— Ну вот, уже получше, — одобрила Лиз. — Однако по поводу носа нельзя сказать ничего определенного, пока не снимут пластырь.
Нелл чувствовала себя так, как будто все это происходит не с ней. Ей казалось, что машина плывет над землей. Это она сидела в красном «Мерседесе Спорте»; это ее волосы развевались по ветру, ее улыбка заставляла оглядываться стоящих у светофора мужчин. Лиз взглянула на Нелл, и они обменялись улыбками.
— У меня такое впечатление, как будто я начинаю какое-то грандиозное путешествие, — сказала Нелл, с детской радостью несясь навстречу неизвестному.
— За одно мгновение, — улыбнулась Лиз, — естественно, я не смогу тебя изменить. Ты это должна понимать. У нас с тобой впереди недели, даже целые месяцы работы.
— Да, это настоящее приключение. О… я чувствую себя так прекрасно. Знаешь… — Нелл быстро повернулась к Лиз.
— Что такое? — с тревогой спросила та.
— Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне было так хорошо
Это бесхитростное признание сказало Лиз о многом. У нее сжалось сердце. Она убрала руку с руля и положила ее на руку Нелл, державшую большую сумку со всем ее имуществом. Лиз крепко сжала ее руку.
— С этого момента это чувство станет для тебя естественным и вполне привычным, — пообещала она.
Неожиданно глаза Нелл засверкали ярким светом, как родниковая вода в тонком хрустальном бокале, однако голос остался твердым и решительным, когда она произнесла следующие слова:
— Я тебя не подведу. Это мой единственный шанс начать новую жизнь, и я его не упущу! Ни за что! Я скорее умру, чем допущу это!
Сила и решимость, прозвучавшие в этих словах, сказали Лиз гораздо больше, чем все услышанное до сих пор. Да, она все еще девочка, настоящая маленькая девочка, потому что, несмотря на богатый опыт уличного мата, грубости и унижений, под маской неприступности скрывалась легкоуязвимая наивная душа. Она скрывала детскую восторженность и впечатлительность под холодным блеском глаз и неприступным выражением лица. У нее, несомненно, есть характер и… и еще что-то. Это было качество сродни упрямству, но больше всего оно напоминало настойчивость и целеустремленность.
Когда они подъехали к дому, Лулу мыла окна, и Лиз представила ее Нелл. Лулу смерила Нелл с головы до ног внимательным взглядом и потом открыто улыбнулась, обнажив ослепительно белые ровные зубы.
— Я уже поставить кофе, — проговорила она с ужасным акцентом.
— Прекрасно.
— Сначала о главном. — Лиз бросила на кресло сумку и стала подниматься по ступенькам на второй этаж. — Я подобрала тут для тебя кое-какую одежду.
Они отобрали несколько пар брюк: из рубчатого плиса, черные и нежно-голубые; еще одни — из бронзового бархата и последние — из ярко-фиолетового крепа. Еще они отложили две пары джинсов, несколько свитеров разных цветов и две блузки — белую и кремовую.
— Все твоего размера, — уверила ее Лиз, помогая нести кучу отобранной одежды в нижнюю комнату, в которой Нелл теперь должна была жить. Комната была отделана в стиле «Веджвуд», в белых и голубых тонах, с длинными розовыми занавесками на окнах и таким же покрывалом на кровати.
Нелл быстро скинула юбку и свитер и надела джинсы. Они прекрасно сидели на ней. Немного покопавшись, Лиз нашла на дне гардероба пару коричневых туфель. Они были американского производства. Высший класс. Причесав волосы и завязав их сзади, Нелл осталась довольна тем впечатлением, которое произвело на нее ее отражение в зеркале. Схватив ненавистные теперь старые сапоги на высоком каблуке, пошлую юбку и водолазку, она направилась по ступенькам вниз.
— Где мусорное ведро? — на ходу спросила она Лиз.
— Оставь они здесь, — попросила Лулу, — я знаю кое-кто будет радоваться им.
— С удовольствием. — Нелл протянула вещи ей. Лулу сразу же засунула их в свою сумку.
— Она знает, чем ты занимаешься? — шепотом спросила Нелл.
— Конечно. Лулу можно доверять. Она у меня уже давно. Я ей верю. Она даже еще более прагматична, чем я, и всегда настаивает на том, чтобы я увеличивала свою ставку. Считает, что я мало беру. Она очень жалеет, что ей в этом деле не так везет, как мне, и что она — я цитирую — «давать всем это даже бесплатно». — Лиз откинулась назад и положила ноги на кофейный столик. — Это дом Проституток, — улыбнулась она.
— А у тебя много американских клиентов?
— Четверо. Двое — в Нью-Йорке, один — в Чикаго и один — в Сан-Франциско.
— Ты часто с ними встречаешься?
— Раз в полгода, или когда им приспичит. Обычно мне звонят, а сразу после этого я получаю билет в обе стороны, и в аэропорту Кеннеди или О'Хара меня у «Конкорда» уже встречает машина.
— И сколько ты там остаешься?
— Опять же все зависит от того, чего им захочется. Иногда на одну ночь, иногда — на неделю, иногда — на уик-энд. Когда за мной присылают, я перехожу в полное их распоряжение, в буквальном смысле.
— И ты думаешь, что они согласятся принять меня?
— Если я сделаю все правильно, то да. Это уже моя часть соглашения, так что не беспокойся. Я знаю их всех, знаю, чего они хотят, что любят и как далеко могут зайти в своих желаниях. Поэтому я могу предположить с большой точностью, что они примут, а что — нет. Я не собираюсь ставить их перед фактом и сбрасывать тебя как снежный ком на голову. Сначала я подготовлю почву, а спустя некоторое время выйду из игры, а ты войдешь. К этому времени, я надеюсь, смогу научить тебя всему, что умею сама.
— Они приходят и сюда?
— Никогда, — отрезала Лиз. — Это мой дом. А дома я делами не занимаюсь. Ты тоже не будешь заниматься. Ты будешь ездить к ним: туда, куда они захотят, на столько, на сколько им будет нужно, ну и, соответственно, за это ты будешь получать свои деньги. Однажды я вернулась домой из Сан-Франциско с десятью тысячами долларов. — Лиз вздохнула. — Сейчас он уже умер, но от него мне достался еще один очень хороший клиент…
Нелл была вне себя от восхищения. Эта женщина знала себе цену. У нее не было никаких комплексов неполноценности или, напротив, зазнайства и самоуверенности. Она ничуть не стеснялась того, чем занималась. У нее просто не было причин стесняться. Во всех ее жестах, словах и манерах сквозила спокойная уверенность, в основе которой лежали долгие годы напряженной работы и огромного успеха. Даже ее собственная неизбежная смерть не пугала ее. Какая бы еще другая женщина смогла относиться к такому событию с подобным прагматизмом и с такой — по крайней мере, внешней — легкостью? В какой-то момент Нелл увидела в ней свою добрую судьбу, свою покровительницу, но в душе все равно приказала себе не торопиться, стараясь сдержать оптимизм.
— Расскажи мне, пожалуйста, почему ты стала куртизанкой, — попросила она.
— Ну, самое главное, это то, что я люблю секс, — начала Лиз. — В принципе, я его всегда любила. Это, наверное, самый приятный вид деятельности, которым я когда-либо занималась. А тебе как, нравится это дело?
— Нет.
— Как нет?
— Для меня это не самое приятное занятие. Лиз закусила губу.
— Очень жаль, — через некоторое время произнесла она. — Потому что одно из главных условий — получать удовольствие от того, что делаешь. Все твои прежние привычки выброшены теперь на помойку вместе с твоей старой одеждой, поэтому о них придется, наверное, забыть. Теперь твоей самой первой привычкой должно стать желание давать и получать как можно больше удовольствия, столько, сколько могут доставить друг другу мужчина и женщина. — Она встала и прошлась по комнате. Ее голос оставался по-прежнему спокойным и ровным. — Тебе придется полюбить мужское тело во всех его деталях, потому
