предыдущего, причем с каждым разом становилось все более приятным и возбуждающим. Тело Гвинет казалось ему храмом, каждую часть которого он мог бы благословлять бесконечно. Страсть Гвинет казалась неутолимой. После первого раза, когда они занимались любовью в ванне с остывшей водой, она так же нетерпеливо, как и он, хотела делать это снова и снова. И уже почти на рассвете, когда до их слуха долетел дальний крик петуха, Дэвид опять захотел насладиться ее телом, и она с нетерпением отдалась ему.
Окончательно проснувшись, он не глядя пощупал рукой возле себя, но ее рядом не оказалось. Открыв глаза, он уставился на пустую постель. Ванна стояла в ногах кровати. Полотенца были аккуратно сложены и повешены на спинку кресла. Его одежда висела рядом с полотенцами. Увидев раскрытый дорожный сундук Гвинет, стоявший у окна, он успокоился. Она не могла далеко уйти.
Желудок у него бурчал от голода, и Дэвид подумал, что она, должно быть, голодна не меньше его. Наверное, она сейчас внизу заказывает им еду в номер. Тем не менее он откинул в сторону простыню и начал натягивать штаны.
Нет, она не могла убежать от него после этой бурной ночи, успокаивал он себя. Он должен научиться доверять ей, и до того, как они поженятся, Гвинет обязательно узнает, что он ей верит.
И в эту минуту раздался успокоительный легкий стук в дверь. Дэвид отбросил рубашку, которую он уже почти надел. В его голове вихрем закружились слова, которые ему вдруг захотелось сказать Гвинет, как только она войдет. Но больше всего, больше всех слов ему хотелось сейчас другого. Он хотел бросить ее на постель и заняться любовью при дневном свете.
Он рывком открыл дверь, но обнаружил там только служанку с едой на подносе. Она изумленно взглянула на его штаны – они были расстегнуты. Дэвид мгновенно пришел в ярость.
– Где она? – рявкнул он, не скрывая своего разочарования и раздражения. – Где, черт побери, та женщина, которая прошлой ночью была со мной?
Не дожидаясь ответа, он протиснулся мимо служанки и стал оглядывать узкий и, увы, пустой коридор.
– Госпожа уехала два часа назад, сэр. Она попросила принести завтрак вам в комнату.
С этими словами девушка подала ему поднос, словно это была трубка мира.
Но Дэвид отказался принять его.
– Где она сейчас?
– Полагаю, сэр, она уже в пути.
– Куда она отправилась?
От его крика служанка едва не выронила поднос с завтраком, но в последний момент ей все-таки удалось овладеть собой и она судорожно вцепилась в него руками.
– Мне больше ничего не известно, сэр. Это все, что она сказала. Ах да, – она пошарила у себя в кармане, – вот еще записка, которую мисс велела передать вам вместе с едой.
Дрожащей рукой она протянула Дэвиду запечатанное письмо. Он выхватил послание из ее рук и подошел к окну.
– Если вы не желаете завтракать, сэр, можно я пришлю мальчиков забрать ванну?
Глядя на нее невидящим взглядом, он резко захлопнул дверь.
После прошедшей ночи все, во что она верила, если говорить об отношениях между мужчиной и женщиной, разлетелось вдребезги. Скромность и застенчивость – этим понятиям самое место было теперь на луне. Само понятие любви, как его понимала до этого Гвинет, оказалось очень далеким от реальности. За то непродолжительное время, что она провела вместе с Дэвидом, в ее представлениях о любви произошли изменения.
Ей не понадобилось много времени, чтобы понять, как ей хорошо было с ним. И интимная близость с Дэвидом показалась Гвинет столь же естественной, как, скажем, глоток воды или кусок хлеба. Слово «нет» исчезло из ее словаря, несмотря на то что совсем недавно она считала эти отношения безнравственными и греховными. Гвинет узнала, что ее тело хранит столько чувственности и столько тайн, сколько звезд на небе. При одном воспоминании о прошлой ночи она вдруг почувствовала, как в ней снова поднимается это восхитительное ощущение любовного томления.
Это была только одна из причин, почему она убежала от Дэвида этим утром. Ночь опрокинула все ее представления, изменила ее душу и тело. Если бы она задержалась хотя бы еще на один день, то что стало бы с ее жизнью и жизнью Дэвида?
С собой Гвинет захватила только кошелек да свой дневник. О том, чтобы остаться в Гретна-Грин в надежде найти сэра Ардмора, не могло быть и речи. Она не рискнула бы сделать это из страха встретить Дэвида. Гвинет не чувствовала себя настолько сильной, по крайней мере сегодня, чтобы, встретившись с ним, не поддаться на его уговоры и не уступить ему.
Дорога из Гретна-Грин в Гринбрей-Холл заняла бы дня полтора, если бы Гвинет наняла карету. Но время пути можно было сократить даже до одного дня, если бы она поехала верхом. Последний вариант нравился Гвинет больше, поскольку она не собиралась пользоваться дамским седлом. Одинокая женщина, скачущая на лошади, вызвала бы немало подозрений. За несколько звонких монет молодой конюх из соседней конюшни не просто согласился – он проявил настоящее рвение, разыскивая мужской костюм, чтобы Гвинет могла переодеться. Солнце еще не успело взойти над холмами, а она уже, пустив резвую кобылу легким галопом, мчалась по дороге на Эдинбург.
Конечно, она не была настолько бессердечной, чтобы исчезнуть, не известив Дэвида о своем маршруте. Гвинет не хотела, чтобы он волновался, но в то же время следовало сделать так, чтобы Дэвид не помчался за ней следом. Вот почему в оставленном ею письме она поведала ему о своих планах, но лишь то, что сочла нужным. И все же после двухчасовой езды у Гвинет возникло странное ощущение, будто за ней кто-то следит.
На вершине одного из холмов Гвинет остановила лошадь и как бы невзначай оглянулась назад. По той же дороге следом за ней быстро скакал какой-то всадник. Однако вряд ли это был Дэвид.
«Здесь не о чем беспокоиться», – убеждала себя Гвинет. Любой всадник на таком расстоянии принял бы ее за юношу. Мужское платье скрывало округлые формы женского тела, а ее непослушные рыжие волосы были надежно спрятаны под широкой шляпой. Ее лошадь и ее платье отнюдь не свидетельствовали о том, что они принадлежат какому-нибудь знатному человеку, здесь мог бы легко обознаться даже обычный грабитель. Но тут Гвинет вспомнила высокого крепкого мужчину с перебитым носом, который стоял возле входа в гостиницу, когда она покидала ее сегодня утром. Чуть позже он снова встретился ей на пути, когда она, уже переодетая в мужское платье, выходила из конюшни. Гвинет не забыла, каким подозрительным взглядом он смотрел ей вслед. Хотя, как знать, эти две встречи вполне могли оказаться случайными.
Гвинет пришпорила лошадь и поскакала вниз с холма. Эти места были ей знакомы, поэтому она решила держаться подальше от догонявшего ее всадника. «Разве это повод для тревоги?» – твердила про себя Гвинет, чтобы придать себе побольше уверенности.
Почти спустившись с холма, она взглянула на стоявший у дороги каменный дом. Ей показалось, что за ним кто-то прячется. Гвинет вспомнила множество слышанных ею историй о том, как разбойники останавливали и грабили ничего не подозревающих путников – обычно часть бандитов перегораживала дорогу спереди, а главарь шайки в это время закрывал путь к отступлению. Она сразу вспомнила всадника, преследовавшего ее от Гретна-Грин, и разве не слышала она однажды от сведущего человека о том, как разбойники выбирают себе жертву в деревне или на станции, где меняют лошадей?
То, что Гвинет была без оружия, уже сразу ставило ее в невыгодное положение, а если обнаружится, что она женщина, то утрата кошелька скорее всего стала бы для нее наименьшим злом, которое бандиты могли ей причинить. От этой мысли она поежилась. Резко повернув лошадь влево, Гвинет помчалась в сторону от главной дороги. Вдалеке была видна небольшая роща, за которой вздымалась гряда холмов, вот туда Гвинет и скакала сейчас во весь опор. Ее еще можно было поймать, но она не собиралась становиться легкой добычей для бандитов.
Вайолет не знала, почему старое аббатство пришло в полный упадок и запустение; впрочем, ключом к разгадке служили несколько сгоревших деревенских хижин за церковной оградой. Тем не менее полуразрушенные лачуги все-таки представляли собой какое-то укрытие от непогоды и ветра, а также давали убежище странникам. Повсюду виднелись следы от костров, и Вайолет подумала, как много народу останавливалось здесь на ночлег на протяжении последних лет.
Вайолет набросила на плечи одеяло и сжалась в комочек в углу между стеной дома и оградой. Отсюда ей была хорошо видна расстилавшаяся внизу долина. Тусклый диск солнца уже клонился к закату. Вайолет добралась сюда из последних сил, ведь она еще не оправилась после болезни. Радушный прием Риты и Ангуса сделал свое дело, и она, привыкшая к регулярному питанию, почувствовала, как ее желудок уже начинал бурчать от голода.
Мысль о Рите и Ангусе болью отозвалась в ее сердце, ведь она даже не попрощалась с ними. Сюда она пришла прямо с могилки своего ребенка. Вайолет не хотелось возвращаться, чтобы поблагодарить этих добрых людей за все, что они сделали для нее.
Сейчас одиночество навалилось на нее тяжким грузом, ей было гораздо легче, когда она носила свое дитя. Всего полмесяца назад она могла поговорить с не родившимся еще ребенком и помечтать о его будущем. На протяжении последних месяцев Вайолет настолько ушла в себя, что теперь даже не могла бы объяснить, как она оказалась здесь. Почему она бежит неизвестно куда? Почему бы ей просто не остаться в этом месте, закрыть глаза и ждать, пока жизнь в ней не угаснет сама собой?
Вдруг ее внимание привлекла какая-то движущаяся вдали точка, и это нарушило спокойное
