которая всегда требовала удовлетворения.
Он снова представил ее себе такой, какой только что увидел. Она выглядела преуспевающей, уверенной и счастливой. Улыбка искренняя, он это почувствовал. Одета дорого. Она всегда хорошо одевалась, даже когда сама себя содержала, и вкуса у нее было куда больше, чем денег. Сегодня вокруг нее сияла аура больших денег, одно платье чего стоило. И сама Джулия выглядела превосходно. Очевидно, она преуспела, удачно использовала те деньги, которые вытащила из него. Да, определенно деньги у нее есть. Иначе, зачем бы е ней находился Маркус Левин? Этот жуликоватый сукин сын может унюхать деньги, если они на пятьдесят футов под землей. «Ну, — презрительно подумал он, — здесь ты, девушка, обмишурилась. Он тебя оберет до нитки, как пить дать».
Но что у нее с ним общего? Наверное, они любовники. Он вздрогнул, услышав свое имя.
— Я здесь, — крикнул он.
— Мистер Брэдфорд? Вас спрашивает мисс Тремейн.
Черт! Он напрочь забыл про нее, ему уже совсем не хотелось с ней встречаться. Хотелось остаться одному и подумать.
— Вы меня не нашли, — решительно сказал он посыльному. — Скажите, я попросил сказать, что меня срочно вызвали. Да, и выясните кое-что для меня… — Он вытащил из кармана доллар. — Узнайте, не остановилась ли здесь в гостинице некая Джулия Кэрри… да, и мистер Маркус Левин. Сразу возвращайтесь и скажите мне.
Мальчик вернулся: они в гостинице не останавливались.
Пусть так. Но где-то они живут. Он понял, что полон решимости узнать, где именно, да и все остальное тоже. Он не знал зачем. Он лишь сознавал, что должен это выяснить, чтобы спать спокойно.
17
— Ты прекрасно справился, дорогой, — похвалила его мать, когда он вернулся в Бостон. — Я так и знала.
— Твоя информация оказалась, как всегда, предельно точной. У них финансовые трудности, а швейцарцы им отказали. Я смог предложить 60 центов за доллар, и они вынуждены были согласиться. Филдинг особой радости не проявил, но выбирать ему не приходилось, а так он хоть сохранил работу.
— Пока мы не сможем его выставить. То, что он позволил делу зайти столь далеко, свидетельствует о том, что он теряет хватку. Как только станет возможно, мы его заменим. Итак, — продолжила она благодушно, — я думала, что ты поедешь в Палм-Спрингс на уикэнд.
— Передумал. Решил, поеду прямо домой и сообщу тебе приятные новости.
— Дорогой мой мальчик. Ты такой заботливый…
Но на этот раз он больше заботился не о ней. Первым делом он позвонил в сыскную фирму, которую они нанимали, когда им требовалась информация о конкуренте или проектируемой сделке. Брэд коротко объяснил, что он хочет получить информацию о женщине по имени Джулия Кэрри, находящейся сейчас в Лос-Анджелесе, в районе Беверли-Хиллз. Он сообщил коротко ее биографию и заявил, что хочет иметь информацию относительно последних пяти лет: где работает, как живет, материальное положение, друзья, и все остальное.
— Ее предлагают на ответственную должность, — объяснил он, — так что нам требуется знать, насколько она подходит, обычное дело. Гонорар тоже обычный и расходы, но ничего не упустите, даже ее личную жизнь. Вы понимаете?
— Будет сделано.
— Когда?
— Зависит от того, как глубоко будем копать, — три, четыре, пять дней.
— Копайте до самого дна, ни одного камня не оставляйте неперевернутым. И отчет в папке без названия направьте непосредственно мне, но не сюда. Я дам вам адрес.
Он позвонил знакомой в Нью-Йорке, попросил сообщить ему, когда прибудет пакет, и подержать его, пока он не сможет лично забрать.
Она позвонила ему через четыре дня. Поговорив с ней, он набрал другой номер.
— Марти? Это Брэд. Слушай, мне нужна железная причина, чтобы немедленно отправиться в Нью- Йорк. Ты ничего придумать не можешь?
— Что я за это буду иметь?
— Номер телефона Доди Лоуренс устроит?
— Годится. Куда позвонить?
— В офис. И лучше бы в ближайшие полчаса, я там буду.
— Идет.
— У них там какая-то неувязка в швейцарской сделке, — объяснял он позднее матери, изображая раздраженность, — мне надо лететь ближайшим рейсом.
Сделка была крупномасштабной, связанной с большими деньгами, так что он знал, что мать не рискнет ставить ее под угрозу. Кроме того, его всегда посылали в случае какой-нибудь неприятности.
— Тогда тебе нужно лететь, — сразу согласилась мать. — Но держи меня в курсе.
— Естественно.
— Что тут? — спросила приятельница, передавая ему объемистый пакет. — Грязные фотографии? — На пакете было написано:
— Надеюсь, парочка фотографий тут найдется. Огромное спасибо. — Он поспешно чмокнул ее в щеку. — Я еще позвоню.
Он вышел из дома, дошел до ближайшего бара, вошел и уселся в углу за пустой столик. Час и несколько двойных порций виски спустя он все еще сидел там, положив подбородок на костяшки пальцев и уставившись на фотографию пятилетней девочки с золотисто-рыжими волосами и его собственным лицом и глазами. Дженнифер Кэрри, или коротко — Дженни. Родилась через шесть с половиной месяцев после того, как он выставил Джулию. Он — отец, и он ничего об этом не знал. Все пытался с Кэролайн, а этот ребенок, его дочь, уже существовала, И ни намека от Джулии. Которая, кстати, весьма процветала. Он знал теперь все о Маркусе Левине, о компании Джулии Кэрри, о ее репутации, о том, сколько она зарабатывает, какие престижные заказы выполняет, о ее нынешней работе в Лос-Анджелесе.
Он заказал еще порцию выпивки, стараясь погасить недовольство, которое жгло ему внутренности. «Хитрая стерва, обманщица! Она не имеет права! Это несправедливо! Дженннифер моя дочь! Как она смеет? — подумал он с жалостью к самому себе. — Какое имеет право? Почему она может иметь все, тогда как я не имею ничего… ничего?»
Слово продолжало звучать в его мозгу, подобно насмешливому эху, не давалось в руки, не позволяло поймать себя и выбросить. Я остаюсь, говорило оно ему. Я слишком долго сюда добиралось. Он взял стакан, выпил одним глотком; то же слово уставилось на него со дна пустого стакана. Он заказал еще порцию.
Он был удивлен, расстроен, глубоко обижен. Вместо того чтобы с удовлетворением чувствовать, что он избавился от нее, у него появилось ощущение, что она сама выбросила его из своей жизни. Ей повезло больше. И это несправедливо.
«Мама знает, что надо делать, — подумал он. — Вот и решение. Я расскажу ей все, она знает, что делать».
Он поискал в кармане деньги и обнаружил, что его руки тряслись так сильно, что он уронил купюры на пол, а когда наклонился их поднять, в голове закружилось и в глазах так помутилось, что он едва не упал. Шатаясь, он выпрямился и позвал бармена.
— Вызовите мне такси, пожалуйста.
Холодный воздух заставил его покачнуться, когда он направлялся к машине.
— Я в своем такси пьяных не вожу, — угрожающе заявил водитель.
— Я не пьян, я болен.
— По твоему виду сразу можно сказать, что ты набрался, да и там бар неподалеку, верно?
