— Да, я знаю, что ты имеешь в виду.
Она ушла. По дороге в школу я думала над тем, являлось ли произошедшее очередным посланием Джона, или, может, просто после его смерти я стала сверхчувствительной? Как бы то ни было, до его смерти я и не подозревала у себя наличие интуиции. Я также поняла, что значительную часть последних двух лет провожу не иначе, как посещая больницы. К моменту въезда на школьную стоянку я окончательно убедилась в том, что Джон смотрел на нас. Он повидал много бед, он помогал нам, и меня это больше не бесило. Я извинилась перед ним за слова, произнесенные раньше. Я не хотела, чтобы он исчез совсем. Я с радостью думала о том, будто он неподалеку и присматривает за нами. И когда я припарковывала машину, я поняла, что больше не боюсь слияния жизни и смерти. Я знала, что он продолжал жить, что о нем заботятся, что мы увидимся в ином мире и в иное время. Там будет Шон, Кло, Энн и Ричард, и у нас все будет хорошо, и впервые за все время я задумаюсь о Боге, его замысле и обрету веру. Вот радости — то будет Ноэлю.
После школы я отправилась в больницу. Энн выглядела намного лучше, и хотя ей еще не удавалось садиться, по крайней мере она находилась в горизонтальном положении, а это все же прогресс. На нее был жалко смотреть — она выглядела слабой и страшно испуганной. Мое сердце разрывалось. Приехала Клода. Она запыхалась, ведь ей пришлось сбежать с совещания, чтобы успеть к часу посещений. Ричард еще так и не появился, и это внушало беспокойство Энн извинялась перед Кло, волнуясь из-за того, что ввиду своего состояния она не сможет быть подружкой невесты на ее свадьбе. Кло это не волновало. Она искренне верила в то, что Энн поправится, а если этого не случится, то двоюродный брат Тома вполне влезет в платье.
После разрыва Шон разговаривал с Ричардом каждый день, и выяснилось, что последний, как и Энн, ощущал себя жертвой и находился в такой же депрессии. Шон попытался уговорить его совершить первый шаг, но все оказалось напрасно. Ричард был непреклонен. Он настолько привык к самопожертвованию Энн, что считал, будто их примирение не более чем вопрос времени. Шон пытался достучаться до него, и попытка оказалась неудачной. Ричард понятия не имел, как сильно страдает его жена, и, казалось, что ему наплевать. Логика Ричарда была такова: уж если Энн сама ушла от него, так с какой стати ее чувства должны его волновать? Шон попытался объяснить, что отношения предполагают взаимные уступки и что, возможно, стоит хотя бы раз пойти ей навстречу. Ричард обозвал его придурком и повесил трубку. Шон проклинал и обвинял меня в том, будто я настояла, чтобы он вмешался.
В конце концов там, где потерпел неудачу Шон, одержала триумф Кло. Она пресытилась всей этой историей и через два дня после приключений Энн в ванной ей удалось установить местонахождение Ричарда через его личного помощника. Он находился в Париже, куда приехал, чтобы осмотреть квартиру, которую сдавал. Выяснилось, что его квартиранты не оплатили аренду, и он решил выселить их лично. Кло позвонила ему в отель от меня и описала ситуацию так, как только могла.
— Ричард, это Кло, не смей вешать трубку. Ричард? Вы с Энн вместе еще с первого курса колледжа. Теперь она твоя жена. Вы порознь, и вам плохо, а мы, ваши друзья, очень волнуемся за вас обоих. Вот тебе сигнал тревоги. Ты избалованный ублюдок, и ты все делаешь по — своему еще с пеленок. Но теперь ты женат, а брак предполагает компромисс. Энн в больнице, она упала в обморок из-за того, что заморила себя голодом, теперь я признаю, что в этом частично и моя вина, но дело в том, что она повредила себе спину. Она очень мучается, а ты вообще — то должен любить ее. Так что поднимай свою задницу, возвращайся домой и сделай что-нибудь. О, кстати, и начиная с этого момента проверяй свои сообщения. Кло умолкла, и мне было жаль, что я не слышала его ответа. Через несколько секунд она протянула трубку мне.
— Он хочет поговорить с тобой.
Я поздоровалась с Ричардом, и он справился у меня об Энн.
— Она поранилась. Но дело могло закончиться намного хуже, — сказала я, считая, что не преувеличиваю. Я сообщила ему, что Энн сделала все возможное, чтобы сделать его счастливым, и пришло время ответить ей тем же. Я напомнила ему о полезном совете, который он дал мне, и надеялась, что он прислушается и к моему.
Кло схватила трубку и добавила:
— Не будь всю жизнь козлом. — И повесила трубку.
— Клода! — взвизгнула я. Казалось, все шло хорошо, пока она не обозвала его козлом.
— Меня тошнит от всего этого, — заметила она.
— Но ради бога! Обозвать его козлом — не лучший шаг вперед.
— Мы перепробовали все, и кроме того, факт остается фактом.
— Замечательно, — заметила я.
Кло ухмыльнулась.
— Ты слишком беспокоишься. Ты так похожа на свою маму.
Я бросила в нее подушкой.
— Нет, — с отвращением сказала я.
Должна признать, что не знаю причину, по которой эта аналогия расстраивает меня. Ведь я не просто люблю маму, но еще и глубоко уважаю, однако я действительно расстраивалась. — Ты, — проговорила я.
— Ты, — произнесла в ответ Кло.
— Ты, продолжила я.
Этот спор длился до тех пор, пока не появился Шон, увешанный сумками. Леонард немедленно спрыгнул с окна и проследовал за ним на кухню, в надежде пообедать. Шон повиновался, после чего вернулся в гостиную и зажег сигару.
Мы с Кло посмотрели на него.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Отмечаю, — ответил он.
— Да ты что? — сказала Кло.
— Да, — согласился он.
— И что же мы отмечаем? — отважилась спросить я.
— Мою книгу. Ее выпустят.
У нас отпали челюсти.
— Нет! — воскликнула Кло.
Я вскочила на ноги.
— О боже!
Мною овладело такое возбуждение, что меня чуть не стошнило. Но я была безмерно счастлива. Шон прыгал от радости. Я прильнула к нему, наслаждаясь полетом.
— Это невероятно, сказала Кло, искренне радуясь.
— Может, она будет на прилавках уже к Рождеству, — с гордостью заметил он, прижимая меня к себе.
— Я могу заняться рекламной кампанией! — почти закричала Кло.
Я смеялась. В рекламных делах она была настоящим профи. Шон танцевал и вдыхал дым сигары, забыв о том, что держит именно сигару, а не сигарету, которую считал символом поражения. Спустя пять минут он почувствовал себя дурно.
Вскоре Клода ушла. Провожая ее до двери, я высказала свои мысли вслух о том, что сомневаюсь в целесообразности нашего звонка Ричарду. Кло ответила, что мы поступили верно, и умоляла меня не тратить вечер впустую, когда у нас есть такой повод веселиться. Она была права.
Наш звонок сработал. Через пять часов Ричард находился у кровати Энн, держа в руках кусок бумаги, на которой она написала «Выбирай». Слово было перечеркнуто, а под ним было написано «ты». Это был момент, какие бывают только в кино, но, вместо того чтобы упасть в его объятия (надо признать: она находилась не в той позе), она твердо стояла (лежала). Они должны были изменить свои отношения в браке, либо разойтись каждый в свою сторону. Они беседовали много часов, и впервые Ричард прислушался к жене. Энн четко сформулировала все свои претензии, и выяснилось, что список последних весьма пространен. Ричард согласился с тем, что вел себя как козел, и даже извинился и признался, что ее падение очень напугало его. Он полагал, что, если будет твердо стоять на своем, она вернется. Но впервые в жизни
