– Естественно, так как ты лежал тогда в больнице. Вспомни, в тот год пятнадцатого декабря у тебя случился сердечный приступ. До второго января ты пробыл в больнице Святого Терри. Я боялась говорить тебе о смерти Изабеллы, потому что не хотела, чтобы ты волновался.
Питер озадаченно смотрел на нее.
– Да, кажется, ты права. Я и забыл, что все это случилось в одно время. Примерно тогда же они уволились из моей фирмы и сделали свой офис.
– И забрали у тебя всех твоих клиентов, – вставила Иоланда.
– Вы, наверное, страшно расстроились?
Иоланда нервно крутила кольцо на пальце.
– Его послушать, так все было нормально, а на самом деле он очень переживал.
– Нет, нет, Иоланда, ты не права. Я всегда желал ей всего самого лучшего.
– Питер не любит ссор. Он ни с кем не ругается, а с ней-то тем более не стал бы. Хотя, после всего, что они сделали...
– Насколько я понимаю, Изабелла выступила с идеей проектирования миниатюрных домов еще тогда, когда работала у вас.
– Совершенно верно.
– А как же насчет... ну, того, что называется... интеллектуальной собственностью? Разве право на эксплуатацию этой идеи принадлежит не вам?
Питер начал отвечать, но в разговор вмешалась Иоланда:
– Конечно, все принадлежит Питеру. Просто он даже не решился попросить Изабеллу подписать бумагу о соблюдении его прав. Она ушла и все забрала с собой. Он не сказал ни слова, хотя я умоляла его настоять на своем. Фактически Изабелла похитила у него миллионы, да, миллионы, я не преувеличиваю...
Следующий вопрос я формулировала более аккуратно. Как я успела убедиться, Питер со своей основательностью вряд ли годится в свидетели. Более полезной может быть Иоланда, надо только выбрать правильный тон.
– Наверное, вы были вне себя от возмущения? – осторожно спросила я.
– Конечно! Она этого вполне заслуживала. Самовлюбленная, нахальная... – Она проглотила конец фразы.
– Да-да, я слушаю вас, – сказала я.
– Иоланда, – промолвил Питер, бросая на жену предостерегающий взгляд.
– Я не хотела плохо отзываться о ней, – взяла она себя в руки.
– Вы можете говорить все, что считаете нужным. Насколько я понимаю, Изабелла любила крайности...
– Крайности! Это слишком мягко сказано. Она была просто-напросто нечестным человеком!
– Я не думаю, что мы имеем право на такие обобщения, – наклонился Питер к жене. – Ты можешь относиться к ней по-всякому, но нельзя не признать, что она была чрезвычайно одаренным человеком.
– Да, это правда, – согласилась Иоланда, покрывшись румянцем. – И, как я понимаю, она не всегда была виновата. Порой мне даже бывало жаль ее. У нее были расшатанные нервы, она часто срывалась. У этой женщины имелось все, не было только счастья. Дэвид присосался к ней, как клещ, и выпил из нее всю кровь.
Я подождала, надеясь, что она продолжит рассказ, но она молчала. Я взглянула на Питера.
– Вы тоже так считаете?
– Не мне судить.
– Я и не прошу вас судить. Мне просто нужна ваша точка зрения, чтобы понять кое-какие вещи.
Он помолчал и сказал после паузы:
– Мне кажется, она была несчастным человеком. Не знаю, что можно добавить к этому.
– Как долго она работала у вас?
– Чуть больше четырех лет. Это было что-то вроде стажировки.
– Симона сказала, что у нее не было архитектурного образования.
– Верно. У нее не было образования, но были великолепные идеи. Энтузиазм перехлестывал через край. Она была, если можно так выразиться, столь же талантлива, сколь несчастна.
– У нее бывали периоды депрессии?
– Да, она не могла с ними справиться, поэтому злоупотребляла спиртным, – сказал он.
– Она пила, потому что была алкоголичкой, – вмешалась Иоланда.
– Мы же не знаем всего, – добавил Питер.
Иоланда принялась хохотать, картинно изображая приступ смеха.
– Мужчина никогда не согласится, что у красивой женщины могут быть изъяны.
Мне снова стало не по себе.
