себя слишком взрослой для таких игр, присоединилась к общему веселью и смеялась, и хихикала вместе с младшими девочками.
— Он возвращает им детство, — проговорила Джудит; Гилл не слышал ее, поглощенный шумной возней. В глазах Джудит стояли слезы. — Я не знаю, как это сделать.
— У тебя никогда не было детства, — Пал обнял сестру за плечи и притянул ее к себе. — Тебе слишком быстро пришлось вырасти, чтобы спасти меня и Мерси.
Она подняла глаза на своего “маленького братца”, который за последние годы вытянулся так сильно, что был теперь на полголовы выше нее.
— Ох, Пал, Гилл просто
— Именно об этом, — усмехнулся Рафик, — мы и хотели с вами поговорить.
— Ты хочешь говорить о деле, пока Чиура ползает по Гиллу и карабкается по его бороде? — тихо поинтересовался Калум.
— Это самое безопасное время, — ответил Рафик, едва шевеля губами. — Пока его осаждают дети, можно быть уверенным, что он не впадет в бешенство.
Они довольно осторожно объяснили, в чем состоит суть их соглашения с Хафизом Харакамяном, и с облегчением увидели, что широкое лицо Гилла расплылось в улыбке.
— Это, — жизнерадостно объявил он, — очень упрощает дело!
— Мы, э-э, надеялись, что ты увидишь это дело именно в таком свете, — сказал Рафик.
Гилл посмотрел на Джудит.
— Дельзаки Ли ввел в дизайн базы прекрасные апартаменты для вас, Джудит. Там вполне достаточно места для двоих, как полагаете? Как вы полагаете, Ли возьмет какую-нибудь супружескую пару, чтобы работать с детьми, или отдаст эту работу вам?
— Предложение нужно делать
— Что ж! — Гилл хотел было встать, но с первой попытки ему это не удалось.
— Но сперва, — продолжала Джудит, — предложение надо было бы сделать
Гилл поднял на нее глаза.
— Я тоже старомоден, — ответил он, — и я отказываюсь делать предложение в присутствии двух горняков и оравы хихикающих детей.
— Значит, нам придется сделать это за тебя, — хором заявили Калум и Рафик.
Калум опустился на колено перед Джудит. Рафик приложил обе руки к сердцу. Гилл начал медленно краснеть.
— Дорогая Джудит, — заговорил Калум, — прошу вас, окажите нам великую милость…
— …и великую честь Гиллу, — прибавил Рафик.
— Подарите дом и семью этому бедному, старому, страдающему артритом…
— У меня
— …разоренному, одинокому, нелюбимому… — продолжал Рафик, не обращая внимание на протесты Гилла.
— Немедленно прекратите, вы двое! — прервала их Джудит. — Уж нелюбимым-то его никак нельзя назвать, — она одарила Гилла нежным взглядом; к этому моменту лицо Гилла было уже скорее пурпурным, чем красным. — Но зато, как мне кажется, если вы немедленно не перестанете, его хватит удар.
— Тогда вам лучше принять его предложение, — немедленно заявил Калум. — Вы же не хотите отвечать за то, что этот несчастный старик умрет от апоплексии, верно? Такая добрая девушка, как вы..
— Мы попросим Ли оставить за вами те апартаменты на Маганосе, — предложил Рафик. — “Дом Джудит Кендоро: Приют для блудных горняков”.
— Выметайтесь отсюда, — взревел обретший дар речи Гилл, стряхивая с себя детей, — и дайте мне сделать предложение моей девушке так, как хочу я, и тогда, когда хочу я! — с этими словами он выставил Калума, Рафика и всех троих девочек из комнаты. — И не смейте подслушивать!
Подслушивать два бывших партнера не стали, что говорило многое об их дисциплине — как и о том факте, что, по их искреннему убеждению, Гилл и Джудит прекрасно подходили друг другу.
Они оба спустились вниз с легким сердцем; однако теперь следовало решить вопрос, что же делать с находящимся под угрозой лунным проектом на Маганосе.
— Взятки уже ничего не дадут, — сказал Рафик. — Я подозреваю, что здесь на карту поставлено нечто большее, нежели деньги, или престиж, или просто власть.
— Я бы не стал говорить о “просто” власти, Рафик, — заметил Калум; внезапно, то ли из-за того, что он не представлял, что делать с оказывавшимся проекту сопротивлением, то ли из-за счастливой сцены, разыгравшейся в комнатах детей, на него накатила волна депрессии.
Не может быть, чтобы все дело было только в этом загадочном Флейтисте: скорее, мистеру Ли противостоит организованная оппозиция..
— Что ж, чего не может узнать мистер Ли, то выяснит дядя Хафиз.
— Ты хотел сказать, папа Хафиз? — при всем своем подавленном настроении, Калум не смог удержаться от этого укола.
— Дядя, папа — какая разница! — пожал плечами Рафик. — Мы оба Харакамяны, и нас ничто не остановит!
Он взмахнул крепко сжатым кулаком, словно демонстрируя свою решимость, но, поскольку они уже дошли до дверей апартаментов мистера Ли, просто тихо постучал.
За то время, пока они были в комнатах, отведенных детям, дядя Хафиз успел присоединиться к мистеру Ли, как и потасканного вида человек, в котором Калум и Рафик узнали Педира, наемного водителя скиммера, который возил Акорну и Джудит на их “экскурсии”.
— О, замечательно, что вы уже вернулись, — сказал мистер Ли. — Вы знаете Педира?
Рафик и Калум поздоровались и сели, после чего мистер Ли продолжил:
— Он — источник многих сведений о том, что происходит на Кездете, и местных сплетен.
— Знает, где тут хоронят своих мертвецов, если можно так сказать, — прибавил дядя Хафиз, поглаживая небольшую бородку, за которой он тщательно ухаживал.
— Мы, — тонкая рука мистера Ли указала на дядю Хафиза, — полагая, что настало время ввести Акорну в общество…
— …как бы мы ни относились к этому обществу, — вставил Хафиз.
— ..приглашаем, — теперь Ли указывал на Мерси, сидевшую за консолью компьютера и что-то печатавшую так быстро, что слышался только непрерывный треск клавиш, — всех людей, обладающих состоянием и занимающих высокое положение в городе, на великолепный гала-банкет и танцы.
— Придут все, кто хоть что-то из себя представляет на Кездете, — сказал Хафиз, — поскольку до них донесут ту мысль, что, если они не приглашены, это указывает на их низкое положение в обществе по отношению к тем, кто уже есть в списке приглашенных.
— Но Акорна, — встревожившись, хором сказали Калум и Рафик, — будет в опасности.
Хафиз махнул рукой, отметая их напрасные тревоги.
— Не в этом доме, — ответил мистер Ли. — Множество людей будет наблюдать за ней в течение всего вечера: у них глаза орла и когти тигра.
Хафиз откинулся назад в кресле, сплетя пальцы и глядя в потолок с задумчивой улыбкой.
— Она будет одета в платье, достойное принцессы, королевы, императрицы… — он взмахнул рукой, словно ему не хватало слов описать это великолепие, — на ней будут украшения… в которые, — он перевел взгляд на своего племянника, — будут вмонтированы электронные системы, оберегающие ее от любой возможной опасности.
— Ах, это гениально! — Рафик расслабился и откинулся на спинку кресла, вытянув ноги, сунув большие пальцы рук за пояс и приготовившись внимать перлам мудрости и хитроумия, которые, как он полагал, должны были сейчас посыпаться на него градом.
Калум с улыбкой подошел к Мерси и сел рядом с ней.
