долга матери банку, зато теперь ей приходилось с трудом сводить концы с концами до будущего лета. Матильде было трудно уследить за огромной площадью Чуринги, и все же, если бы не кролики и кенгуру, травы на пастбищах для овец хватило бы. Из-за засухи у нее осталось всего тысяча тонкорунных мериносов, но если дождь не пойдет, ей придется резать кусты и кормить овец вручную, как всегда делала мать и остальные фермеры в таких случаях.
С достаточным запасом воды и еды в седельных сумках они с Габриэлем объезжали земли Чуринги. Матильда научилась спать на жесткой земле в одежде и ботинках, с ружьем под боком, готовая в любой момент защитить себя и овец от диких кабанов, динго и ядовитых змей. Она гнала овец вперед. Верный Блю бежал рядом. От вида каждой мертвой овцы ей хотелось плакать, но она понимала, что ничего не может с этим поделать.
Стрижка была уже на носу, и им с Габриэлем пришлось заняться подсчетом и сортировкой овец. Часть стада осталась на пастбищах, других загнали в загоны, некоторых привели на домашние выгоны. Овцы были хороши в этом сезоне. Конечно, не сравнить с тем количеством, к которому они здесь привыкли, но качество руна было не ниже.
Матильда зашла в пустую стригальню. Здесь еще стоял запах пота, ланолина, шерсти и дегтя. Она улыбнулась. Так вот что значит быть скваттером, хозяином овец, дающим миру самую высококачественную шерсть! Матильда посмотрела на пол, где пот многих поколений лучших стригалей оставил свой след, на баки с дегтем в углу и старенький движок. Затем сосредоточилась на том, что надо было еще подготовить. Придется обменять свиней на продукты и приготовить постели. Сортировочные столы сияли свежими досками. Но какой во всем этом смысл, если у нее не было денег на стригалей, мальчиков для дегтя и сортировщиков шерсти?
Она огорченно вздохнула. Стригали не будут работать бесплатно, а без них не будет и шерсти. На что она надеется?..
– Добрый день, Матильда! Вижу, ты уже пригнала овец?
Она резко повернулась – и радостно улыбнулась Тому Финли, великану с черной шевелюрой и зелеными глазами.
– Здравствуй! Да, почти все уже рядом. А как дела у вас, в Вилге?
– Стадо тоже почти собрано. Куча ягнят в этом году, несмотря на то, что не было дождя. Хотя коров пришлось подкармливать.
Матильда понимающе кивнула.
– Пойдем в дом, выпьем чаю. У меня даже припасена бутылочка чего-то покрепче.
– Чая будет достаточно, – сказал он, направляясь к дому по пустому двору. – Рад видеть тебя здоровой, Молли.
Его обращение вызвало у нее улыбку. Он всегда звал ее Молли, и ей это нравилось.
– Мы с Эприл очень беспокоились за тебя в прошлом году. Она даже хотела приехать к тебе, но сама знаешь, как это бывает…
Они зашли в дом, и Матильда направилась к плите.
– Могла бы и не застать меня на месте, – сказала она, нарезая хлеб и холодную баранину. – Я почти весь год проболтались с Габом на пастбищах. Для нас двоих все-таки земли очень много.
– А как же молодые работники? Разве они не могут вам помочь?
– От большинства из них мало проку. Одни слишком молоды, другие постоянно исчезают. К тому же у меня нет на всех лошадей. Я оставила их чистить загоны, следить за скотом и готовиться к зиме.
За чаем Том с удовольствием рассматривал Матильду.
– Ты изменилась, Молли. Я помню маленькую аккуратную девочку, которая ходила вся в бантах и обожала наряжаться на пикники и танцы на скачках.
Матильда улыбнулась и внимательно вгляделась в повзрослевшего товарища детских игр. Типичное ирландское лицо выдавало сильный характер, кожа задубела на солнце, руки стали большими и мускулистыми.
– Мы все изменились, – спокойно ответила она. – Ты стал мужчиной и совсем не похож на противного мальчишку, который таскал меня за волосы и швырял в лицо грязью. – Она грустно вздохнула. – Время бантов и нарядов миновало, Том. Мы все должны взрослеть.
– Но это не означает, что ты должна быть несчастной, Молли, – быстро сказал Том, подаваясь к ней. – Ты молода, красива, должна сейчас ездить на вечеринки и искать себе подходящего мужа, а не ночевать на голой земле и срезать дерьмо с задниц у безмозглых тварей.
Матильда расхохоталась. Она чувствовала себя столетней старухой и, должно быть, так и выглядела в старых отцовских штанах и застиранной до дыр рубахе.
– Если ты так считаешь, Том, значит, ты очень давно не выбирался из своей глуши.
– Но это не дело – жить здесь совсем одной, Молли! – упрямо покачал головой Том. – И есть множество людей, которые могут тебе это с удовольствием доказать.
– Мужчин, ты имеешь в виду? – все оживление Матильды пропало. – Эндрю Сквайрз крутился тут, да еще парочка парней появлялась, но я дала им кулаком в ухо. – Она усмехнулась в ответ на его улыбку. – Мне не нужны здесь мужчины, Том. Я не хочу никого из них видеть, если это не стригаль, который уедет, закончив работу.
Том достал кисет и скрутил папиросу.
– Хорошо, – сказал Том, закуривая. – Поговорим о стригалях. Сколько у тебя овец в этом году?
– Пятнадцать сотен наберется, думаю, – ответила Матильда. – Но я сама справлюсь, не волнуйся.
Она отвернулась, боясь, что глаза выдадут вновь вспыхнувшую панику.
Но Тома нелегко было обмануть.
