бросила Гвинет.
Деймон проигнорировал ее язвительную реплику.
— Я вижу, что в вашей семье бал правит красота, мисс Эванс, — галантно проговорил он, наклонился к руке девушки и прикоснулся к ней губами. Он озорно взглянул на нее из-под полуопущенных ресниц — и был вознагражден тем, что щеки ее вспыхнули, а в глазах блеснула искра, но не ужаса, а волнения и восторга. Выпрямившись, он увидел, как леди Симмз сердито поджала губы, и втайне порадовался этому. — Рад познакомиться с вами, мисс Эванс, — пробормотал он, отпуская ее руку.
— Взаимно, милорд. Моей сестре недостает мужского общества, так что ваше присутствие весьма кстати. Надеюсь, вы останетесь на чай.
— Рианнон!
— Я, пожалуй, пойду распоряжусь насчет чая, а вы сможете… поговорить наедине. Поднимайся, Матти! — окликнула Рианнон старого пса и направилась к двери.
— Лорд Морнингхолл не останется, — решительно заявила Гвинет.
— Нет, отчего же? Я останусь, — ровным тоном возразил Деймон и мило улыбнулся девушке. — Чай — это великолепно, мисс Эванс. Благодарю вас.
Блеснув глазами, Рианнон скрылась в доме, и Деймон остался один на один с объектом своих мучительных переживаний.
Оба они прекрасно помнили о том, что произошло между ними накануне. Воспоминание об этом обжигало Деймона, и он видел густой румянец на щеках Гвинет, видел, как она старается не смотреть на него. Здесь, среди цветов, под ажурной тенью каштана и косыми лучами солнца, она выглядела такой милой, совсем не похожей на ту воинственную даму, которая намеревалась перевернуть всю его жизнь. У него вдруг родилось безумное желание швырнуть ее в эти маргаритки и одуванчики и закончить то, что он начал вчера.
Однако он молча вперил в нее взгляд в ожидании ее слов.
Отвернувшись, она принялась старательно выковыривать из земли мелкие камешки.
— И вы обвиняете в грубости
Она не повернула к нему головы.
— Моя сестра родилась свахой. Плохо, что она не понимает, какой беды можно ожидать от вас.
— Разумеется, она понапрасну тратит силы, если думает свести нас.
— Это верно. Не могу себе представить кого-нибудь более отвратительного, ужасного и грубого, чем вы, Морнингхолл.
— Это свидетельствует о бедности вашего воображения. Мне также прискорбно иметь дело с Боадицией
Гвинет нагнулась, сосредоточившись на своем занятии, она энергично заработала совком, разгребая листья и подсекая корни одуванчиков, которые дерзнули посягнуть на ее газон. Из-под шляпы Деймону были видны ее губы, уголки которых слегка приподнялись в невольной улыбке. Как ни странно, это его порадовало. Неожиданно для себя он поднял руку, нагнул и поднес к своему лицу пружинистую ветку белой сирени. Гвинет продолжала орудовать совком еще более энергично. Интересно, что она сделает, если он сорвет цветок и предложит ей? И что он почувствует, если она откажется принять?
Он быстро отпустил ветку, словно обжегшись об нее. В нем вдруг проснулась злость.
— А ваш муж был не такой противный, как я? — спросил он гораздо более насмешливо, чем собирался.
Она подняла голову, в ее взгляде промелькнуло разочарование.
— Мне следовало догадаться, что рано или поздно вы сорветесь на грубость. Но уж коли вы спросили, Морнинг-холл, я отвечу: Уильям не мог быть противным.
— Ага, стало быть, он был образцовым мужем.
— Он был хорошим человеком.
— Видимо, он был совершенством. Не могу себе представить, чтобы вы согласились на меньшее.
— Он был далек от совершенства. А вы хотите пустить шпильку и испортить то, что могло бы быть светским, если не приятным, разговором?
— Простите. — На его лице появилась настороженная улыбка, которая тут же погасла. — Я позволю себе немного тщеславия и спрошу: каков он в сравнении со мной?
— Что это, Морнингхолл, вы проявляете такой интерес к моему покойному мужу? Если хотите знать, Уильям был стар, слаб, лишен страстей. — «Не в пример тебе, с твоим чувственным ртом, дьявольскими глазами, зловещим очарованием, опасно умелыми руками и выражением лица как у падшего ангела». Гвинет наклонила голову и внимательно посмотрела на Морнингхолла. — Он отличается от вас так же, как котенок от леопарда. Вы пробуждаете во мне ярость. Он успокаивал меня. Его поступки было легко предвидеть. Вы непредсказуемы… Но довольно об этом, поскольку я уверена, что вы пришли вовсе не для того, чтобы говорить о моем покойном муже.
— Вы абсолютно правы. — Он сделал паузу, чтобы заинтриговать ее, сверкнул лукавым взглядом из-под сени ресниц и нагнулся, чтобы понюхать едва распустившийся бутон розы.
— В таком случае зачем вы пришли?
Он выпрямился, вскинул брови и посмотрел на нее в упор.
— Чтобы вернуть вам то, что принадлежит вам. — Он сунул руку в карман и, к ужасу Гвинет, извлек оттуда ее маленький блокнот, переплет которого был попорчен после пребывания на грязном полу плавучей тюрьмы. — Вот, смотрите. — Гвинет выхватила из рук Морнингхолла блокнот, щеки ее вспыхнули.
— Должно быть, я выронила его, когда потеряла сознание.
— Да.
— Вы его читали?
— Конечно.
Она поджала губы.
— И что же?
— Интересные наблюдения. — Он изобразил задумчивость на лице, наклонил голову и, постукивая пальцем по губам, устремил на нее взгляд. — Больше всего мне понравились мысли обо мне: «Маркиз Морнингхолл — человек с демоническим, чрезвычайно красивым лицом, не страдающий отсутствием тщеславия». «С чрезвычайно красивым лицом». Это, пожалуй, хорошая компенсация за ваше безобразное обращение со мной за все время нашего знакомства. Не правда ли?
— Вы не должны были читать мои записи.
— Блокнот оказался конфискованным имуществом. Я особенно горячо аплодировал тому, что вы адресовали самой себе. Что-то о проверке накладных поставщиков и сравнении их с тем, что фактически получено флотом. Весьма благородно с вашей стороны начать расследование проблемы с самого начала, а не искать козла отпущения.
— Вы согласны?
— Разумеется. С вашей стороны было бы мудро взять меня в качестве сопровождающего, когда вы отправитесь к поставщику одежды для заключенных. Хотя Редли и говорит, что он не доверяет женщинам.
— А вы, выходит, доверяете?
Морнингхолл улыбнулся, и Гвинет вдруг увидела, каким он мог быть в другие, более добрые для него времена.
Она почувствовала, как дрогнуло у нее сердце.
Он продолжал смотреть на нее изучающе. Увы, Гвинет не могла выдержать его взгляд. Покраснев, она нагнулась и вновь принялась подсекать траву, пробившуюся между камней.
— Хорошо, в таком случае вы можете присоединиться ко мне завтра днем. Именно в это время я собираюсь начать проверку поставок.
— С удовольствием. Приходите на пирс в два часа, я вас там встречу.
— Но моя встреча с мистером Ротшильдом назначена на три часа!
— Ну и что? Измените время.
— Вы невозможны, Морнингхолл!
— Я знаю. — Он улыбнулся, на сей раз более уверенно. — И чертовски раздражаю вас, не так ли?
— Да, в самом деле… Коль скоро вы сегодня задавали мне вопросы личного плана, позволю себе тоже задать вам подобный же. Объясните мне, Морнингхолл. Когда-то перед вами открывалась многообещающая карьера. Сейчас вы ненавидите флот, Болтона и, по всей видимости, даже себя. — Откинувшись назад, Гвинет подняла голову и задумчиво взглянула на него. — Болтон направил вас, аристократа и перспективного молодого человека, командовать плавучей тюрьмой только из-за той злополучной дуэли? Ведь он мог вообще выгнать вас со службы?
Морнингхолл показал на блокнот.
— Вы сами пишете об этом. Дуэль стала кульминацией того, что происходило раньше. Да, Болтон отправил меня сюда, чтобы отомстить за слюнявого щенка, которого он звал своим сыном.
— Уверена, за этим кроется что-то еще.
Морнингхолл пожал плечами и отвернулся, как бы давая понять, что предмет не стоит того, чтобы о нем говорить так долго.
— Все достаточно просто. Мы с Адамом Болтоном были соперниками с первого дня нашей встречи — два лейтенанта на одном судне. Он ненавидел меня за мое происхождение, я ненавидел его за то, что он был страшный хвастун и к тому же не стеснялся прикрываться именем отца. — Взгляд у Морнингхолла стал суровым, напряженным. — Когда пришло время продвижения по службе, меня обошли, а пост командора получил Адам, хотя я был и по возрасту старше, и имел больше заслуг. Но кто на это смотрит? Адам — сын адмирала, у меня же не было столь влиятельного покровителя. Излишне говорить, что Адам Болтон испытывал садистское удовольствие, отдавая мне приказы. Он поручал мне самые неприятные задания и распространял обо мне самые несусветные слухи по флоту. Естественно, это вызывало во мне гнев. А он нарывался на ссору. Я, впрочем, тоже. Однажды, когда он зашел слишком далеко, я дал ему по физиономии.
— Ага. И за это вас предали морскому суду.
— Совершенно верно. Однако сей самоуверенный негодяй на этом не остановился. Он публично обвинил меня в том, что я якобы говорил разные гадости о его отце первому лорду адмиралтейства. Совершенно смехотворное обвинение, поскольку я никогда в глаза не видел этого лорда. И тогда я вызвал Адама на дуэль. Остальное вы знаете.
— Да, теперь все ясно. Болтоны
