хотел. Он нашел чудесное место, нашел Грейс, свою единственную женщину на земле, которая будет жить здесь с ним до конца дней. Дети наполнили их дом смехом и радостью, заботами и тревогами. Потому что именно это и есть настоящая жизнь – трудиться на благо семьи и будущего потомства.
Мысль о пустующем доме в Чуринге, где его никто не ждет, вдруг полоснула по сердцу. Что, если одиночество оказалось не по силам Дженни и она уехала в Сидней?
Брет сел за руль и выжал газ. Он уже и так потерял много времени. И, может быть, опоздал. Но так или иначе после разговора с Грейс и собственных раздумий он ясно представлял свое будущее. И знал, что не позволит себе упустить последнего шанса на счастье.
После двух дней пути Брет въехал в Уэллаби-Флатс и покатил по его единственной улице к отелю. Его не было тут меньше трех недель, но казалось, что он отсутствовал гораздо дольше. Он предпочел бы ехать прямо в Чурингу, но было одно дело, которое ему необходимо было здесь уладить. Иначе он не сможет двигаться дальше.
Лорейн вытирала за стойкой чистые кружки. Ее светлые волосы были туго стянуты на затылке, тени на глазах и тушь на ресницах смазались от жары.
– Ты должен был дать мне знать, когда возвращаешься! – воскликнула она, увидев Брета, и схватила его за руку. – Ох, Брет, как я рада тебя видеть!
За ним следила дюжина пар глаз. Брет почувствовал, что краснеет, и вырвал руку.
– Я спешу, Лорейн. Сделай нам лучше пива.
Она наполнила высокую кружку ледяным пенящимся пивом и оперлась на стойку, наклонившись при этом так, что низкий вырез блузки почти ничего не скрывал.
– Налить вторую? – спросила она томно, когда он допил. – Или хочешь еще чего-нибудь?
Брет уловил обещание в ее глазах и покачал головой:
– Только пива, Лорейн.
Казалось, у нее изменилось настроение. Улыбка стала несколько натянутой.
– Понятно… – протянула она. – Ну, и как там дела, в Чуринге? Новая хозяйка не очень пристает к тебе, а?
Брет глотнул пива, чувствуя, как ледяная жидкость скользит по горлу и охлаждает грудь.
– Не знаю, что там происходит. Я был на Севере. – Он не собирался обсуждать здесь Дженни.
Лорейн легла грудью на стойку.
– Я слышала, там много хороших парней. Тех, что рубят тростник, – сказала она томно, с удовольствием проводя пальцами по его загорелой руке. – Думаю, мне бы там понравилось. Я могла бы освободиться здесь и поехать с тобой, попутешествовать.
Брет отстранился от нее и достал кисет. Ситуация была сложнее, чем он думал.
– Тебе лучше оставаться здесь, Лорейн. Сахарные плантации – не лучшее место на земле, уверяю.
– А что здесь хорошего? Что меня здесь держит? Склады шерсти и парень, которого я вижу четыре раза в год? – разозлилась она.
Брет сделал длинный глоток и осушил кружку.
– Мы с тобой, Лорейн, не привязаны друг к другу веревками. Если хочешь путешествовать, пожалуйста, езжай. Австралия – огромная страна, и в ней достаточно хороших парней.
Лорейн схватила тряпку и начала вытирать стойку, но резкость движений выдавала ее гнев.
– Ты что же, указываешь мне мое место? – наконец воскликнула она, не выдержав.
– Ты сказала, что хочешь попутешествовать, – невозмутимо ответил Брет, как будто в их разговоре не было скрытого подтекста.
Лорейн застыла. Глаза ее сверкали, а голос выдал накопившуюся обиду.
– Я думала, что что-то значу для тебя, Брет Уилсон! А ты такой же, как все остальные мужики!
– Полегче, Лорейн. Не расходись. Мы никогда не говорили о чувствах, и я никогда ничего тебе не обещал.
Лорейн наклонилась к нему поближе.
– Не обещал? – прошипела она. – Тогда какого черта ты водил меня на вечеринки и танцы? Зачем приезжал сюда и часами заговаривал мне зубы, если не интересовался мной?
Брет отступил на шаг, потрясенный ее злобой.
– Мы просто хорошо проводили вместе время, вот и все, – пробормотал он. – В хорошей компании веселее. И я ведь тебя сразу предупредил, что после развода с Марлин не собираюсь заводить серьезных отношений ни с кем.
Лорейн швырнула кружку на пол.
– Вы, проклятые мужики, все одинаковые! – заорала она ему в лицо. – Приезжаете сюда, нагружаетесь пивом до отупения и только и бубните про свою проклятую шерсть, проклятых овец, проклятую траву и проклятую засуху! Я для вас значу не больше этой проклятой стойки!
В баре стало очень тихо, все посетители с интересом ловили каждое слово. Это было получше всякого кино.
– Прости, но если ты так все это воспринимаешь, может, тебе лучше действительно уехать отсюда?
По лицу Лорейн покатились слезы, оставляя черные дорожки туши.
