суде, разговаривают именно таким тоном.
– Я ему позвонил.
– Откуда ты узнал номер телефона?
– Позвонил в справочную.
– Почему ты решил связаться с ним?
– Мне показалось тогда, в тюрьме, что у него почти нет друзей. Я сам когда-то попал в такую же ситуацию. Когда ты нарушаешь закон, от тебя все отворачиваются.
– То есть ты вообразил себя его другом, причем лучшим. Что дальше?
Он начал плести какую-то околесицу и, осознавая это, явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Ну, я же знал, где он живет – в Хортон Равин... в общем, я подумал, почему бы нам с ним не пообедать вместе, выпить чего-нибудь. Мы же все-таки сидели в одной камере, и я подумал, что он не откажет мне в гостеприимстве.
– То есть ты решил занять у него денег, – уточнила я.
– Можно и так сказать.
Судя по всему, в первый раз за все время нашего разговора он сказал правду.
– Я был на мели, без копейки, а у этого парня с деньгами проблем не было. Он их просто...
– Этот момент пропускаем. Я тебе верю. Теперь опиши дом.
– Он тогда жил в доме своей погибшей жены – ну, в том, который на холме, в испанском стиле, с огромным участком, с бассейном...
– Поняла. Давай дальше.
– Я постучал в дверь. Он был дома. Я сказал, что проходил мимо и решил зайти, чтобы поздравить его с оправдательным приговором. Он пригласил меня войти, мы выпили...
– Что пили?
– Он пил какую-то дрянь – водку с тоником и соком. У меня был бурбон с содовой. Великолепный бурбон...
– Итак, вы пили...
– Точно. Мы, значит, выпили, а какая-то старушка на кухне наварганила ему бутербродов. Полный поднос. До чего же они были зеленые! Не все, конечно, там были и нормальные, с колбасой. Еще были чипсы, почему-то серого цвета. Я, помню, спросил: 'Почему они серые-то?' А он говорит: 'Это такой сорт кукурузы'. Но они были совсем серые! Так мы сидели и выпивали с ним почти до полуночи.
– Как насчет ужина?
– Ужина никакого не было. Мы ничего не ели, кроме бутербродов и чипсов, поэтому нас так развезло.
– Что еще?
– Вот тогда-то он и сказал про это самое, ну, что это он ее кокнул.
– Что именно он сказал?
– Сказал, что постучал в дверь. Она спустилась в прихожую и зажгла свет. Он подождал того момента, когда она, припав к глазку, заслонила свет. Тогда он выстрелил. Бу-у-у-м-м!
– Почему же ты не рассказал мне эту историю с первого раза?
– Да она выглядела как-то не очень складно, – замялся он. – Ну, то, что я пошел к нему просить денег. Ведь получается, что я его вроде как шантажировал. Никто не поверил бы, что он сам мне в этом признался. Тем более, что он повел себя очень благородно, тут ничего не скажешь. Я не хотел быть неблагодарным.
– С какой стати он признался в убийстве?
– Почему бы и нет? Его же оправдали, а закон не разрешает судить дважды за одно и то же преступление.
– Это касается только суда по уголовным делам.
– Ну да. Но насчет суда по гражданским делам ему вряд ли стоит беспокоиться.
– Ты готов повторить свои слова в суде?
– Я не против.
– Давать показания придется под присягой, – сказала я. Нужно было, чтобы он осознал, о чем идет речь.
– Понятно. Только... знаешь...
– Только что?
– Я хотел бы тоже кое-что получить взамен, – проговорил он.
– Что, например?
– Игра должна быть справедливой.
– Никто не будет тебе платить за это деньги.
