мужчин. Однако, как она уже говорила Бесс, от разбитого сердца еще никто не умирал.
Конечно, ее, как и Бесс, эта мысль мало утешала. Но в отличие от Бесс она сильная, уверяла Джинни себя. Достаточно сильная, чтобы не страдать, а действовать. А что делать, понятно. Уехать из Греции. Немедленно. Прежде, чем придет Филип и станет убеждать ее отказаться от Дэймона. Встречи с ним, с человеком, который предал ее чувства, она не вынесет.
— Лучшее лекарство после беседы с Джейсоном — стаканчик вина, — услышала Джинни голос Лидии и нехотя обернулась.
— Боюсь, тут не поможет и целая бутылка. Понимаешь, Лидия, я должна уехать. Сегодня же, — добавила она, чувствуя, как болезненно отозвалось это слово в ее сердце.
— Как — сегодня?
— Да, обязательно сегодня.
Лидия испуганно моргнула.
— Но ты не можешь... Джинни, пожалуйста, подожди хоть несколько дней. Пока тебя не было, звонил Стюард, он приглашает нас с тобой на обед.
Джинни грустно посмотрела на Лидию, прекрасно понимая ее. Лидия очень хотела встретиться со Стюардом, но понимала, что не сможет в одиночку противостоять Филипу, для этого ей необходима Джинни.
Джинни опустила глаза. Она не собиралась объяснять Лидии, как той следует поступить в случае со Стюардом, что и как сказать Филипу... Но Лидия не должна изображать убитую горем вдову. Она имеет право знать, что представлял собой ее муженек.
— Лидия...
И замолчала, подбирая нужные слова.
— Что?
Джинни не смогла придумать, как смягчить свое сообщение, и решила сказать напрямик.
— Лидия, отец Дэймона не Филип, а Креон. Но я понятия не имела, что он женат.
— Вот оно что, — протянула Лидия. — А я все гадала, зачем Филип привез тебя сюда и какое Джейсону вообще дело до этого.
— Ты не очень-то удивлена, — заметила Джинни.
Лидия пожала плечами:
— Кто такой Креон, я поняла еще во время нашего медового месяца. — Потом помолчала и добавила: — Только ты не похожа на других его женщин.
Джинни почувствовала, что ситуация ускользает из-под контроля.
— Нет?
Лидия покачала головой:
— Ты слишком независимая. Креону нравились красивые, но малоопытные женщины.
Потому что, будь они поопытней, они бы быстро раскусили его, подумала Джинни. Еще она подумала, не сказать ли Лидии, что настоящая мать Дэймона — Бесс, но решила, что, пожалуй, не надо. Пусть Бесс сама решает, сообщить семье Креона правду или нет.
— А почему ты не поговорила с Филипом о своем муже? — с любопытством спросила Джинни.
Лидия вздохнула:
— А что толку? Развестись с ним я не могла, я потеряла бы дочерей. А если бы Филип и сказал что- нибудь Креону, это ничего бы не изменило.
— Наверное, нет, — согласилась Джинни. Креон был слишком избалован Джейсоном. На других людей он смотрел лишь как на средство для получения удовольствий. Ее задача — избавить Дэймона от любого влияния Джейсона.
Глава девятая
— Если вы хотите, то можете пройти в самолет сейчас, пока пассажиров еще мало, и устроить ребенка. — Стюардесса блеснула яркой профессиональной улыбкой.
Нет, Джинни вовсе не хотелось идти в самолет, она не хотела улетать от Филипа. Да же теперь, зная, что его чувства были сплошным притворством, она все еще любила его. Любила и хотела быть рядом с ним.
— Что-то не в порядке? — наклонилась к ней стюардесса.
— Нет, благодарю вас, — с трудом выдавила Джинни, поднялась на ноги и последовала за стюардессой в самолет. Ей нужно уехать сейчас, до того, как Джейсон попытается отобрать Дэймона через суд. В Америке все будет проще: ни один американский суд не позволит отобрать ребенка у матери. Но здесь, в Греции... Она не хотела рисковать. Бесс не выдержит даже временной разлуки с Дэймоном.
А Филип? Что Филип? В общем-то, Джинни не могла по-настоящему винить его в том, что случилось. Он не заманивал ее в постель. Необходимости не было. Она сама жаждала его любви. А теперь... Теперь он найдет себе тихую, безответную женщину, такую, как Лидия, и женится на ней. Да и искать особенно не придется, женщин у него более чем достаточно, любая с радостью бросится в его объятия. Но счастлив он не будет, потому что с такой женщиной ему скоро станет скучно, и он все равно начнет вспоминать...
Стоп! Ни к чему хорошему эти мысли не приведут. И Джинни решила думать о чем-нибудь другом. Она наконец устроила Дэймона, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
Когда она вернется домой, ей будет легче. Там ничто не будет напоминать о Филипе. Уже через неделю она станет смеяться над сегодняшними своими страданиями.
Филип вошел в свои апартаменты. Быстро заглянул в гостиную — пусто, прошел на балкон. Джинни должна быть дома. Он хотел видеть ее, хотел обнять крепко-крепко. В течение всего этого утомительного дня его согревала одна мысль — дома его ждет Джинни. Он обнимет ее, станет целовать и забудет все свои неприятности. И еще он хотел поговорить с ней, рассказать о тех непроходимых дураках, с которыми он вынужден иметь дело.
К огромному своему разочарованию, на балконе он увидел только Лидию, она кормила Джесмин.
— Где Джинни? — нетерпеливо спросил он.
Лидия испуганно моргнула, посмотрела на него, не зная, что сказать. Что бы там ни говорила Джинни, вряд ли Филип обрадуется ее отъезду. Хотя Дэймон и не его ребенок, но она видела, как Филип держал мальчика на руках; тут не могло быть никакой ошибки, совершенно очевидно, что он любит малыша. А Джинни... Лидия вздохнула. Никогда ни один мужчина не смотрел на нее так... Ни один — даже Стюард...
Лучше всего, решила она, выдавать новости порциями.
— Я знаю про Креона, — сказала она.
— Что ты знаешь про Креона? — осторожно спросил Филип.
— Что Дэймон его сын.
Филип провел рукой по волосам.
— Она не должна была говорить тебе, — пробормотал он, раздосадованный тем, что Джинни опять не послушалась его, но не слишком удивленный. — Даже если это правда — заметь, я говорю «если», — тебе незачем было это знать.
Лидия вздохнула и решительно произнесла:
— Филип, ты самый лучший брат на свете. Но Джинни права. Это моя жизнь. И принимать решения должна я сама.
Филип уже готов был разразиться гневной тирадой — Лидия так неопытна, она совсем не знает мир, — но вдруг почувствовал облегчение: он больше не ответствен за ее счастье. И вместе с тем ощутил легкое чувство вины: какой же он эгоист, не хочет защитить свою сестру.
— Не художник ли причина твоего внезапного прозрения? — спросил он.
Лидия нервно разгладила складку на платьице Джесмин. Она сомневалась, что у нее хватит
