движением.
Истосковавшееся тело Виктории с радостью приняло его в себя. На этот раз она совсем не чувствована боли, только сладостную наполненность, которая затопила ее всю. Внизу живота вновь поднимались волны наслаждения.
Он во второй раз прошептал проклятие, вышел и резким толчком вошел в нее снова. Внезапно он переключился на быстрый, безумный, с ума сводящий ритм, совершенно отличный от того, что имел место в их брачную ночь. Тогда Джастин, несмотря на обстоятельства, старался быть осторожным.
И в отличие от первой ночи Виктория знала, что делать. Она очень долго грезила об этом. Она поднималась навстречу каждой яростной, страстной ласке. Их тела одновременно сливались и боролись друг с другом. Они вели битву за наслаждение, битву за истину, битву за все, чего они так долго лишали друг друга.
Но Виктория почувствовала, что она обречена на поражение. Блаженство обернуло ее, как теплый кокон, утопило ее в сладостной неге, и она поплыла. Балансируя на грани развязки, она выгнулась, впилась ногтями в спину Джастина и выкрикнула его имя, а он поднимал ее все выше, вонзался в нее все глубже, а потом замер, изливая в нее свое семя.
Глава 6
Урок шестой
Наслаждение – самое страшное оружие
Виктория не знала, как долго они лежали, переплетенные, в объятиях друг друга. Могло пройти одно мгновение – мог целый час. Время будто остановилось. Ее тело вздрагивало и едва ли не сияло от удовольствия.
Их совокупление оказалось одновременно нежным и яростным. Капитуляцией и битвой. Наверняка ясно одно: оно было совершенным и законченным. Лучше, чем все, что жило в ее воспоминаниях.
И все же Джастин – не тот человек, к которому можно привязаться. Как будто в доказательство этому, он с глухим стоном скатился с кровати и, не удостоив Викторию даже: взгляда, потянулся за брюками.
От этого движения ей на мгновение стало не по себе. Все как в прошлый раз. Жгучая страсть – и пустота. Он снова покидает ее, будто она на самом деле куртизанка, которую можно использовать и бросить.
Но на этот раз она не позволит себе сломаться. За годы, проведенные в разлуке с ним, она повзрослела, стала сильнее, стала собой. Она умело управляла огромным поместьем, и даже Джастину приходилось признать, что она справляется великолепно. У нее есть друзья и интересы, которые не имеют ничего общего с человеком, чьим запахом пропиталась ее кожа.
Нет, она уже не та, кем была в первую брачную ночь. Даже если Джастин остался тем же самым. Во всех смыслах.
Она подавила вздох и изобразила хитрую улыбку. Снова играть…
– Вот видишь, я же говорила. Лучше всего ты умеешь сбегать.
Он даже не взглянул в ее сторону и только пробормотал:
– Что-то вроде того.
Губы Виктории едва заметно дрогнули. Его равнодушие задело ее. Неужели ему настолько безразлично то, что произошло? Виктория даже смутилась – учитывая, что лежала она абсолютно голой, это было естественно. Она едва удержалась, чтобы не натянуть на себя одеяло. Необходимо, чтобы Джастин верил, что она занимается с мужчинами любовью и не думает о последствиях. Стыдливость куртизанке не к лицу.
Теперь, после занятий любовью, его вожделение – или, по меньшей мере, его желание поставить на ней клеймо, чтобы она не забывала, кому принадлежит, – остынет. Слава Богу, ее собственная страсть тоже утолена.
Но, несмотря на это, пока Джастин собирал разбросанную по полу одежду, она как завороженная смотрела, как переливаются под смуглой кожей тугие мускулы.
Она тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение.
– Очень хорошо, я рада, что мы все еще понимаем друг друга, – сказала она. – Могу ли я теперь, когда ты получил что хотел, спокойно заняться своими делами?
Джастин надел рубашку и повернулся к ней. Его взгляд скользнул по ее нагому телу, с небрежной фамильярностью оглаживая ее формы. К ее удивлению, в его глазах вновь вспыхнула страсть.
Она моргнула. Он ее хочет? Она всегда считала, что, удовлетворив свои потребности, он терял к ней всякий интерес. Но сейчас он, кажется, с радостью провел бы в ее объятиях еще несколько часов. Если не считать его самодовольной улыбочки, то он казался таким же «голодным», как и в тот момент, когда вошел в комнату.
– О да, моя дорогая. Я получил что хотел. – Он приблизился на шаг, и она вцепилась в простыню, чтобы не раскрыться. – Я получил именно то, чего хотел.
– Мое тело? – спросила она, взяв себя в руки. – Оно тебя нисколько не интересовало, пока ты не узнал, что кто-то еще касался его.
Она намеренно злила его. И знала, что это глупо. Но на этот раз ее блеф не возымел обычного действия. Джастин не взбесился – он рассмеялся:
– Твое тело выдает секреты, о которых молчит твой прелестный маленький ротик.
Он широким шагом преодолел расстояние до кровати и склонился над ней. Бежать было некуда: он оперся руками об изголовье кровати. Она напряглась, не зная, ждать ли поцелуя – или чего-то худшего. Впрочем, с Джастином никогда не известно, чего ждать.
– Виктория, я знаю, что у тебя не было любовника, – прошептал он у самого ее уха.
От его жаркого дыхания у нее заныло внизу живота. Она возненавидела себя за внезапно вспыхнувшее желание.
– По крайней мере, не было очень давно. Возможно, года три. С той самой ночи, когда я лишил тебя девственности. – Его низкий голос искушал, хотя слова холодили, как сталь. – Я почувствовал это. А даже если бы не почувствовал, то догадался бы по твоим реакциям.
Виктория задохнулась.
– Моим реакциям?
– Ты так же невинна, как и три года назад, не важно, как ты одеваешься и каким тоном разговариваешь со мной. Под этой маской скрывается изумительная безыскусность. – Он потерся носом о ее щеку. – Величайшая куртизанка Лондона и глазом бы не моргнула, если бы кто-то подарил ей самый интимный из поцелуев. Но вот женщина, с которой никогда этого не делали…
Ее глаза расширялись по мере того, как до нее доходил смысл его слов. Тело предало ее. Ее истинные, страстные стоны и движения лучше, чем любые слова и действия выдали в ней обманщицу.
Вот почему Джастин занялся с ней любовью – он хотел добыть признание, которое никогда не слетело бы с ее губ. Но вряд ли можно назвать занятием любовью то, что используется как оружие на войне…
Она ощутила укол в сердце, но не обратила на него внимания. Не время для слабости. Не стоит переживать из-за человека, от которого она привыкла ждать гораздо худшего. Но ей нужно немедленно найти способ убедить Джастина, что он не прав.
– Возможно, мои любовники никогда не прибегали к таким изыскам. – Она пожала плечами.
Он вздернул подбородок.
– Тогда ты кувыркалась в постели не с теми мужчинами.
Она вздрогнула от его слов. Джастин рассмеялся:
– Да. Такая неиспорченная, что от слов «кувыркаться в постели» тебя коробит. У тебя внутри и сегодня все тугое, как у девственницы.
Он потянулся к локону, упавшему ей на щеку. Она отстранилась. Каждое его прикосновение пробуждало огонь желания в ее предательском теле. Как ее может так тянуть к нему, когда она знает, что это за человек?
Она задрожала под его взглядом. Ее самообладания сейчас явно не хватало, чтобы выдерживать словесные баталии с ним.
– Убирайся, – прошептала она.
Он отдернул руку, и ей показалось, что на его лице промелькнуло сожаление. Она не успела в этом убедиться – он отступил и церемонно поклонился.
– Разумеется, миледи. В любом случае я получил то, зачем пришел. Но не стоит принимать мой уход за отступление. Теперь я раскрыл эту ложь и намерен вытаскивать на поверхность все твои тайны. Пока не получу, – его жадный взгляд вновь ожег ее, – полного удовлетворения по этому делу. Доброго вечера, Виктория.
Она старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на него, и не ответила на издевательское прощание. Но едва за ним закрылась дверь, она вскочила с постели, подхватила пеньюар и закуталась в него. Одежда не исправит того, что сделано. Она сдала позиции. И в ней вновь горит желание.
– Проклятый негодяй! – Она с силой опустила кулаки на деревянную спинку кровати. Руки до локтей пронзила боль.
– Он ушел. – Мара неслышно вошла в спальню. – Что случилось?
Виктория невесело рассмеялась. Случилось неизбежное. Она признавала это. Но вряд ли Мара поймет. Она девственница, которая считает мужчин странными существами, которых лучше изучать на расстоянии. Виктория не знала, как объяснить ей, как страсть может в одно мгновение затмить все доводы рассудка.
– Виктория… – Мара оглядела ее с головы до ног и тяжело задышала. – Он… изнасиловал тебя?
Виктория ужаснулась:
– Нет, конечно, нет! Джастин бы никогда такого не сделал.
Это правда. Несмотря на все его недостатки, если бы она сказала «нет»… если бы она действительно имела в виду «нет», он бы и пальцем ее не тронул. Даже для того, чтобы проверить свою правоту. И доказать, что она лжет.
– Значит, судя по тому, что ты растрепана и у тебя пылает грудь, ты легла с ним с постель по собственной воле. – Тон Мары внезапно сделался холодным, а взгляд – обвиняющим. Как будто бы Виктория предавала ее, занимаясь любовью с Джастином.
Виктория расправила плечи. Ей нечего стыдиться. Джастин, в конце концов, ее муж. Хотя бы формально.
– Да, я легла с ним в постель, – признала она. – Он приходил за этим.
Мара вздернула подбородок.
– А почему он пришел именно сейчас, спустя столько времени?
Плечи Виктории опустились. Вот в чем суть. Джастин, возможно, и хотел ее, но овладел ею не из-за этого. Как
