Лунзи свысока смотрела на «память расы» и другие явления того же рода, считая их проявлением комплекса неполноценности, и пропускала мимо ушей подобные замечания. «Память расы» оправдывала себя лишь в тех ситуациях, с которыми предки ранее сталкивались на собственном опыте. А ей уже не раз приходилось лечить от обезвоживания многочисленных вефтов с инженерного факультета, особенно первокурсников, бывших новичками на Астрис. А один юный сетти, изучавший на Астрис межпланетную дипломатию, чуть не довел себя до заболевания пищеварительного тракта, и пришлось показывать ему, какие местные растения употреблять в пищу не следует.
Этот день на службе выдался на редкость спокойным. Никому из её больных не требовалась немедленная помощь, поэтому она отложила истории болезни в стопку на кушетке и присела выпить чашку чаю. Чуть позже ей предстояло отчитаться перед доктором Рутом, а пока имелось немного свободного времени, и она позволила себе немного расслабиться. Рут был добрый и терпеливый учитель, который только улыбался её стремлению обойти лечащие машины вместо того, чтобы бранить за приверженность старинным идеалам.
Лунзи снова чувствовала уверенность в себе. Она все ещё побаивалась вступать с пациентами в непосредственный контакт, но с каждым разом все меньше и меньше. Она полагала, что не правильно целиком и полностью полагаться только на помощь машин. По её твердому убеждению, целителю не следовало быть только техником. Но эти её представления почти никто не разделял.
Солнечные пятна не торопясь ползли по комнате. Вот они легли у её ног, как любимый домашний зверек, пребывающий в добром расположении духа. Лунзи перевела вожделенный взор с персонального портативного компьютера, подаренного ей Ти на тридцатишестилетие, на маленькую полку с древними классическими книгами на дискетах, которые она раскопала в лавке букиниста. Полное собрание сочинений Редьярда Киплинга, заменившее потерянное любимое издание, стояло на полке в переднем ряду, маня к себе взор. Хотя времени, остававшегося до выхода на работу, было слишком мало, чтобы полистать книгу, его как раз хватало для ежедневных упражнений, которых требовала самодисциплина. Со вздохом Лунзи отставила пустую чашку и приступила к разминке.
– Делу – время, потехе – час, Кип, – с сожалением сказала она. – Ты бы понял это.
Крепкие ахиллесовы сухожилия между бедрами и пятками были растянуты у неё так хорошо, что она могла согнуться, положить ладони на пол плашмя и расслабить локти, не сгибая при этом коленей. Скованность мышц улетучилась без следа, когда она грациозно проделала ряд танцевальных па. Легко прыгая по комнате и сражаясь с невидимым противником, Лунзи старалась держаться подальше от компьютера и картин. Дисциплина учила, что надо поддерживать и увеличивать возможности мышц и сухожилий. Каждое упражнение предназначалось не только для тренировки определенной группы мышц, но и для того, чтобы почувствовать, что по сравнению с началом занятий энергетика твоя возросла. Она замечала, что походка её стала намного легче. Она передвигалась столь же бесшумно, как собственная её тень по освещенной солнцем стене. Движения её были плавны, каждое из них как бы вытекало из предыдущего.
Выпрямив спину, Лунзи приняла позу для медитации, сидя на пятках перед кушеткой. Солнечный свет заливал её колени. Она вытянула руки перед собой, повернула их ладонями вверх и позволила им медленно опуститься вниз, на колени.
Потом Лунзи закрыла глаза, постепенно отключая сознание до тех пор, пока не стала ощущать одно лишь своё тело: давление ягодиц на дуги ступней, тепло солнечного света на коленях, шероховатую поверхность ковра под кончиками пальцев рук. Крепкие мускулы легко удерживали её спину прямой.
Глубже. У основания носоглоточных пазух она ощутила привкус недавно выпитого чая и почувствовала, как теплая жидкость давит на стенки желудка.
Лунзи мысленно прощупывала каждый мускул, который заставлял расширяться и сжиматься её легкие, ощущая облегчение каждой клеточкой своего тела, когда свежий кислород достигал её, вытесняя усталость вместе с окисью углерода.
Следующими расслабились мускулы лица и челюсти.
Лунзи начала поочередно представлять себе органы и кровеносные сосуды своего тела и направлять им свои представления, проверяя их функции. Все было в порядке. Наконец она позволила своему сознанию занять главенствующую позицию вновь. То был момент перехода изнутри – наружу, в мир. Это состояние являлось величайшим источником силы, достигаемой медитацией, и целью, к которой стремился её дух.
Лунзи вышла из состояния транса и услышала шум турбоватора, остановившегося за дверью. Тело её было отдохнувшим и раскрепощенным, внутри царило спокойствие. Она подняла глаза, когда в комнату влетел Ти.
Его добродушное лицо сияло.
– Лучшие из новостей, моя Лунзи! Самые наилучшие! Я нашел твою Фиону!
Она жива!
Лунзи почувствовала, что не может поднять рук, все ещё лежащих на полу.
Ей показалось, что сердце её перестало биться. Надежда, страх и возбуждение и следа не оставили от былого покоя. Возможно ли, чтобы это было правдой? Она хотела поверить радости, которую видела в его глазах, но не могла на это решиться.
– Ох, Ти, – прошептала она. Неожиданно у неё перехватило горло. Она протянула трясущиеся руки к мужчине, опустившемуся перед ней на колени. Он сжал её запястья и поцеловал подушечки пальцев. – Что ты нашел? – Тревога вдруг вновь охватила её. Она все ещё не могла позволить себе поверить.
Ти извлек из кармана маленький керамический информационный кубик и положил в её ладони:
– Это здесь. У меня есть доказательства в объемном виде. Медтехник первого ранга Фиона Меспил была обнаружена ИОК вне планеты незадолго перед тем, как колония исчезла. Ей следовало срочно отбыть по новому месту назначения, – объяснил Ти. – Это был непредвиденный случай, и корабль, который забрал её по пути – частное торговое судно, – не принадлежал к ведомству ФОН, поэтому имя её не вычеркнули из ведомостей бедного Феникса.
Она жива!
– Жива… – Лунзи больше не сдерживала потока счастливых слез, хлынувших из её глаз. Ти вытер их, а потом промокнул и свои блестящие глаза. – Спасибо, Ти! Я так счастлива!
– Я тоже очень рад за тебя. Я уже несколько недель держал это от тебя в секрете, дожидаясь ответа на последние запросы. У меня не было уверенности. Не хотелось терзать тебя надеждой лишь ради того,
