— А дальше там что же?
Учились строить и строили глубокодонные, устойчивые под парусом на морской волне, широкобокие лодьи, не боялись надолго уходить в море.
В их речи появлялись названия новых мест и морских мысов: Май Наволок, Крипун, Земляной, Кекурский, Шаронов, Кола, Колгуев, Жогжин, Кончаловский Наволок, Кара, Терский берег, Вайгач, Моржовец-остров, Грумант и другие…
— Да кто же такой, в конце концов, Жюль Верн? — воскликнул в отчаянии один американский репортер, прибывший в Париж, чтобы побеседовать со знаменитым писателем. — Быть может, его вовсе не существует?
Действительно, было от чего прийти в отчаяние. Все, кого он расспрашивал, сообщали ему самые противоречивые сведения.
— Жюль Верн — неутомимый путешественник! — оказал один. — Он объехал Европу, Азию, Африку, обе Америки, Австралию и сейчас плавает где-то в Океании. В своих романах он описывает только собственные приключения и наблюдения.
— Жюль Верн никогда и никуда не выезжал! — возразил другой. — Он живет где-то в провинции и строчит там свои романы, не выходя из кабинета. Всё, что он издает, списано с книг знаменитых географов и путешественников.
— Жюль Верн вовсе не француз! — сообщил третий. — Он уроженец города Плоцка, близ Варшавы. И его настоящее имя Юлий Ольшевич — от слова «ольха», по-старофранцузски «вернь». Свою карьеру он начал литературным секретарем знаменитого Александра Дюма. Это Жюль Верн является подлинным автором романов «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо».
— Жюль Верн — это миф! — объявил четвертый. — Это просто коллективный псевдоним, под которым пишет целое географическое общество.
— Жюль Верн действительно существовал, но он умер несколько лет назад! — заключил пятый. — Это английский капитан, старый морской волк, командир корабля «Сен Мишель». Первые его романы были изданы предприимчивым издателем Этцелем, который до сих пор, используя популярное имя, продолжает выпускать ежегодно два тома сочинений под маркой «Жюль Верн».
Этим анекдотом вполне уместно начать биографию знаменитого писателя. Анекдоты и легенды окружали его при жизни, заслоняя от читателей подлинное лицо писателя. Но он не сердился, не протестовал, только улыбался. Скромный, пожалуй даже скрытный, он никогда не говорил о себе. Только однажды, указывая на карту Земли, украшавшую стену его кабинета, он сказал одному из своих друзей:
— Я довольствуюсь вот этим. Я иду по следам своих героев. От настоящих путешествий мне всегда приходится отказываться.
— Как, вы не совершили ни одного кругосветного плавании? — спросил изумленный посетитель.
— Нет, никогда!
— И никогда не видели людоедов?
— Что вы! Я боялся, что они меня съедят!
И постепенно в умах современников укоренилась легенда о писателе, который только по книгам изучает другие страны и совершает необыкновенные путешествия лишь в мечтах.
После смерти Жюля Верна торопливые биографы из этих легенд сложили историю его жизни.
В этом, конечно, нет ничего удивительного, и об этом можно было бы не говорить, если бы эти легенды не были так живучи. После половины столетия, прошедшей со дня смерти писателя, забвению преданы преимущественно факты, и в памяти потомков миф заменил реальность.
И, однако, существует подлинный Жюль Верн, проживший уже больше столетия (его первое произведение было опубликовано в 1851 году) — тот самый, кого Менделеев назвал «научным гением», а Лев Толстой — «удивительным мастером», тот, кого десятки ученых, изобретателей, путешественников считали своим вдохновителем, определившим их профессию и пути жизни.
Вот он сидит за своим письменным столом. Он стар и очень болен; левая нога, в которой застряла пуля, не сгибается. Он работает, и лист за листом, исписанные дрожащим, старческим почерком, ложатся в папку с названием: «Необыкновенные путешествия. Новый роман».
Он сед, одет в старомодный черный сюртук, держится прямо, как принято было держаться в дни его молодости. Его окружают очень старые вещи: рояль — ровесник французской революции, мебель в стиле Людовика пятнадцатого, книги XVIII века. Но он не видит их: он слеп.
Не видит? Нет, видит! Пусть скрыты от него окружающие предметы, но видит он больше и дальше многих своих современников. Ослепительный электрический прожектор освещает глубины моря, где кипит работа. Подводные корабли пересекают океаны. Ввысь взлетают воздушные корабли без крыльев, несомые полупрозрачными винтами. Каналы пересекают материки, и пустыни становятся морями. Высоко над облаками, с почти космической скоростью, проносятся снаряды, готовые превратиться в спутников нашей планеты. Почти за пределы земного тяготения вылетают сверкающие космические ракеты.
Вооруженный силой, скрытой в недрах материи, человек вступает во владение земным шаром.
Это наш сегодняшний день и наше грядущее, увиденные старым писателем в безысходной темноте его рабочего кабинета.
Бретонский город Нант, один из крупнейших портов Франции, лежит на правом берегу полноводной Луары, в пятидесяти километрах от её устья. В пределах города широкая река разделяется на пять рукавов, через которые перекинуты бесчисленные мосты. Маленькая речушка Эрдр, текущая с севера на юг, отделяет старый Нант от новых кварталов.
Нант — город кораблестроителей и мореходов, судовладельцев и купцов, ведущих заморскую торговлю. Аристократию города составляют надменные потомки работорговцев и плантаторов, владевших некогда почти всей Вест-Индией. Остальные жители — матросы, рыбаки, плотники, канатные и парусные мастера — также тесно связаны с морем. Оно не видно из города, но дыхание его чувствуется на всех улицах — и в богатых и в бедных кварталах.
В 1721 году группа из восьмидесяти четырех плантаторов и судовладельцев пожелала поселиться на песчаной отмели, лежащей прямо против Биржи и нанесенной течением речки Эрдр. Единственный обитатель пустынного островка, расположенного в центре города, — мельник Гроньяр пытался протестовать, но правитель Бретани, кавалер Фейдо де Бру, подписал указ, повелевавший разрушить мельницу и выселить её владельца. Скоро восемьдесят четыре роскошных дома-дворца выросли на безыменной отмели, получившей название «остров Фейдо».
