталось в прошлом, – решительно заявил он.
– Но забыто ли это прошлое? – тихо спросила Джудит и, отвернувшись от него, принялась рассматривать полотно Фрагонара, изображающее представителей французской аристократии, резвящихся среди зелени на фоне великолепного ландшафта. Это явно была сцена, предшествующая совращению. – У тебя было много женщин, Гидеон? – Она взглянула на него. – В прошлом, конечно?
Он нахмурил лоб:
– Я никогда не был с Виолеттой в этом смысле.
– Но ты любил ее?
– В то время мне так казалось. Какое отношение имеет…
– Ладно, в таком случае исключим леди Брэкстон, – небрежным тоном сказала она, пожав плечами. – А как насчет других женщин?
– Других женщин? – настороженно переспросил Гидеон.
– Со сколькими другими женщинами ты был?
– Я неуверен…
– Их было так много? – Она приподняла бровь.
Он покачал головой:
– Не так уж много.
– Сколько же? Позволь помочь тебе. – Она повернулась к нему и сложила на груди руки. – Больше дюжины? Больше сотни? – Она широко распахнула глаза. – Не может быть, чтобы больше тысячи?
– Ты говоришь глупости, – сказал он.
– А ты увиливаешь от ответа.
– Ладно. Больше дюжины, но меньше сотни, – сердито сказал он. – Теперь ты довольна?
– Счастлива.
Он уставился на нее, совершенно сбитый с толку:
– Что, черт возьми, это значит? Зачем тебе это знать?
– Откровенно говоря, Гидеон, не имеет значения, было ли их больше сотни или всего трое. Важен тот факт, что в твоей жизни были другие женщины до меня. До того, как мы встретились и между нами завязались определенные отношения. Даже до того, как ты узнал, что я вообще существую. Мне хотелось понять, за что именно я прощала тебя, когда прощала за все прошлые прегрешения.
– Когда прощала меня за мои… – По его лицу было видно, что до него наконец дошло. – Джудит, ты все не так поняла.
– Боже мой, – вздохнула она, – значит, ты меня не прощаешь?
– Конечно, прощаю. – Он покачал головой. – Но ты передергиваешь мои слова.
– Извини. И прости меня также и за это.
– Ну уж нет. – Он шагнул к ней. – Ты несправедлива, Джудит. Ты умышленно неправильно истолковываешь мои слова.
– Какой же смысл ты в них вкладывал? – спросила она более резким тоном, чем сама ожидала.
– Я хотел сказать, что могу забыть о твоем прошлом… – сказал он, тщательно выбирая слова.
– Ты можешь забыть о моем прошлом? – возмущенно воскликнула она. – Как это благородно с твоей стороны!
– Я не назвал бы это проявлением благородства… Послушай, Джудит, я просто защищал тебя, – обиженным тоном произнес он.
– Я не нуждаюсь в защите, милорд. Последние десять лет я была вдовой, а не женой. И за свое поведение мне не перед кем отчитываться, кроме себя самой. – У нее даже кулаки сжались от гнева. – Чрезвычайно трудно жить совершенно одной, не имея семьи. Никого, о ком бы ты заботилась и кто заботился бы о тебе.
– И поэтому вполне понятно, что не всегда соблюдала определенные правила поведения, – торопливо добавил он.
– Соблюдать определенные правила поведения? – возмутилась она. – Как соблюдал их ты?
– Какая нелепость! Это совершенно другое. Ведь я…
– Мужчина? – подсказала она, произнеся это слово так, как будто оно оставляло во рту неприятный привкус.
– Нуда. Общество смотрит на эти вещи по-разному.
– Меня не особенно беспокоит мнение общества. Меня беспокоишь ты.
– Ну, в таком случае вообще не о чем беспокоиться. – Он снова шагнул к ней. – Твое прошлое…
– Прощено? – Она протянула вперед руку, чтобы остановить его, и покачала головой: – Мои приключения бледнеют по сравнению с твоими, однако тебя, оказывается, не в чем упрекнуть, тогда как меня надо простить?
– Нет, черт возьми, не простить. Это неправильное слово. Но я не знаю, какое слово было бы правильным.
– Тебя бы больше устроило, если бы я ждала, не придешь ли ты, случайно, в мою жизнь? Сидела бы в этом доме одна? Занималась бы рукоделием и ждала? Я могла бы, конечно, заняться благотворительной деятельностью. Спасать сирот, падших женщин и тому подобное. Я могла бы приносить пользу и стать вполне приемлемой для общества. Ах, Гидеон. Ты не можешь пренебречь моим прошлым, даже если я скажу, что все, что было до тебя, ровным счетом ничего не значило. Что с тобой я бывала в постели гораздо чаще, чем со всеми остальными мужчинами, вместе взятыми. Что за последние десять лет этих других мужчин было всего трое, хотя уверена, что ты об этом уже знаешь. Но я не буду оправдываться ни за свое поведение, ни за решения, которые принимала. Я о них не жалею.
– Я и не прошу тебя делать это, – тихо сказал он. – Что ты от меня хочешь?
– Я не знаю, – покачала она головой. – Возможно, я прошу тебя принять меня такой, какая я есть.
– Почему? – Он пристально посмотрел на нее. – Меня ведь ты не готова принять таким, какой я есть? Хочешь получить правдивый ответ, Джудит? Тогда слушай, – холодным тоном произнес он. – Я могу простить твое прошлое, пренебречь им, игнорировать его, но забыть его не могу. – Он покачал головой. – Для этого у меня не хватает силы воли.
Она пожала плечами:
– В таком случае нам не о чем говорить.
– Нам о многом нужно поговорить. Наши отношения с самого начала строились на твоих условиях, но с меня достаточно.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, хотя отлично знала, что он имеет в виду. Разве Сюзанна не предупреждала ее об этом с самого начала?
– Ты установила границы, определила заранее, что можно ожидать, ввела определенные правила – называй их, черт возьми, как хочешь. Со мной ты даже не советовалась, и я от них устал. – Его темные глаза сверкнули гневом.
– В то время тебя это, кажется, не тревожило, – оборвала его она.
– В то время нет. Но тревожит сейчас.
– Почему?
– Потому что все изменилось по сравнению с тем, что было вначале. Отношения между нами, Джудит, стали совсем другими. Изменились мои ожидания, мои желания, если угодно, и я не намерен подчиняться установленным тобой правилам.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Вот как? – Он недоверчиво фыркнул. – Предполагается, например, что я не должен испытывать ревность к мужчинам, которые были до меня.
– Я никогда не говорила…
– Ты не говорила, но леди Динсмор сказала мне об этом, за что я ей чертовски благодарен. – Он взял за запястье ее руку и поднял ее. – Мизинец едва заметно искривлен, но я это заметил. Мне приходилось видеть подобное искривление утех, у кого был сломан палец. Или, вернее, утех, кому сломали палец. Кто это сделал? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.
– Отпусти меня. – Она попыталась вырваться, но он не позволил. – Это был несчастный случай, – солгала она.
– Сомнительно. – Он покачал головой. – В детстве ты была домашним, избалованным ребенком. А избалованные маленькие девочки редко ломают пальцы. Если бы это был несчастный случай, то палец вправили бы должным образом.
– Это был несчастный случай, – пробормотала она сквозь стиснутые зубы.
Он игнорировал ее слова.
– Это не мог сделать Хелмсли. Я никогда не замечал за ним склонности к вспышкам гнева. Не такой он человек, чтобы причинять боль женщине, пусть даже неумышленно. – Гидеон говорил это скорее себе, чем ей, как будто он разгадывал в уме какую-то загадку. Она запаниковала. – И если я хоть немного разбираюсь в людях, не могли этого сделать ни Маунтфорд, ни Ноттингдон. К тому же если бы это сделали они, то ты едва ли относилась бы к ним сейчас с такой сердечностью.
– Отпусти меня, – процедила она сквозь зубы.
– Боже мой, значит, это сделал твой муж, не так ли? – вдруг догадался он. – Он ревновал? Это так?
– Прекрати!
– Что еще он сделал с тобой? – сурово спросил Гидеон.
– Ничего! – Она вырвалась из его рук и отступила назад. – Он был моей родственной душой, любовью моей жизни!
– Тебе тогда было всего семнадцать лет! – воскликнул Гидеон, пристально глядя на нее. – Что могла ты знать о любви?
– Он любил меня! Я любила его!
– Мне не верится, Джудит, – покачал головой Гидеон. – Теперь я все понял. Понял, почему ты никогда не говоришь о нем и о своем замужестве. Как же я мог не замечать этого раньше?
– Тем не менее…
– Кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?
Она, не раздумывая, взмахнула рукой. Он поймал ее руку и сжал Джудит в объятиях.
– Я не буду больше играть по твоим правилам.
– Значит, мы вообще не будем играть! – заявила она, сердито сверкая глазами.
– Э-э нет, тебе будет не так просто от меня отделаться. Тебе не удастся уйти от меня, как ты уходила от других. Ты не сможешь прекратить наши отношения без взаимных упреков, потому что они переросли в нечто большее, чем ты ожидала. Или хотела, потому что они перестали быть безопасными, – сказал он, сверля ее взглядом. – Я этого не позволю.
– У тебя нет выбора! – заявила она, с вызовом взглянув на него. – Ты дал
