Паутина

сделал. Если хотите, я у него спрошу.

— Пожалуй, я спрошу сама. Если вы скажете мне, где его найти…

Яна нахмурилась.

— Что-нибудь случилось?

— Просто мне нужны кое-какие сведения. И если бы удалось поговорить с Аланом, это сильно бы мне помогло.

— Ну что ж… — Подойдя к письменному столу, Яна мгновение помялась, потом пожала плечами. — Надеюсь, Алан позаботится о своих интересах. — Что-то написав в блокноте, она вырвала листок и протянула его Стефани. — Обычно к четырем он дома.

— Спасибо.

Яна проводила ее до двери.

— Когда увидите Макса, передайте ему от меня привет. Мне все равно, будет он скрываться и дальше или нет. Он сделал для меня доброе дело, и я никогда не забуду этого.

— Спасибо, — снова поблагодарила ее Стефани. — Рада это слышать.

Сев в такси, она задумчиво глядела сквозь стекло на струи дождя, думая о Максе. Его любил Робер, им восхищалась Яна. Макс пытался контролировать все, что его окружало, по собственным правилам, независимо от того, творил он добро или преступал закон. Они даже не погнушались черной работой. Это было как в кино. Я не смогла полюбить его, мелькнула у нее мысль. Но я не захотела получше узнать его и понять. Жаль.

Сабрина уже расставила в гостиной столик, и Стефани, прежде чем сесть, постояла у камина, согреваясь. На улице дул порывистый ветер и шел дождь, а в доме было тихо, тепло и уютно. Стефани вздохнула, когда Сабрина наливала в бокалы белое вино.

— Как хорошо! Как хотелось бы продлить эти мгновения!

— Да, мы обе об этом думаем.

Открыв супницу, Сабрина разлила суп по тарелкам, и Стефани вдруг подумала, что сестра держится как хозяйка дома, разливая вино и суп. Она что, уже решила вернуться сюда? Чего она хочет?

— Расскажи мне о Яне, — попросила Сабрина и, слушая короткий рассказ Стефани о встрече и беседе, подумала, как хорошо та выглядит, как уверенно держится. Неужели она думает, что может делать все, что ей захочется, с Пенни и Клиффом, с Гартом, с Леоном? Со мной? Она не верит, что я сразу же уйду от них; ведь она знает, как много они для меня значат. — Значит, следующий у нас Алан, — подытожила она, когда Стефани умолкла. — Ты сама хочешь с ним поговорить?

— Нет, теперь твоя очередь. Если только ты не против. Ты с ним раньше встречалась?

— Я встречалась с его матерью, но мне она никогда особенно не нравилась. Ксантия Летридж. Насколько я помню, с ней никто никогда не разговаривал, потому что она не отличалась умением хранить секреты. Стоило ей довериться и что-то рассказать, как наутро об этом знал весь Лондон… — Она поймала на себе взгляд Стефани. — Может быть, у них это фамильная черта. Я позвоню ему. Если он в городе, то встречусь с ним завтра.

Алан Летридж жил в особняке, обставленном вышедшей из моды мебелью, видимо, перешедшей к нему от родителей.

— Почти рухлядь, правда? — спросил он Сабрину, идя впереди и указывая ей дорогу в гостиную. Он был высок ростом, худощав, с красивым, энергичным лицом, с длинными волосами; на нем были голубые джинсы и просторный свитер. — Неудивительно, что они решили ее сбагрить. А я слишком ленив, чтобы ходить по магазинам, к тому же все равно не знаю, что купить. Сижу вот и жду принцессу, которая появится и сделает эту берлогу дворцом. Не хотите ли присесть, миссис Андерсен? Чем могу служить? Помнится, как-то раз, довольно давно, мне доводилось встречаться с вашей сестрой, но вот где — забыл.

Присев, Сабрина подождала, когда он сядет.

— Я ищу Макса Стювезана и подумала, что, может, вы сумеете мне помочь.

— Макса? Макса Стювезана? О чем вы говорите? — Воцарилась звенящая тишина. Сабрина чуть ли не слышала, как у него в голове, нагоняя одна другую, теснятся мысли. — Это что, шутка? Макс погиб.

— Считалось, что погиб. Но разве вам не удалось выяснить, что он остался жив?

— Мне? Ничего мне не удалось выяснить. Каким образом? Ведь я не был с ним знаком, да никогда и не видел его. То есть, время от времени мы с ним, конечно, встречались, как это обычно и бывает среди людей… знаете, на приемах или на скачках, но разговаривать никогда не разговаривали. Ну… то есть, если бы я его увидел, то, наверное, и не узнал бы.

— А, по-моему, вы знали, что он жив, и кому-то сказали об этом.

— Нет, я никому ничего не говорил. — Словно в надежде на помощь со стороны, он вперил взгляд в потолок. — То есть, я не знал, что он жив, стало быть, разумеется, никому ничего не говорил.

— А, по-моему, все-таки говорили. Очень важно, чтобы вы мне сказали, кому именно.

— Никому! Послушайте, миссис Андерсен, прошу прощения, но, судя по всему, я ничем не могу вам помочь, так что, если у вас нет ко мне других вопросов… то есть, извините за бестактность, но… — Встав с места, он посмотрел на нее сверху вниз.

Тоже поднявшись, Сабрина подошла к нему. Он в самом деле вел себя с ней бестактно, и единственной тому причиной был охвативший его страх.

— Мы с вами не в бирюльки играем, Алан. Все это очень серьезно. По большому счету, из-за вас кое-кому может грозить опасность… — В глазах у него отразилась паника, но он упрямо сжал губы и не спеша направился к двери. Вот здесь я допустила ошибку, подумала Сабрина, да, ошибку, потому что мы со Стефани еще не решили, как много можно ему рассказать. Направившись следом за ним к двери, она снова заговорила, но на этот раз уже более непринужденным тоном.

— Если вы что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне. Я остановилась в доме леди Лонгуорт и пробуду в городе еще несколько дней.

— Нечего тут вспоминать! — Точь-в-точь как Клифф, мелькнула у Сабрины мысль, — такой же недовольный, ворчливый тон. Чувствует сам, что виноват.

— Он лжет, причем не очень умело, — сказала она Стефани, когда вернулась домой.

— Он что, боится? — спросила та. — А чего ему бояться?

— Может быть, Яны. Если она та принцесса, которую он ждет, то ему не хотелось бы, чтобы она узнала. Ведь он нарушил обещание, а это повлекло за собой серьезные последствия. Нам с тобой нужно решить, что мы можем ему рассказать на случай, если снова придется разговаривать с ним.

— Почему мы не можем рассказать ему, что произошло с Максом?

— Потому… — Встав, Сабрина взяла поленце и бросила его в огонь.

Они сидели в гостиной наверху, где проводили большую часть времени. Окна были зашторены, огонь, пылавший в камине, бросал медно-красные блики на их лица. На колени Сабрины, полулежавшей в шезлонге, и Стефани, свернувшейся калачиком в глубоком кресле, были наброшены кашемировые пледы. На столике стоял чайный сервиз, время от времени они с улыбкой переглядывались от того, что им так хорошо вместе в этом теплом и тихом доме. — Потому что, мне кажется, нам вообще никому ничего не стоит говорить.

— Но почему? Как мы узнаем, кто подослал того типа, если никому не станем рассказывать о том, что произошло?

— Не знаю. Но, по-моему, лучше никому ничего не говорить, по крайней мере пока. Интуиция. Если хочешь, давай поговорим об этом подробнее, но я сама не знаю, почему мне так кажется.

— Да нет, я тебе верю. — Наклонившись вперед, Стефани сняла с чайника стеганый чехольчик и налила чай в чашки. — Но если Алан так ничего нам и не расскажет, что мы будем делать?

— Тогда надо будет поговорить с Ласло и Карра. Не знаю, насколько близкие отношения у них были с Максом, но мы точно знаем, что они работали на него, но потом рассорились из-за того, что занимались еще и подделкой произведений искусства. Может быть, кто-то заводил с ними разговор о Максе или задавал вопросы, показавшиеся странными… или… Ой…

— Что такое?

— Я вспомнила. Вот странно! Прошлой весной, когда я была здесь, Дентон пришел в «Амбассадорз»