Забытые истины

тоже обозначились едкие ухмылки. Бен поздоровался с одним из местных судей и протянул руку для приветственного пожатия, но тот сразу занервничал, покраснел, стал лепетать про жирный пирожок, который только что доел. Короче, опасливо спрятал ладонь за спину, словно Бен насильно мог принудить его к рукопожатию. Но Бен лишь равнодушно пожал плечами. Другой знакомый, чиновник федерации, повел себя смелее. Здороваясь с Беном, он заметил с улыбкой:

– Знай, я в любом случае уважаю тебя как талантливого спортсмена. Только боюсь, остальные неправильно меня поймут.

– Если честно, я плохо представляю, что ты сейчас имеешь в виду. У всех такой вид, будто я заявился сюда по меньшей мере голым. Пятью минутами раньше я встретил на лестнице Абрамса и тот нес какую-то ахинею про телезвезду, мои спортивные успехи… Ладно, один заболел горячкой, но теперь у меня создалось впечатление, что по зданию федерации бродит заразный вирус. Может, вы перестанете говорить загадками и объясните, из-за чего такой переполох? Или будете дальше подбрасывать мне шарады в порядке очереди?

Слова Бена слышали многие. Однако отклика на них не последовало. Чиновник, пробормотав извинения, скрылся в своем кабинете. Остальные просто разбрелись кто куда. Холл стремительно пустел. Только молоденькая секретарша, изобразив на лице подобие сочувствия, заметила ему, уже уходя:

– Сейчас много чего показывают и говорят. Часто нагло врут, сама знаю. Вы не переживайте. Если это ложь, со временем все уляжется. Ну а если правда, больше не придется скрываться. Ищите во всем положительные моменты. Удачи.

– Подождите, пожалуйста, – позвал Бен, делая шаг ей навстречу. – Скажите, из-за чего мне не следует переживать?

К сожалению, девушка проворно скрылась в коридоре, где находилась дамская комната. Рэдл уже порядком устал от этого сумасшедшего дома. Пора выбираться отсюда, пока ему не успели окончательно испортить настроение. Когда дурацкий переполох пойдет на убыль, они сами все подробно расскажут. Наверное, журналисты сморозили какую-нибудь глупость или напечатали идиотскую фотографию. Они любят глумиться над людьми на пустом месте. Хотя ему на это в общем-то наплевать.

Бен поймал такси и назвал водителю свой адрес. Он вспомнил, что Делия обещала приготовить романтический обед на двоих. Звучит заманчиво. Лучшего способа расслабиться, отдохнуть после переполоха в федерации придумать сложно. Чжана до вечера не будет дома. Предупредил еще вчера, что отлучится по срочным делам. Квартира целиком в их распоряжении. Можно будет наконец закончить утренний разговор. Бен чувствовал в себе готовность к серьезному шагу. И не важно, сколько они знакомы. Иногда люди живут под одной крышей годами и практически ничего не знают друг о друге. Он убедился в этом на собственном горьком опыте…

Входная дверь оказалась незапертой. Он вошел внутрь, опасливо оглядываясь по сторонам.

– Делия! – позвал он на всю квартиру.

В ответ тишина. Или она ходила в магазин и не закрыла за собой дверь, или ее открыл кто-то посторонний. Хотя следов взлома Бен не заметил. Он забеспокоился, весь напрягся, приготовившись отразить внезапное нападение. Тихо передвигаясь, приступил к осмотру комнат. Правда, уже в кухне загадка нашла свое разрешение. На столе, рядом с недорезанным салатом, между большой тарелкой и разделочной доской, белел листок, исписанный мелким неровным почерком.

«Бен! Я виновата перед тобой, как никто другой. Не знаю, сможешь ли ты меня простить, но постарайся хотя бы понять. Я говорила, что приехала в Атланту в командировку. Так вот, моим заданием было достать компромат на тебя и твоего тренера. После нашей стычки на соревнованиях я хотела отомстить тебе любыми средствами, и эта месть заставила меня использовать самые низкие методы. В спортивных кругах ходили слухи, будто ты находишься в близких отношениях со своим тренером. Я ухватилась за сплетню и уговорила шефа отпустить меня в командировку, чтобы достать компрометирующую тебя информацию. Помнишь, недавно на улице на тебя случайно налетел мальчик? Я наняла его, чтобы украсть твои ключи от квартиры. В один из дней мне удалось незаметно проникнуть в твой дом. На книжной полке у тебя в спальне я установила специальную беспроводную камеру. Спустя неделю воспользовалась моментом, когда вас не было дома, и забрала видеозапись. К моему тогдашнему разочарованию, на ней не было ровным счетом ничего, что подтверждало бы мои догадки. Но я… я совершила поступок, о котором, похоже, буду жалеть до конца жизни. Мне удалось смонтировать кадры, где Чжан делал тебе лечебный массаж. Они стали выглядеть двусмысленно.

В вечер нашей встречи, как ты помнишь, я уезжала в Чикаго. Мой багаж забрали заранее, и пленка прибыла к месту назначения. Каким образом она попала в руки моих коллег, я понятия не имею. Клянусь! Мне уже давно расхотелось тебе мстить. Наоборот, я корила себя за эти отвратительные намерения, собиралась уничтожить запись, когда вернусь домой, а шефу соврать что-нибудь. Сама не понимаю, почему в итоге ее пустили в эфир. Они не спрашивали моего разрешения, не пытались связаться со мной. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы ни за что не поступила так…

Прости. Знаю, извинения звучат глупо. Тем более когда дело сделано. Тебя облили грязью на всю страну, и я принимала в этом активное участие. Но, поверь, в редакцию пленка попала без моего ведома. Для меня явилось полной неожиданностью, когда кадры показали сегодня в ток-шоу Билла Кларка.

Конечно, ты имеешь полное право ненавидеть меня после всех неприятностей, случившихся по моей вине. Просто знай: я искренне раскаиваюсь. И ты по-настоящему мне нравился. Рядом с тобой должна быть самая лучшая девушка, которая не нанесет тебе удара в спину, как поступила я. Передай, пожалуйста, мои извинения Чжану. Мне очень-очень жаль. Постарайтесь простить меня, если сможете. Я возвращаюсь в Чикаго. Прощай.

Делия Шерри».

Бен читал и перечитывал письмо, потрясшее его до глубины души. Вот и настал тот кризисный момент, которого советовал дождаться учитель. Бен читал и прислушивался к своим чувствам: не проснется ли внутри разрушительная ярость. Нет, ей не нашлось места среди других эмоций. Надо дождаться, когда придет Чжан. Они вместе отпразднуют самую главную победу в жизни Бена. Ведь это их общая заслуга, плод совместных усилий, изнурительных тренировок, многочасовых бесед. Ярость побеждена, укрощена! Он испытывал ни с чем не сравнимое ликование.

Делия, безусловно, не виновата. Да и стоит ли рушить отношения из-за подобных мелочей? Плевать он хотел на общественное мнение, на тупые насмешки и пересуды. Пусть думают что хотят. А он будет бороться за свое счастье. Если двое людей хотят быть вместе, никакие препятствия не страшны. Делия действовала под влиянием импульса. Но она не совершила ничего ужасного, того, что невозможно простить. Бен десять лет учился прощать. К тому же картина событий, если посмотреть спокойно, большей частью состояла из случайных совпадений, чем из злого умысла. Так вот в чем причина странного переполоха в федерации! Неужели все оказались настолько глупыми, что поверили паре кадров? Бену даже стало жаль тех людей, которые не оценивают друг друга по собственному мнению, а верят выводам журналистов. Наоборот, он видел в Делии замечательную девушку, восхищался ее искренностью, умом, красотой. А ошибки… Их совершают все. Порой безобидные на первый взгляд вещи приводят к жутким последствиям. Порой нами руководят первобытные инстинкты. Но важно лишь то, что способно сделать окружающий мир лучше и прекраснее. Одному созиданию под силу спасти людей.

Чжан вернулся ко времени вечерней тренировки. Он властно прервал Бена на полуслове, приказав сосредоточиться на занятии. Только после сотен отработанных, отточенных ударов ему позволили рассказать, что же важного с ним произошло. С замиранием сердца Бен поведал учителю о пленке, о роли Делии в этом деле, упомянул о письме. Чжан слушал, погрузившись в глубокую задумчивость. Когда Бен замолчал, он задал самый главный для них обоих вопрос:

– Что ты чувствуешь? Закрой глаза и прислушайся к себе.

Ученик повиновался. Теперь он смотрел внутрь себя, видел неясные образы, которые требовалось выразить словами.

– В моем сердце горит огонь, – медленно произнес Бен. Сомкнутые веки не дали ему заметить, как напряглись при этом мускулы на лице Чжана. – Но он какой-то другой. Светлый, податливый. Пламя ярости на него не похоже. Оно обжигало, рассыпало искры, к нему не хотелось прикасаться.

– В твоем сердце зажегся огонь добра, – улыбнулся учитель. – Я знал: рано или поздно твой путь