путь. Кто-то поймал его, и Тоби вынужден был наблюдать за дракой. На его глазах Арман выбил нож из рук Паже и ударил его по голове. Паже охнул и упал на колено.
— Поднимайся, давай вставай! — закричали стоявшие вокруг заключенные, заинтересованные в том, чтобы драка продолжалась.
Паже разрыдался. Однако подстрекательские выкрики становились все более громкими, и Паже пришлось подняться. Он неуклюже ударил Армана по скуле, который ответил ему гораздо мощнее, и Паже снова упал.
Сидя на полу, он обхватил руками голову, заливаясь слезами. Арман нагнулся, чтобы помочь ему встать.
— Ну как, Паже? Друзья?
— Друзья, Арман! Мы друзья, ты мой друг! — пролепетал рыдающий Паже.
Всхлипывая, он протянул Арману руку, и это было последним движением в его жизни. Блеснувший вдруг в руке Армана нож по самую рукоятку вонзился Паже в горло.
Крик Тоби потонул во взрыве восхищенных воплей французов, наблюдавших за тем, как Паже бьется в предсмертных судорогах.
Арман выдернул нож у него из горла и направился к Тоби.
— Ты служишь этому паршивому аристократу, мерзавец! — прорычал он. — Аристократу, который купается в роскоши, а мы, благородные французы, умираем с голоду! Ты служишь ему должен подробно рассказать мне о распорядке его дня, чтобы мы могли, — он выразительно провел лезвием ножа у своего горла, — уравнять шансы!
— Нет! — закричал Тоби.
Арман протянул свою окровавленную руку и, развернув мальчика, прижал его спиной к своему животу. Тоби почувствовал, как Арман вытащил мешочек из его кармана.
— Расскажешь! — прошипел француз в ухо Тоби, приставляя лезвие к его горлу. — И расскажешь немедленно.
Женщины из комитета по наблюдению за положением заключенных, восседая за изящным столиком в саду Гвинет, пили чай. Все радовались солнечной погоде и восхищались сиренью и цветочными клумбами. Но Гвинет как будто не замечала всей этой красоты. Она собрала участниц комитета, чтобы обсудить вопрос: каким образом помочь заключенным плавучих тюрем? Но все собравшиеся говорили только о лорде Морнингхолле.
— Право же, Гвинет, я в полном недоумении… — Графиня Хинни поставила чашку на блюдце и взглянула на Гвинет из-под полей шляпки, украшенной страусовыми перьями. — Почему вы защищаете этого Морнингхолла? Весь haut ton
— Леди Хинни, — возразила Гвинет, — я собрала вас здесь не для того, чтобы обсуждать достоинства и недостатки лорда Морнингхолла. Нам надо подумать, как помочь заключенным.
— Дорогая, если вы в самом деле хотите им помочь, почему бы вам не объединиться с Черным Волком? — Леди Хинни понизила голос, опасаясь, что леди Фальконер, отлучившаяся на минуту, чтобы взять из кареты шаль, может вернуться в любой момент. — Ведь существует человек, который что-то делает для заключенных. Вы только представьте себе: он спасает людей среди ночи, уводит их прямо из-под носа вашего лорда! — Она в восторге закатила глаза. — Как смело! И как романтично!
— Думаю, нам лучше воздержаться от разговоров о Черном Волке в присутствии леди Фальконер, — сухо заметила Гвинет, глядя на дверь. — Полагаю, этот разговор будет ей неприятен.
— Но Черный Волк весьма галантен! — воскликнула Клаудиа Дэлримпл.
— Кажется, мы забыли о лорде Морнингхолле.
— Морнингхолл даже понятия не имеет о галантности, — прощебетала мисс Мэри Чиверс, дочь влиятельного лорда Сэндса. — Я слышала, что он смеялся, когда на дуэли проткнул кинжалом сына Болтона.
Рианнон, сидевшая неподалеку, медленно проговорила:
— Насколько я знаю, дрались на пистолетах, Мэри.
— Пусть так, но он не должен был смеяться. Он ужасный человек, не так ли? А вы, Гвинет, пригласили его на заседание нашего комитета! — Мэри театральным жестом приложила ладонь к груди. — Как сказала леди Хинни, это не человек, а монстр!
Гвинет поставила чашку, громко звякнув ею о блюдце.
— Этот человек — начальник плавучей тюрьмы, и я пригласила его, чтобы он посоветовал, каким образом мы можем помочь заключенным.
— Только Морнингхолл вряд ли здесь появится. И мы все это знаем.
— Он появится, — заверила Гвинет.
— Не уверена… — пробормотала леди Хинни, отрезая себе кусочек лимонного торта. — Уже половина пятого, а его до сих пор нет.
— Может, он думает, что мы целый день будем его дожидаться? — возмутилась Мэри.
Леди Хинни фыркнула:
— Уверена, именно так он и считает.
— Он непременно придет, — убежденно произнесла Гвинет, хотя и сама уже начала в этом сомневаться. Может, она лишь вообразила, что он стал мягче? Может, она неверно истолковала его взгляд в темноте? И все же он придет. Гвинет представила, как он появится в дверях и окинет всех своим испепеляющим взглядом. Она уже предложила Рианнон держать пари: леди Хинни упадет в обморок, когда увидит его. Рианнон приняла вызов, заявив, что и Мэри Чиверс лишится чувств.
«Проклятие! Морнингхолл, так где же ты?»
Пытаясь держать себя в руках, Гвинет раскрыла блокнот. И замерла, услышав цокот копыт. Сердце ее забилось быстрее. Но цокот стал затихать. Она разочарованно вздохнула.
Гвинет не пыталась себя обмануть. Она пригласила Морнингхолла не только для того, чтобы воспользоваться его помощью. Просто она ужасно хотела его увидеть.
Но время идет, а его все нет.
— Вы слишком уверенно говорите о том, в чем я очень сомневаюсь, Гвинет, — сказала леди Хинни, утирая салфеткой губы. — Если бы Морнингхолл собирался прийти, он бы уже пришел.
— Но он принял мое предложение, — возразила Гвинет, яростно листая блокнот. — Возможно, его задержали дела.
Леди Хинни снисходительно улыбнулась и снова потянулась к торту.
— Задержали, говорите? — Она фыркнула и небрежно взмахнула рукой. — Скорее всего он выбросил ваше приглашение в море и совсем забыл о нем. Ведь не случайно этот человек имеет репутацию повесы, негодяя, чудовища…
— Право, неужели вам всем так нравится сплетничать об этом злосчастном Морнингхолле?
Дамы повернули головы. В дверях появилась Мейв, леди Фальконер, державшая в руке зонтик, точно шпагу.
— Я никогда… — смутилась леди Хинни, но пронзительный взгляд леди Фальконер заставил ее замолчать.
Собственно, замолчали все, никто не решался возражать грозной жене адмирала, носившей на шее ожерелье из акульих зубов и, по слухам, кинжал у щиколотки, — ведь Мейв когда-то была королевой пиратов в Карибском море и терроризировала всю Вест-Индию.
Мейв не отличалась избытком терпения, и, без сомнения, все эти разговоры о ее сбежавшем брате, который якобы и есть тот самый Черный Волк, стали для нее серьезным испытанием — по крайней мере так думала Гвинет.
— Спасибо, Мейв, — кивнула она, с трудом сдерживая гнев. — Полагаю, мы можем начать заседание?
Леди Фальконер усмехнулась:
— Давно пора. Если бы знала, что ваше заседание — сплошная болтовня, осталась бы дома.
Леди Хинни вздернула подбородок и отвернулась, оскорбленная.
— Однако… где все-таки его светлость? — подала голос мисс Дэлримпл, с неуверенной улыбкой обводя взглядом собравшихся дам. — Мы ждем его появления. Вот уже целый час…
— Должно быть, он обдумывает сейчас, как ему лучше поймать Черного Волка, — захихикала мисс Чиверс. Глаза ее округлились. — Папа сказал, что если он его не поймает, то адмиралтейство снесет ему голову.
— Уж лучше ему, чем Черному Волку, — заметила леди Хинни. И тут же побледнела, увидев молнии в глазах Мейв. — Впрочем, Гвинет права, — поспешно добавила она. — Морнингхолл — вне сплетен. Он неисправим. — Она положила руку на плечо Гвинет. — Итак… Что мы можем сделать для заключенных?
Гвинет поделилась своими мыслями с подругами. Она говорила об одежде и продовольствии для заключенных, а думала совершенно о другом…
«Я не позволю тебе, Морнингхолл, уйти в сторону. О Господи, помоги мне!»
Глава 16
— Нет, Деймон, это неприемлемо. Слишком опасно. Да и жестоко. У тебя есть сердце?
— Прекрасно! Ты наконец-то понял, что у меня его нет? Много же тебе времени понадобилось для этого, Питер.
— Предпринять такую попытку…
— Я уверен в успехе.
— Нужно найти другой способ.
— Его нет.
С этими словами Деймон стал спускаться в люк, в темноту трюма.
У Питера не было выбора: он мог либо позволить Деймону идти одному, либо последовать за ним.
— Да поможет нам Бог, — сдался Питер.
Если на нижней палубе было жарко, то в трюме — душно и сыро. Ничего не изменилось здесь со времени его последнего визита, подумал Деймон. Жара, духота, зловоние — и мрак. Проходя под нависшими балками, он согнулся в три погибели и зажал нос, однако проку от этого было мало.
Вокруг них толпились заключенные, бурлили за спиной, как буруны за кормой корабля. Деймон шел мимо них, стараясь не замечать уколы совести — дьявольские уколы. Однако сердце его замирало. Впрочем, Деймон давно пришел к выводу: чтобы выжить в этом скверном мире, не следует быть наивным и доверчивым. Иначе просто-напросто окажешься трупом.
Он видел вокруг множество заключенных, видел их изможденные лица и костлявые фигуры, согнувшиеся под низко нависающим потолком. Деймон пытался сейчас не думать об их страданиях, но это было невозможно. Он чувствовал, что
