парня, своего несчастного собрата, назад.
Теперь настала очередь Дворникова расширять глаза. Борис Георгиевич смотрел на нее не мигая, ни один мускул не дрогнул на его лице, но Шарон инстинктивно чувствовала, что попала в яблочко. Без сомнения, ответный удар достиг цели.
— Я не переборщила? Вы считаете, читателей это заинтригует? — Американка мило улыбнулась.
— Считаю, что вы еще лучшая писательница, чем я, — ответил Дворников абсолютно серьезно после некоторого молчания.
Шарон могла только гадать, о чем думает ее собеседник в эти минуты. Если Дворников изумлен, значит, он не имеет той информации, которой располагает она, и это для него откровение, тогда получается, что руководство Содружества или российское правительство — Борис Георгиевич крутится в разных кругах — тоже в неведении. Однако при таком варианте выходит, что «Краснохвостого Ястреба» — такую кличку дали офицеру ВВС, находящемуся в институте «Физикоус», — не контролируют ни Минск, ни Москва. Тот, кто захватил Ястреба, держит это в тайне и никого не посвящает в свои планы — что ж, такое возможно. Шарон понимала, что Ястреб становится заложником их беседы. Если все же Дворников и иже с ним в курсе, они могут убрать парня, замести все следы. Кто Борис Георгиевич в данном деле — враг или третья сторона? Пока неизвестно, хотя ясно одно: он пригласил ее на эту встречу, значит, чего-то от нее хочет. Чего? Может, поторговаться? Разумеется, те, на кого он работает, хорошо заплатили бы за подробности. Особенно если бы такая информация помогла скомпрометировать политического врага или приобрести союзника. Ничего сверхъестественного — новые режимы, образовавшиеся на обломках бывшей советской империи, раздирают постоянные распри.
— А какие еще интересные куски вы могли бы вставить в мой роман? — легко спросил Дворников.
— Ага, понравилось? Здесь мы подходим к самому любопытному. Эта книга может быть первой, где плохие и хорошие ребята объединяются и вместе делают доброе дело, помогают друг другу.
— Нет, слишком надуманно, читатели не поверят.
— В самом деле? Хорошо, тогда пишите свое произведение сами, — зло ответила мисс Гринфилд. — Я, пожалуй, пойду, дел, знаете ли, по горло.
— Ни в коем случае, мы ведь еще толком и не поговорили. Давайте отвлечемся от художественной тематики, предоставим это профессионалам. Дорогая Шарон, я пригласил вас, чтобы обсудить один важный вопрос — ситуацию в соседней Прибалтике. — Дворников взял с подноса изящный кофейник, налил две чашечки душистого крепкого кофе. — Я и побаловаться кое-чего прихватил, «огненной воды» не желаете? — Он вытащил из внутреннего кармана плоскую серебряную фляжку, предложил даме, та вежливо отказалась.
Интересно, думала в этот момент Шарон, что он лезет со своим спиртным, с какой стати — на него совершенно не похоже. Борис всегда терпеть не мог алкоголь, не иначе как что-то удумал. Впрочем, скорее всего, проверяет, знает, что откажусь, поэтому налил воды, сейчас будет делать вид, что захмелел. А может, и впрямь запил, дела-то в Москве неважные…
— Так вот, как вы знаете, милая мисс Гринфилд, моя страна импортирует значительное количество продовольственных товаров — молоко, сыр, мясо, колбасы и тому подобное — из государств Балтии и некоторых других бывших советских республик. Мы заинтересованы в таком сотрудничестве, хотя, прямо скажу, далеко не все здесь, в Москве, приветствуют то, что мы вынуждены платить довольно большие суммы в твердой валюте вчерашним братьям-соседям. Однако теперь есть определенные подвижки, то есть похоже, что одно из государств Балтии или даже парочка хотят объединиться с республикой, входящей в Содружество. Это меняет ситуацию.
— Объединиться? Называйте вещи своими именами. Вы имеете в виду, что какая-то республика СНГ может осуществить вторжение в Балтийское государство?
— Исторически этому есть серьезные обоснования, — поспешно заметил Дворников. — Мы здесь все соседи, друг без друга обойтись не можем. Не секрет, что все ныне суверенные Балтийские государства когда-то входили в состав великой и неделимой России, это было даже до образования Союза Советских Социалистических Республик, а другие государства, например, Беларусь и Украина, тесно связаны с прибалтами. Но оставим в стороне историю. Ответьте мне честно: какова будет возможная реакция Вашингтона?
— Чего там отвечать, вы сами отлично знаете, мистер Дворников. Соединенные Штаты Америки всегда защищали страну, правительство которой избрано демократическим путем, где не нарушаются основные права и свободы человеческой личности.
— Конечно, демократическая солидарность, — Борис Георгиевич скривился в усмешке, — только не забудьте, это никак не мешало вам поддерживать авторитарные режимы, диктаторов — Маркоса, Норьегу и Пиночета, иранского шаха… Мне продолжить?
— Не нужно, давайте ближе к теме, остановимся на странах Балтии. Они сейчас такие же независимые, как, скажем, США, Ирландия, Великобритания. Если кто-то из них обратится за помощью к Штатам, президент будет вынужден ее предоставить.
— Военную помощь? Ваш президент рискнет начать войну против Содружества из-за какой-то прибалтийской провинции?
— Да, — уверенно ответила Гринфилд. — Президент может урезать военный бюджет даже на целую треть, закрывать военные базы за рубежом, но он прекрасно помнит свою роль лидера свободного мира и никогда не уступит в главном. Да, он пошлет войска в Европу, чтобы защитить прибалтов.
— Даже если это будет означать ядерную конфронтацию?
— Вы шутите! — В голосе Шарон сквозило искреннее изумление. — Россия пойдет на атомную войну, лишь бы оккупировать Прибалтику?
— Ха-ха, — искусственно захохотал Дворников, — вы чисто по-женски все склонны преувеличивать. Я и словом не обмолвился о том, что Россия хочет вернуть Прибалтику.
Шарон закипела. Ее что, за дурочку здесь держат?
— Послушайте, я еще не выжила из ума. Давайте говорить прямо, без экивоков. Если вы меня позвали сюда играть в ваши игры, строить какие-то теоретические комбинации, мнить из себя великого аналитика, то мне наплевать, я ухожу. А напоследок все же подчеркну: любое нападение на Балтийские государства вернет нас к мрачным временам «холодной войны», сведет на нет все положительное, что было сделано в предыдущие годы.
— Ах, Шарон, дорогая моя, — вздохнул Дворников, погруженный в собственные мысли, — если бы вы знали: то, в чем Запад усматривает наши успехи последних лет, считает за приобретения, многие здесь, в бывшем Советском Союзе, рассматривают как неудачи, потери. Некоторые вообще говорят, что всему виной перестройка, якобы она привела к распаду, смуте и потенциальному хаосу.
— Думаю, вы, как умный человек, все же считаете иначе. Ваши политические и экономические проблемы накапливались десятилетиями во время коммунистического правления — это не результат демократии и перемен. Нападение на Балтийские государства будет охарактеризовано в мире как серьезный акт агрессии. Соединенные Штаты отреагируют на него незамедлительно.
— Шарон, поймите, на СНГ и московское правительство оказывается большое давление. Во многих регионах страны голодают, нарастает социальная напряженность. В центральной власти наметился раскол. Если у нас у руля полностью встанет военная хунта, не повезет всему мировому сообществу. Распад Содружества и военная диктатура в России — вот те реальные напасти, которых я не пожелаю даже врагу.
— А что вы, собственно, хотите от США, мы-то в чем виноваты, если вы профукали ваши реформы и ситуацию в обществе? Все реформаторские попытки откатываются назад, как волны. Чиновничий аппарат, бюрократия и номенклатура и мысли не допускают, что придется делиться властью с новоявленными буржуа, что те будут богаче и влиятельнее, чем они…
— Больше вам скажу, мисс Гринфилд, некоторые политические лидеры вынуждены думать так, как я говорил, ибо приход к власти национал-патриотов, установление диктатуры равносильно для них смерти, гибели. Нет, не политической — куда хуже, физической!
— Ладно, теперь у меня к вам вопрос. Что сделает Содружество, если какая-то из входящих в него республик нападет на Балтийские государства?
