Так дядя Эннис твердит.
— Кстати, твой защитник — не тот ли самый знаменитый Эннис?
— Ну уж нет, — покачал он головой. — Дядя Эннис не годится. Он слишком добрый.
— Но разве это не прекрасно?! Самые лучшие покровители всегда выходят из добрых людей, — возразила Джиллиан, но мальчик смерил ее снисходительным взглядом, словно услышал невероятную глупость.
— Нет, к врагам нужно быть беспощадным. Поэтому папа и попросил об услуге дядю Бродика. Он и есть мой новый опекун, и никогда никто не назвал его милым и добрым. Знаешь что?
Этот неизменный вопрос уже доводил ее до умопомрачения.
— Ну что тебе?
— Бродик, наверное, изрыгает пламя, как дракон, потому что уговаривал папу не брать меня на праздник, но мама, как всегда, добилась своего и папа сдался.
— А твой дядя Бродик тоже приехал?
— Нет, он никогда не бывает на праздниках, потому что там слишком много англичан. Бьюсь об заклад, он уверен, что я не погиб. Он новый лэрд над всеми Бьюкененами, и каждому ясно, что упрямее Бьюкененов никого на свете нет. Теперь, когда он стал моим защитником, я зову его дядей. Может, он явится сюда и найдет меня, прежде чем приедет папа.
— Наверное, — утешила его девушка. — Почему бы тебе не положить голову мне на колени? Закрой глаза и отдохни немного.
— Ты не уйдешь, пока я сплю?
— Куда, солнышко?
Мальчик улыбнулся, поняв всю беспочвенность своих волнений.
— Мне будет плохо без тебя. Я сам слышал, как барон хвастался дружкам, что ты собираешься отправиться за сестрой. Он лопнет от злости, когда узнает, что ты понятия не имеешь, где она.
— Почему ты не сказал этого раньше?
— Забыл.
— А что еще он болтал, этот мерзавец? — допрашивала Джиллиан.
— Вроде того, что король тоже ищет шкатулку, но барон хвастался, что доберется до нее первым. Больше ничего не помню, — проныл парнишка. — Хочу, чтобы пришел папа и спас меня…
— Пожалуйста, не плачь, — заклинала девушка, прижимая его к себе. — Мальчик, у которого целых три защитника, должен смеяться!
— Но у меня всего один!
— Нет, три! Отец, Бродик и я. Я стану твоей покровительницей. И буду оберегать, пока ты благополучно не окажешься дома.
— Но дамы не могут быть защитницами.
— Конечно, могут!
Парнишка долго раздумывал над такой возможностью, прежде чем кивнуть:
— Так и быть. Но тогда ты должна мне дать кое-что.
—Я?!
— Ну да, — подтвердил он. — Защитник всегда дает мальчику или девочке, за которым ему поручено приглядывать, что-то ценное.
— И твой дядя Бродик тоже?
— Конечно! Он передал для меня с папой свой лучший кинжал. На рукояти его герб! Папа велел сделать для него кожаные ножны и позволил взять с собой на праздник. Теперь он пропал.
— Что случилось? — расстроилась девушка.
— Один из воинов барона отобрал его у меня и бросил на сундук в большом зале.
— Попробуем стащить его оттуда, — решила Джиллиан.
— А ты? Что дашь мне ты? — не отставал он. Джиллиан подняла руку.
— Видишь это кольцо? Оно мне дороже всего на свете.
В тусклом сумеречном свете разглядеть что-либо было почти невозможно, и поэтому ребенок поднес ее пальцы к самым глазам.
— Красивое, — одобрил он.
— Принадлежало моей бабушке. Дядя Морган подарил мне его на последний день рождения. Я продену сквозь него ленту и повешу тебе на шею. Носи под туникой, чтобы барон не заметил ее.
— Ты насовсем его отдала? — обрадовался сорванец.
— О нет, — покачала она головой. — После того как я сдержу обещание и благополучно верну тебя домой, отдашь мне кольцо.
— Мама обязательно расплачется от счастья, а папа — нет, хоть и обрадуется, потому что воины никогда не плачут. Однако, боюсь, плохо мне придется, потому что рано или поздно, а нужно честно признаться, что я его ослушался.
— Ослушался? Каким же образом?
— Он запретил мне и близко подходить к водопаду. Сказал, что мальчикам опасно играть в таком месте, потому что камни скользкие. Но я все равно отправился туда со своим другом, и когда обо всем поведаю папе, он здорово на меня обозлится.
— А ты его боишься?
— Ну да! Вот еще! — ухмыльнулся парнишка. — Чтобы я боялся отца?!
— В таком случае почему ты так волнуешься?
— Потому что он обязательно заставит меня пройтись с ним и попросит хорошенько подумать о том, что я наделал, и объяснить, в чем не прав… ну и накажет…
— Побьет?
— Нет… запретит кататься верхом вместе с ним, и хуже ничего быть не может, потому что я ужасно люблю, когда он сажает меня перед собой в седло. И даже разрешает держать поводья.
Джиллиан потерла ему спину и посоветовала пока не волноваться зря. Но мальчик еще не кончил исповедоваться в грехах.
— Это еще не все. Придется сказать, что натворили мы с Майклом.
— Твоего друга тоже зовут Майклом?
— Он и есть Майкл. Я же говорил, мы сыграли шутку, — напомнил он.
— Ну и ни к чему сейчас мучиться. Твоему отцу нет никакого дела до ваших игр.
— Да, только…
— Спи, — приказала Джиллиан.
Ребенок успокоился и на время умолк. Девушка уже обрадовалась было, что он спит, и принялась обдумывать свое невеселое положение.
— А знаешь что?
— Что? — покорно спросила она.
— Ты вроде ничего, хорошая, но остальных англичан я терпеть не могу, а дядя Эннис — тот их просто ненавидит. Твердит, что если пожмешь англичанину руку, то без пальцев останешься. Но ведь это неправда, Джиллиан?
— Неправда.
— А ты не жалеешь, что родилась англичанкой?
— Нет, но обидно, что Элфорд — мой земляк.
— Он настоящий болван. Знаешь почему? У Джиллиан было такое чувство, что он не отстанет от нее, пока не выскажется.
— Почему? — покорно повторила она.
— Потому что считает меня Майклом.
Девушка перестала растирать ему спину и замерла.
— Так ты в самом деле не Майкл?
— Я же говорил, это мой друг! Этот олух барон вообразил, что я брат Рамзи! Мы поменялись пледами. Хотели посмотреть, сколько пройдет времени, прежде чем кто-то заметит. Когда стемнеет, я собирался отправиться в шатер Майкла, а он — в мой.
— О Господи, — ошарашенно прошептала она. Просто дух захватывает от ужаса! Невинный малыш понятия не имел, как важно то, что он только сейчас ей сообщил. Беднягу волновало лишь то, что сделает и скажет отец, когда узнает, что за трюк выкинули сорванцы. Недолог час, когда Элфорд обнаружит правду, и тогда мальчик обречен!
Джиллиан схватила его за плечи и притянула к себе.
— Послушай, — потребовала она, — поклянись ни одной живой душе не открывать того, что сказал мне сейчас.
Слабый отблеск последних лучей падал на серые камни обрыва, и Джиллиан пристально вгляделась в лицо мальчика.
— Кто ты? — прошептала она наконец.
— Алек.
Джиллиан отдернула руку, словно обжегшись, и прислонилась к скале.
— Ты Алек?! — охнула он, не в силах опомниться. Но ребенок, словно не замечая ее изумления, ехидно ухмыльнулся:
— Вот видишь? Барон — настоящий осел, потому что схватил вовсе не того парня.
— Понятно. Алек, а твой друг видел, как люди Элфорда утащили тебя?
Алек сосредоточенно прикусил губу, обдумывая ответ.
— Нет, — пробормотал он. — Майкл побежал в шатер взять лук и стрелы, потому что мы хотели посмотреть, сумеем ли попасть в дерево на том берегу, когда на меня набросили мешок. Но знаешь что? По-моему, те люди не были воинами барона! Они носили пледы.
— Сколько их было?
— Не знаю… может, трое.
— Если это горцы, значит, они гнусные предатели, сообщники барона, — пробормотала девушка, взволнованно проводя рукой по волосам. — Что за кошмар!
— А если барон узнает, что я не Майкл? Осатанеет! И даже заставит предателей вернуться и схватить моего друга. Надеюсь, его они в мешок не посадят. Уж очень там жутко!
— Нужно любым способом предупредить семью Майкла об опасности.
Что же делать? Как проникнуть в подлые замыслы Элфорда?
— Алек, но если вы поменялись одеждой, неужели никто из его клана не заметил? Он наверняка признался во всем брату.
— А вдруг слишком трусит, чтобы сказать все начистоту?
— Сколько Майклу лет?
— Не знаю. Может, столько, сколько мне. Знаешь что? Я бы на его месте просто скинул плед. Именно так я и поступаю, когда сильно пугаюсь, а он ужасно боится рассердить брата, особенно потому, что почти не знает его. Тот совсем недавно стал лэрдом. Майкл вроде как опасался сыграть эту шутку, не хотел попасть в беду. Это я во всем виноват, — неожиданно выкрикнул мальчик, — —заставил его согласиться!
— Никто ни в чем не виноват. Нечего зря страдать. Ну, играли вы в совершенно обычные игры, вот и все. А теперь прислонись ко мне и помолчи немного, дай подумать хорошенько.
Но не тут-то было. Нечего и пытаться унять этого непоседу. Помолчав ровно две секунды, он снова оживился.
— Знаешь что?
И когда Джиллиан не ответила, принялся дергать ее за рукав.
— Знаешь что?
— Ну? — сдалась она.
— У меня зуб шатается.
В подтверждение своей правоты Алек заставил ее пощупать свой передний зуб.
— Видишь, как вихляется? Может, к завтрему и выпадет, — с энтузиазмом объявил он, и у Джиллиан сжалось сердце. Как же он все-таки еще юн, если перспектива потери зуба приводит его в такой восторг!
— Папа собирался его выдернуть, только ждал, пока он окончательно ослабнет, — заключил мальчик и с громким зевком уткнулся головой в колени Джиллиан, терпеливо выжидая, пока она
