шел, наш самолет начал дымить, и я был ранен. /…/ Ме-109 улетели, а один остался наблюдать нас. Когда мы сели и наш самолет взорвался, немец улетел/…/».
Фадеев А.И., 52 АП: «Много было и неприятных случаев, о которых больно вспоминать. Так, однажды наш командир звена Ефремов, возвращаясь с боевого задания, был сбит фашистскими истребителями. Бой происходил над нашими отступавшими войсками. Ефремов, штурман Зуев и стрелок-радист /…/ выбросились из горящего самолета на парашютах. И когда они спускались, наша отступавшая пехота открыла по ним огонь, и все трое были убиты».
Бондаренко И.В.: «Когда была дана команда перебазироваться под Чернигов,/…/ то я в составе летно-технической группы был оставлен для ремонта и перегона самолетов, пострадавших от налетов вражеской авиации, так что нам пришлось последними покидать место базирования в районе Овруча».
Цыганчук И.Ф.: «Мы, безлошадные, начали групповое обслуживание оставшихся само летов. А когда скопилось много безсамолетных техников, нас человек 20 перебросили в 52-й полк под Чернигов /…/ Здесья и еще два техника обслуживали три истребителя прикрытия. /…/ немцы боялись атаковать этот аэродром на окраине Чернигова. Здесь видели бой И-16 с «Мессершмиттом». Победил атакой в лобовую И-16, зажег немца и сам, подбитый, еле сел на свой аэродром. Летчик раненый, в моторе пробито два цилиндра».
Баличев М.Т., 52 АП: «В августе 1941 г. 52 СБП был расформирован. Это произошло в лесу у города Конотоп. Частично личный состав вошел в состав 94-го СБАП, частично отправлен в тыл».
Бут Д.А., штурман 52 АП: «всех безлошадников отправили в Липецк /…/, где был создан новый полк – 804-й».
Лысенко А.Ф., летчик 52 АП: «В середине августа 1941 года были направлены в г. Киев в надежде получить самолеты и в ожидании их мы несли аэродромную службу, делали укрепления вокруг аэродрома, строили капониры и т. д. Но и здесь мы не дождались самолетов и были направлены на сборный пункт в г. Липецк /…/».
Назаров Г.С.: «28 июля 1941 года нас 5 экипажей отправили в г. Липецк для получения новых машин Пе-2. К сожалению, нас там присоединили к вновь формируемому 16-му полку, где не хватало экипажей, особенно комсостава. Мы пытались возражать, но начальник отдела формирования сказал – рассуждать некогда, давайте на защиту столицы Москвы, время не ждет ит.д. /…/Ясное дело, пришлось расстаться с боевыми товарищами».
Будучев А.Д.: «Из под Овруча мы перебазировались под Чернигов и продолжали боевую работу, затем в Крупичполь. Здесь мы по пали в большую неприятность. Поздно вечером нам подали машины для эвакуации. Мы быстро расселись по машинам и двинулись в порядке очередности эскадрилий через большой деревянный мост /…/ Немецкие танки прорвались к этому мосту и отсекли полторы-две эскадрильи /…/. Попытка немецкого танка пройти вслед за нами, ушедшими вперед, привела к разрушению моста. Это нас и спасло. За ночь мы проехали (прошли) всего километров 15, остановились на каком-то полевом стане. / …/Долго мы еще ехали. Наконец прибыли в Большую Писаревку (северо западнее Харькова)».
Славгородский С.И.: «Последний наш аэродром – в селе Вел. Писаревка Сумской области. У нас осталось всего два самолета СБ 1* . Оттуда мы уехали в г. Казань в надежде получить новые самолеты. Это было 5-6 октября 1941 года».
Еремиевский И.П.: «В Ичне потеряли последний самолет: при посадке зацепился за копну сена и разбился. Экипаж цел. В Ичне погрузились на автомашины автобатальона, и он повез нас аж в Острогожск, погрузились в товарные вагоны, и поезд повез в Казань, куда прибыли 10 октября».
Славгородский С.И.: «Так как материальной части не было, часть технического состава добровольно ушла в формировавшуюся 1-ю Московскую воздушно-десантную маневренную бригаду».
Шлафрок С.К., техник 94 АП: «В середине сентября 1941 г. оставшиеся самолеты полка принимали участие в эвакуации штабов из г. Прилуки, а технический и вспомогательный состав полка на автомобилях перебрасывался в тыл. Колонной автомобилей командовал штабной офицер майор Пронин. В Полтавской области (в районе городов Ромодан, Гадяч, Лохвица) наша колонна попала в окружение, но нам удалось из него выйти. Это произошло за г. Миргород /…/. Затем, уже в Острогожске, мы были размещены в ж.д. эшелон и прибыли в г. Казань в 9-й ЗАП».
Еремиевский И.И.: «Но не так просто ехали/…/. Дождь, грязь непролазная, дороги проселочные, чернозем липнет. Под Лохвицей застряли, болото кругом, перевернутые пушки, снарядные ящики со снарядами, блестят медью гильзы /…/. машин собралось несколько сот… На гору выезжать – глина мокрая, машины буксуют. Хорошо, что не было солнца, немецкие самолеты добре бы нас пощупали /…/до полного израсходования боекомплекта. Спасибо, появился немецкий тягач, какая-то воинская часть с собой имела. Он повытаскивал все машины на гору, возились всю ночь. Утром приходит посыльный и говорит: командир приказал найти автомашину с парашютами, там 180 парашютов, и сопровождать ее. /…/ Много времени пришлось искать, в селе в одном дворе нашел. Захожу в хату – четыре солдата, укладчики парашютов пьянствуют, наверное, продали парашют за водку./…/Я командую – собирайтесь, выезжать будем. «У нас нет в машинах бензина»./…/Я сказал – пошли искать бензин, с нами ехал и заправщик. Вышел на улицу, смотрю – вдали стоят комбайны. Пошли к ним. Проверили – в баках бензин /…/ Солнце пригрело, дорога высохла и автомашины пошли. На реке Хорол мост, стали подъезжать к мосту, ехали одни. Прилетели немецкие «Юнкерсы» 7 штук. Начали бомбить мост /…/, но в мост не попали. Рядом село. По селу попало много бомб, людей побили, скот. /…/ Подъехали к городу Гадяч, затормозили. Стоит колонна, автомашины не двигаются. Время идет/…/ни ехать, ни свернуть. С правой стороны болото, слева – гора. Что делать? Если налетят немецкие самолеты /…/ сгорят все машины /…/. А у меня на машине 120 парашютов. /…/ Без парашютов – под трибунал, если останешься жив. Вынимаю из планшета карту, посмотрел, сориентировался. Выезжаю на левый склон горы, сам сел за руль /…/ Отъехали далеко от колонны. /…/ Слева железная дорога, справа речка течет, но речка поем дождя. Построили мост из щитов 2* , переехали и поехали дальше. /…/ Стали подъезжать к дороге, что с Ромны. Стоят передовые – не пускают /…/ и говорят: скоро будут немецкие танки. Часовому говорим: посмотри, на 10 километров все просматривается, танков не видать. «Мне приказано не пускать! Сто метров отъехать назад!» Ну, ничем не докажешь! Я уже решил со своими хлопцами заговорить его, отобрать винтовку, чтобы шума не поднимать, вынуть затвор, ему отдать винтовку, потом выехать на дорогу, проехать немного и потом отдать затвор /…/. Но нам внезапно помогло /…/ приехали танкисты на машине осмотреть местность. Заговорили часового, я выехал на дорогу и уехал. Подъезжаю к Гадячу, через речку Псел мост. На мосту стоит командир полка Николаев. Как он обрадовался – парашюты спасены. Я поехал, он еще стоял на мосту. /…/ ждал еще машины. Не все машины переехали /…/ в Гадяч. Две машины застряли в той колонне под Гадячем, от которой я выехал в сторону. /…/ В декабре 1941 года [в Казань] прибыли три летчика, техники и несколько сержантов. Их машины под Гадячем попали в окружение; бросили машины и болотами пробирались в села, добыли гражданскую одежду, вышли из окружения и на разном транспорте прибыли в Казань /…/».
Царегородский А.А.: «Подъезжаем к Сенче. Здесь мы вышли из полуокружения. Тогда шел бой в Лохвице с передовыми частями немцев. /…/ колонна машин до самой Лохвицы. /…/ На наш вопрос – что стоите? Уверенный ответ: «Сейчас немцев выбьют, и мы поедем. Так легко?! /…/ Сворачиваем вправо, по дорожке в лес. Там какое-то механизированное хозяйство. Ожидают сигнала к эвакуации. /…/ подходим к епшршему, представляемся, предъявляю партбилет (другого документа у меня нет). Нас заправляют бензином. После уточнения обстановки старший (средних лет мужчина, невысокий, плотный, волевой) дает команду своим подчиненным опустить законсервированные моторы и другое в водоем, запускать моторы и в путь. /…/За нами – отряд. Вышел ли он?»
Не всем удалось избежать плена – в частности комэску 52 АП Морозову В.А. Его экипаж был сбит 26 июня 1941 г., летчик, штурман и стрелок-радист попали ранеными в плен. Морозову удалось бежать и присоединиться к партизанскому отряду. В авиацию он больше не вернулся. Его дочь, Морозова Н.В.,
