— То есть мы могли бы туда пройти, — продолжал он, — там не было ничего особенного, но босс, мистер Рэнди, сказал, что дальше идти нельзя. У него была такая штучка, которой хозяйки проверяют продукты на радиоактивность, и она показала, что дальше очень сильная радиация и людям нельзя туда ходить, но я совсем ничего не чувствовал и мог бы пройти и дальше, если бы мистер Рэнди не велел возвращаться, но он сказал: дальше ходить нельзя... Мы видели там дороги, которые сделали муравьи, а дальше за деревьями было озеро...
— Это, вероятно, то самое место, о котором я вам говорил, — сказал Нерст, обращаясь к Ширеру.
Ширер кивнул и ничего не ответил.
— И больше вы ничего не видели? — спросил Нерст.
— Нет, сэр, но я нашел...
— Мораес нашел кое-что весьма интересное, — перебил Ган Фишер. До этого он сидел молча, не принимая участия в беседе. — Я никогда не видал ничего подобного, — продолжал он. — Как только Мораес принес мне свою находку, я сразу подумал: это нужно показать вам.
Ган Фишер вытащил из кармана помятую пачку сигарет и протянул ее Нерсту.
— Что это? — спросил Нерст.
— Стрекоза.
— Стрекоза?
Нерст осторожно раскрыл пачку. В комнате запахло гексахлораном. В картонном пакетике лежало основательно помятое насекомое. Нерст потянулся за пинцетом, и Линда Брукс подала ему инструмент, как это делают ассистенты хирурга на операции. Нерст освободил стрекозу от прилипшей бумаги и положил ее на белую поверхность стола.
Стрекоза была слегка расплющена тяжелым сапогом Мораеса, крылья наполовину обломаны, и вся она была залита маслянистым пахучим раствором инсектицида.
— Вы нашли ее в лесу? — спросил Нерст.
— Да, — ответил Фишер. — Нет, Мораес поймал ее, когда она собиралась его укусить. Расскажите, Мораес, как было дело.
Бразилец довольно связно рассказал, как ему удалось сбить стрекозу струей из опрыскивателя.
— Это было совсем просто, — добавил он.
Нерст пошевелил насекомое пинцетом, расправил крылья и осторожно снял прилипшие крошки табака.
— Прежде всего ее нужно промыть, — сказал Нерст и передал пинцет ассистентке.
Мисс Брукс осторожно приподняла стрекозу.
— Она очень тяжелая, доктор Нерст, — сказала она.
— Мне показалось, что она вроде как бы металлическая, — неуверенно заметил Фишер. — Что вы об этом думаете, доктор?
— Пока — ничего. Но, насколько можно судить с первого взгляда, это не стрекоза, — ответил Нерст. — Во всяком случае, это не то насекомое, которое можно отнести к отряду одоната — стрекоз, хотя внешне оно очень их напоминает.
— Новый вид? Так же, как муравьи?
— Подождем, пока мисс Брукс приведет ее в порядок. Вы сказали, мистер Мораес, что видели около этой стрекозы муравья?
— Да, сэр. — Мораес опять смутился, потому что не привык, чтобы к нему обращались «
— Он был рядом или на ней?
— Он корчился на листке травы, там, где упала стрекоза.
Мисс Брукс подала Нерсту стеклянную пластинку, на которой лежала промытая и очищенная от грязи стрекоза. Она была гораздо крупнее тех обычных стрекоз, которые летают над ручьями в летние дни. Ее тело достигало почти четырех дюймов в длину и было немного тоньше обычного карандаша. Оно состояло из нескольких сегментов, поблескивающих, как вороненый металл. Хрупкие, прозрачные крылья были покрыты сетью жилок, имеющих неестественно правильную геометрическую форму. Голова почти целиком состояла из двух полушарий фасеточных глаз. Грудь и брюшко были раздавлены, блестящий темный покров потрескался и как бы раскололся. Нерст, осторожно действуя пинцетом, отделил кусочек чешуйки и перенес его под микроскоп. Он долго молча рассматривал его, а потом сказал:
— Я отлично понимаю, что этого не может быть, и тем не менее это так. Посмотрите, Лестер, что вы на это скажете?
Доктор Ширер нагнулся к микроскопу. Он снял очки и настроил окуляр по своему зрению.
— Мне кажется... Это здорово похоже на металл... Особенно на линии излома заметен металлический блеск... Вы полагаете, что это...
— Да.
Нерст, нагнувшись над столом, разглядывал в лупу открывшуюся внутренность стрекозы. Он видел спутанные клубки тончайших нитей, разорванные полупрозрачные пленки, помятые трубочки и какое-то подобие микроскопических сот, черных и блестящих, словно они были из графита. Все это ничем не напоминало внутренности раздавленного насекомого.
— Позвольте, я положу это под микроскоп, — сказал Нерст. — Моя лупа недостаточно сильная...
Ширер уступил место у микроскопа. Мораес, Фишер и Линда Брукс молча следили за тем, что делал Нерст. Для каждого из них его действия имели свой смысл, свое содержание. Линда Брукс глядела на седеющий затылок Нерста и по его неподвижности угадывала то сосредоточенное внимание и напряжение, с которым он разглядывал новый для него объект исследования. Скупые движения его пальцев, поворачивающих кремальеры микроскопа, были ясны и понятны — сейчас он изменил увеличение, но это ему показалось неудобным, и он вернулся к прежнему масштабу... Он старается увидеть что-то в правом краю поля зрения и немного передвигает объект... Изменяет фокусировку осветителя для того, чтобы получить более контрастное изображение... Он очень заинтересован тем, что видит, но не хочет ничего говорить, пока не придет к определенным выводам...
Ган Фишер искал в поведении Нерста подтверждения своим смутным догадкам — догадкам, в справедливость которых сам боялся поверить. По недостатку образования он не мог оценить всю невероятность своих предположений; наше время слишком полно необычным, и профан, читая о новинках кибернетики, разглядывая фотографии лунных пейзажей, пользуясь бытовой электроникой, перестает удивляться чудесам науки и теряет способность правильной оценки возможного в технике. Для профана стирается грань между реальностью и фантастикой, он привыкает к мысли, что все возможно, и не задумывается над тем, каким чудом является его транзисторный приемник. Когда Ган Фишер впервые увидел «стрекозу», у него сразу возникли некоторые предположения столь сенсационного характера, что если бы они оправдались, то это сыграло бы решающую роль в его карьере журналиста.
Мораес, в свою очередь, глядел на действия Нерста, как на очередное колдовство белых людей, недоступное его пониманию, но могущее иногда приносить реальную пользу. Он уже получил свои пятьдесят долларов от Фишера и теперь думал о том, что этот седой джентльмен, который возится со своей машинкой, мог бы, вероятно, заплатить и вдвое больше за раздавленную стрекозу, если бы он сразу к нему обратился.
Нерст уступил место у микроскопа доктору Ширеру. Тот молча, так же как и Нерст, в течение нескольких минут разглядывал объект под микроскопом, потом повернулся к Нерсту, встретился с ним взглядом и сказал:
— Да.
— Теперь многое становится понятным, — сказал Нерст.
— И все колоссально усложняется, — заметил Ширер.
— Ну, так что вы там увидели? — спросил Фишер.
Вместо ответа Нерст подошел к микроскопу и переключил изображение на проекционный экран, так, что теперь его могли видеть все присутствующие.
При рассматривании мелких объектов на экране обычно теряется ощущение масштаба. То, что сейчас
