оружия? – спросил камердинер.
– Принеси мои дуэльные пистолеты. Я хочу попрактиковаться в стрельбе, а эти два болвана послужат мне мишенью.
– Прошу прощения, милорд, но не проще ли спросить, где она?
Лайон презрительно посмотрел на камердинера, словно перед ним был слабоумный идиот.
– Как вам будет угодно, сэр, – невозмутимо продолжил Гиббз в ответ на молчание Лайона. – Если вы настаиваете, я скажу вам, что леди Эйтон отправилась в Небуорт навестить преподобного Тримбла и его супругу. Мистер Тримбл – глава местной церкви. Они очень дружны с вашей женой. Графиня две недели откладывала визит, потому что забота о вас не позволяла ей отлучиться из дома. Но сегодня выдался теплый и солнечный день, и она решила прокатиться верхом.
Лайон посмотрел в окно. День был действительно хорош, и неудивительно, что Миллисент надоело сидеть взаперти день и ночь.
– Когда она вернется, я передам ее светлости, что вы тосковали по ней, – с невинным видом добавил Гиббз.
Лайон посмотрел на него испепеляющим взглядом.
– Только попробуй. Я зажарю тебя живьем, а твою голову на блюде принесут мне на обед.
– Для этого вам необходимо встать на ноги, милорд.
– Мне нужно было дать вздернуть тебя тем пьяницам из пивной в тупике Сент-Джеймс в Эдинбурге, где мы с тобой ели устриц, Гиббз.
– Да, милорд, но вряд ли теперь это поможет вам заполучить мою голову на блюде.
– Мне достаточно заверить жену, что, если она насадит твою уродливую башку на кол и подвесит над моим очагом, у меня пробудится зверский аппетит. – Лорд Эйтон хитро усмехнулся. – Передай ей, и я уверен, что она сделает все необходимые приготовления.
Несмотря на несчастный случай с экипажем, жена пастора, к восторгу Миллисент, по-прежнему выглядела жизнерадостной и оживленной. Дамы устроились в маленькой уютной гостиной и пили чай в ожидании мистера Тримбла. Преподобный должен был вот-вот вернуться домой.
– У нас в Небуорт-Виллидже все по-прежнему, миледи, – рассказывала пасторша. – Муж поехал в деревню, он хочет поговорить с каменщиками, которые строят новый дом. Хочет нанять рабочих, чтобы они починили трубы на нашей церкви. Две трубы треснули, и от них нет никакого толку. Но я так рада, что вы смогли выбраться к нам сегодня, дорогая. Несмотря на мое больное колено, мы с мужем собирались заехать к вам в Мелбери-Холл в начале недели. Но поговорив с миссис Пейдж в прошлое воскресенье, решили, что вам сейчас не до нас. Мэри сказала, что вас очень беспокоит здоровье лорда Эйтона. Его светлости стало лучше?
– Ему и в самом деле лучше. Спасибо. – Миллисент сказала чистую правду. В последние дни болезнь Лайона отступила.
– Ох, дорогая, как я вам сочувствую. Вы приняли очень трудное решение! Вот уж не позавидуешь. – Миссис Тримбл взяла Миллисент за руку в знак доверия. – Господь благословит вас за доброту. Ухаживать за таким тяжелым больным – настоящее испытание. У графа парализованы обе ноги и рука? – Миллисент кивнула. – И он в тяжелой меланхолии?
Миллисент покачала головой. Проведя две недели в обществе графа, она была уверена, что к теперешнему состоянию Лайона слово «меланхолия» никак не подходит.
– Каким бы душевным расстройством ни страдал мой муж, я убеждена, что лекарства, которые принимал Лайон, лишь усиливали болезнь.
– Вы отказались от них и стали лечить по-другому?
– Да, и мне кажется, что сейчас граф гораздо больше похож на себя, чем прежде.
– Вы выглядите усталой, моя милая. У вас прибавилось столько забот. Как вам удается справляться?
– О, это совсем не трудно, – честно ответила Миллисент. – Поначалу всем нам пришлось приспосабливаться к переменам. Нас ведь теперь стало больше. Но самая главная наша проблема – теснота. Нам так не хватает места.
Миссис Тримбл подлила Миллисент чаю.
– Я очень расстроилась, когда узнала, что вам пришлось избавиться от управляющего.
– К сожалению, это было неизбежно. Мы с мистером Дрейпером не нашли общего языка с самого начала, а дальше дела шли все хуже и хуже с каждым днем.
– Но ведь найти замену весьма трудно.
Миллисент кивнула, отпила глоток чаю и поставила чашку на стол.
– Да. Трое желающих получить место управляющего уже обращались ко мне. Я с ними побеседовала, но ни один из них не показался мне подходящим для работы в Мелбери-Холле.
– А ведь весна уже не за горами, – сокрушалась пасторша. – И все заботы по управлению имением ложатся на ваши плечи.
– Да, дел, конечно, хватает.
– А вы еще собирались отремонтировать домики для рабочих и построить новые. Как же вы со всем справляетесь, моя дорогая?
– Ну, пока, слава Богу, держимся. Надеюсь, что и дальше справимся, – улыбнулась Миллисент. – Камердинер лорда Эйтона, шотландец, долгие годы преданно служит его светлости. Он очень достойный человек, умный и к тому же мастер на все руки. Несколько недель назад он взял на себя обязанности управляющего. Я надеюсь, что он согласится и в дальнейшем заниматься этой работой. Но мне придется еще долго уламывать лорда Эйтона.
Миллисент подумала о том, что один только этот вопрос обойдется в полдюжины расколотых блюд.
– Судя по вашим рассказам, дела обстоят не так уж плохо. В деревне ходят совсем другие слухи. Я так счастлива за вас. Надеюсь, что мы скоро познакомимся и с его светлостью.
– Может быть, мне удастся уговорить его съездить со мной в деревню.
Миллисент взглянула на изящные часы над камином. Время близилось к полудню, и она начала волноваться. Хорошо бы Лайон съел хоть что-нибудь на завтрак. Интересно, как он воспринял ее отсутствие? А вдруг он так и не позавтракал? Тогда ей просто необходимо ехать домой, чтобы уговорить его поесть. А если не удастся уговорить, то придется пригрозить.
– Не понимаю, что могло так задержать преподобного Тримбла?
Заметив беспокойный взгляд своей гостьи, жена пастора с трудом поднялась на ноги, прихрамывая, подошла к окну и стала смотреть на дорогу, ведущую к деревне.
– Вы не сочтете меня невежливой, если я не буду засиживаться? – спросила Миллисент. – Знаю, звучит глупо, но я очень беспокоюсь о муже. Я раньше не оставляла его одного надолго, а он все еще довольно слаб.
– Я вас прекрасно понимаю, дорогая, – ответила миссис Тримбл, улыбаясь молодой женщине. – Жаль, что вы так и не увиделись с преподобным. Должно быть, его увлекла беседа с каменщиками.
Миллисент встала.
– Да наверное. Я собиралась попросить пастора помочь мне нанять каменщика для строительных работ в Мелбери-Холле. Помимо постройки новых домиков для рабочих я хотела соорудить каменную стену, чтобы защитить Гроув. Каждую весну во время половодья река заливает поселок. Ох, нам еще так много предстоит сделать.
– Ну конечно, дорогая, пастор с удовольствием вам поможет. Он как-нибудь на неделе заедет в Мелбери-Холл и тогда познакомится с его светлостью.
– Было бы замечательно, – сказала Миллисент.
Она уже мысленно прикидывала, чем подкупить Лайона, чтобы заставить его провести несколько минут в обществе преподобного Тримбла.
Дверь в спальню графа была открыта, и Охинуа незаметно заглянула в комнату.
Лайон сидел в кресле у окна, и негритянка удивилась, заметив у него на коленях газету. Граф читал и посматривал в окно. Улица интересовала его ничуть не меньше, чем газетные новости.
– Почему бы вам не войти? – обратился он к Охинуа, не глядя на нее.
Африканка не хотела отвечать. Она уже было собралась спуститься в холл, но все же переступила порог комнаты. Она отлично помнила, как выглядела спальня графа, когда она увидела ее впервые. Теперь комнату просто нельзя было узнать. Со стола исчезли пузырьки с лекарствами, пропал запах болезни и мрачная атмосфера безнадежности. Охинуа осмотрелась вокруг и перевела взгляд на мужчину в кресле, словно перед ней был еще один предмет мебели.
– Почему вы бродите по коридорам бесшумно, будто призрак? Вы же можете ходить, можете разговаривать. Так почему бы вам не пошуметь? – Вопросы графа прозвучали неожиданно. Он посмотрел на Охинуа.
– От вас одного столько шума, что хватит на двоих. Что ж, раз уж мы начали задавать вопросы… – Африканка показала на раскрытую газету на коленях Лайона. – Почему вы скрываете это от нее? Похоже, у вас неплохо получается развлекаться самому.
– Может, мне доставляет удовольствие ее общество.
– А может, вам просто нужно кого-то мучить?
– Я не прошу, чтобы она приходила. Моя жена заключила соглашение по собственной воле. И никто ни к чему ее не принуждает, она действует так, как считает нужным.
– Но вы не признаетесь, что вам гораздо лучше. Вы могли хотя бы сказать жене, что ей незачем трястись над вами каждую минуту.
– Не слишком ли вы заботитесь о ней? – поинтересовался Эйтон, недоверчиво глядя на старую негритянку.
– А вы вообще не заботитесь. – Охинуа выдержала взгляд графа, повернулась и направилась к двери.
– Заходите еще. Мне понравилось беседовать с вами. Охинуа пошла к себе в комнату и начала задумчиво рассматривать травы и бутылочки с эликсирами.
Однажды чернокожая знахарка уже помогла графу и его жене. В тот раз она сделала это, потому что устала слушать, как они день и ночь кричат друг на друга и крушат все вокруг. Охинуа решила тогда, что вмешивается не только ради хозяев, но и ради себя.
Честно говоря, до сегодняшнего дня она не была уверена, что стоит тратить силы на вываривание трав и выжимание масел, чтобы изготовить целебный бальзам, который мог послужить сразу нескольким целям. Размышляя о графе, Охинуа напомнила себе, что она прежде всего
