забеспокоившись, не «тяжеловесы» ли здесь поработали. Возможно, это был заговор, имевший целью напасть на адмирала.
– Никто не должен был, доктор. А вы ничего не слышали о линии «Фатум-Круиз»? Это же собственность компании «Параден».
Лунзи покачала головой:
– Я ничего не знаю о них, честно говоря. Мне кажется, я где-то слышала это имя прежде, но не более того. Я работаю по найму временно, пока мы не дотащимся до орбиты вблизи Альфы Центавра через четыре месяца. А почему вы так обеспокоены? Чем отличилась компания «Параден»?
Инженер потеребил нижнюю губу:
– Я очень надеюсь, что эта комната не оснащена подслушивающими устройствами. Компания «Параден» гоняет свои суда по космосу, не ставя их в доки для капитального ремонта, так долго, как только возможно. Мелкий текущий ремонт проводится, но значительные неполадки откладывают до тех пор, пока кто-нибудь не выразит недовольство. И этот кто-нибудь всегда вскоре оказывается уволен.
– Это крайне несправедливо. – Лунзи была искренне возмущена.
– Я уж не говорю о риске для жизни пассажиров и экипажа, Лунзи. Ну а свистуны никогда не чувствовали себя в безопасности. Семья Парчандри, владеющая компанией, хочет выжать всю возможную прибыль из вложенного капитала. «Фатум» – линия – всего лишь малая толика их владений.
Лунзи слыхала о Парчандри. Они слыли редкими скрягами.
– Уж не хотите ли вы сказать, что этот космический корабль в недостаточно хорошем состоянии? – нервно Осведомилась она. Теперь уже она осмотрелась, как будто удостовериваясь в отсутствии подслушивающих устройств.
Перкин вздохнул:
– Вполне возможно. Скорее всего так оно и есть. Гарантийный срок с последнего капремонта давным- давно истек. Судно должно было стать в док на Альфе, когда мы прибыли туда в прошлый раз. Главный механик порта с большой неохотой позволил нам выйти на орбиту. Может, с моральной точки зрения и не очень хорошо, что я вам рассказываю об этом. Мы, старослужащие, обычно не обсуждаем с новыми членами экипажа свои проблемы – опасаемся, как бы они не оказались шпионами, работающими на леди Параден. А если даже и нет, то, чего доброго, так перепугаются, что не смогут оставаться на борту.
– Ну, если что-то пойдет не так, вы же предупредите меня, да? – Она заметила, что лицо инженера стало вдруг непроницаемым. – Ну пожалуйста, – умоляла она. – Я не стукач. Я еду повидаться со своей дочерью. Мы виделись последний раз, когда она была ещё подростком. Я здесь только поэтому. И я однажды уже попадала в космическую катастрофу.
– Ну ладно, – смягчаясь, кивнул Перкин. – Молния не ударяет дважды в одно и то же место.
– Если только ты не громоотвод!
Перкин оттаял. Ему стало неловко, что он усомнился в своем же докторе.
– Я буду держать вас в курсе дела, Лунзи. Можете на это рассчитывать.
Но что там все-таки с моей ногой?
– Все в порядке, если не считать этого северного сияния. – Она указала на пятно у него на ноге. – И никто не должен об этом знать, кроме вас и вашего соседа по каюте: нечего привлекать внимание к вашей… э… неудаче, – добавила Лунзи, скрепляя магнитные застежки у него на штанине.
– От повреждений такого рода обычно и следа не остается. Колено будет плохо сгибаться, пока гематома не рассосется. Возможно, поболит немного.
Если боль будет сильной, примите анальгетик: я введу рецепт в медфайл синтезатора, что у вас в каюте. Но не более одной дозы в смену.
– Сделайте побольше, ладно? – попросил инженер и тяжело поднялся, опираясь на стол в преувеличенной заботе о своей больной ноге.
– Хорошо, но только чуть-чуть. Советую иметь в виду, что это запрет ваши кишки покрепче овсяно- бананового сандвича, – сообщила Лунзи, весело поглядывая на пациента. – Я никогда не прописываю этот состав молодым сетти. У них и без того достаточно проблем с ориентированными преимущественно на людей деликатесами вроде этого.
Перкин засмеялся:
– Это точно. Как-то работал у меня один. Вечно страдал. Так повара вырастили специально для него александрийский лист. И это единственное, что я узнал о нем. Сетти – самый скрытный вид, который я только знаю.
– Если хотите, я дам вам ещё линимент – будете натирать вашу ногу до полного впитывания.
– Спасибо, доктор. – Перкин охотно взял пластиковый пакетик, протянутый ему Лунзи, и выскользнул за дверь, минуя следующего пациента, ожидающего встречи с врачом.
После этого разговора Лунзи и сама начала замечать, что, действительно, с кораблем дело обстоит не совсем ладно. Разумеется, разглядеть неполадки за мишурой побрякушек было трудновато, но стоило посмотреть внимательно…
Перкин оказался прав: многие узлы корабля нуждались в ремонте. Имела место постоянная утечка газа с палуб метанового сектора; многие пассажиры жаловались на запах в коридорах, которые к нему примыкали. Перкин и остальные офицеры пожимали плечами, латая прорехи одну за другой, и обещали держать ситуацию под контролем, пока они не доберутся до следующего порта назначения, в месяце пути от Альфы Центавра, где можно будет провести более основательный ремонт.
Лунзи даже начала беспокоиться, не случится ли с ними беды где-то на полпути к Альфе Центавра. Правда, вероятность дважды в жизни попасть в космическую катастрофу была близка к нулю, и только это пока успокаивало её. Такого не могло случиться с ней ещё раз. Или могло? Она надеялась, обеспокоенность Перкина преувеличена. С неприятным чувством надвигающейся беды Лунзи стала более внимательно прислушиваться к инструкциям по эвакуации. Держа слово, данное Перкину, она молчала об их
